Проклятая - читать онлайн книгу. Автор: Анна Мария Скарфо, Кристина Цагария cтр.№ 22

– Здорово.

Мой выбор ей нравится.

– Ну а ты? Ты-то сама что хочешь делать, когда вырастешь?

Мы с сестренкой целыми днями сидим вместе и болтаем ни о чем, по очереди то спрашивая, то отвечая и задавая друг другу все новые и новые вопросы.

И что я без нее буду делать?

– Я? Мне хочется немного побродяжничать. Ну а потом выйти замуж, – отвечает она.

– Так ты хочешь замуж? – И я на нее бросаюсь, начинаю ее щекотать.

А она вырывается, смеется и трясет волосами, которые теперь пахнут оливковым маслом.

– Ага, хочу. И еще я хочу устроить настоящий праздник. Я хочу, чтобы платье у меня было белое-пребелое, а фата – длинная-предлинная. И еще у меня будет трехъярусный торт. Да, но сначала должна выйти замуж ты. Правда же, Анна? А иначе я не смогу выйти замуж, я же младше. У тебя уже есть жених?

Какая она красавица, моя сестренка! Совсем как я.

– Да нет, нет у меня жениха. Да и замуж я не хочу. Так что ты спокойно можешь выходить замуж первой.

И я снова вспоминаю то свадебное платье, о котором я когда-то мечтала в тринадцать лет, – с тремя розочками и со шлейфом.

– Ага, ну тогда я выйду замуж, а ты будешь у меня свидетельницей. Как здорово! Ура!

И она начинает скакать прямо на кровати. И тогда я снова бросаюсь к ней, и мы обнимаемся. И смеемся. И начинаем друг друга щекотать.

– Ну что вы там еще затеяли? Угомонитесь. Чего расшумелись?

Это мама. Она стоит на пороге нашей комнаты. И мы встаем с кровати. Я едва сдерживаюсь, чтобы опять не рассмеяться. Да и моя сестренка все не унимается.

– Давайте, давайте… живее! Начинайте накрывать на стол. Давай, Анна, приготовь куриные котлеты, а то скоро вернется отец, пора будет ужинать.

Пальчики оближешь! И я, оттолкнув сестренку, уже бегу на кухню.

Но мама строго на нас посмотрела, так что нам пришлось вернуться и привести в порядок постели: мы же их смяли, пока бесились. И только потом мы идем на кухню готовить ужин.

Сегодня вторник. Доменико Яннелло сказал, что в пятницу он на своем грузовике приедет обратно и что нам нужно будет встретиться. А еще он сказал, чтобы я приводила с собой сестру.

Городок

На улице Гарибальди они живут все. Или, лучше сказать, многие из них. Там живут их семьи. Сан-Мартино – городок маленький. И улица Гарибальди – тоже маленькая.

Анна Мария живет в доме номер тридцать пять. Это социальный дом. С одной стороны, прямо за домом, начинается поле, а с другой стороны тянется ветка железной дороги. С одной стороны – мандариновые сады, которым не видно ни конца, ни края. А с другой – ржавые рельсы.

А вокруг, повсюду, – они.

Они и на порогах своих домов. И маячат за стеклами своих балконов. Они и на улице. Везде они. Тут. Рядом.

Слышно, как говорят их включенные телевизоры. Как звенят тарелки, которые они ставят на стол. И как они ненавидят – это тоже чувствуется.

Ну да, ее ненавидят. Но не за то, что она сделала. Или, наверное, и за это тоже. Ее ненавидят за то, что она нарушила молчание. За то, что заговорила.

Ей даже и не надо выходить из дому. Они и так все равно рядом.

Колодец.

Пистолет.

Моя сестренка.

Грузовик, на котором ездит Яннелло.

Вода. Железо. Сначала так хорошо пахло. А потом, вдруг, машина резко затормозила, и завоняло паленой резиной.

Голова кружится так, будто я катаюсь на карусели. Ну как, как мне ее остановить? Это что – музыка? Карусели? Или все вместе? Как мне самой остановиться?

Вот уже неделю я его не вижу. И я больше не хочу его видеть. Как-то вечером Доменико Яннелло снова мне сказал, что хочет взять меня к себе на грузовик, уже в следующую поездку. Но и на этот раз он мне не назвал точной даты. Да он их мне никогда и не называл.

Но меня пугает совсем не это. И я снова, как наяву, вспоминаю, какие у него были глаза и рот, когда он мне говорил:

– В пятницу приведешь с собой сестру.

Мое тело уже ни на что не реагирует. Мое тело перестало все ощущать еще три года назад. Но вот зато мое сердце уже не умещается в груди. Оно у меня снова забилось. Оно у меня бьется все сильнее и сильнее, и ему уже мало места. Я его чувствую здесь, в груди: там у меня давит. И я не могу попросить ни у кого помощи.

* * *

Перед уходом из дома я долго смотрю на отца. Он только что вернулся с работы. Сегодня он ушел из дому в четыре утра и только-только вернулся с поля, весь в земле. Она у него повсюду – на ботинках, под ногтями и даже в волосах. А вот теперь он сидит на кухонном стуле и смотрит в пустоту.

И еще я смотрю на маму, которая молча готовит ему обед.

И я думаю: вот сейчас я им все и расскажу. Вот сейчас я сяду за стол, на почетное место, посмотрю отцу прямо в лицо и все ему расскажу.

Могу себе представить, что бы из этого вышло! Вот это была бы сцена!

Но если уж я этого не сделала, когда мне было тринадцать лет, то не сделаю этого и сейчас. Нет, с ними мне говорить нельзя. Я-то знаю, заранее знаю, что они мне скажут. Что мне нужно помалкивать. Что я позор семьи, ее исчадие. И что если в городе узнают о том, что было, то для них настанут черные дни. А еще папа подумает, что это я сама во всем виновата. Нет, мой папа – он совсем не злой. Просто он человек старых понятий – человек, родившийся и поживший в Сан-Мартино, живущий по правилам и по принципам этой нашей земли, где считается, что мужчина – это мужчина, а женщина – это женщина.

А я не хочу, чтобы отец на меня злился.

Утром, перед тем как выйти, я долго смотрела и на сестру. Она у нас такая красивая.

Вот уже месяц я работаю в Таурианове, в закусочной. Каждый вечер, когда я возвращаюсь домой, от меня воняет жареным. И моя кожа, и мои волосы – все провоняло жареным. А тесто, из которого я делаю аранчини [29] , оно у меня даже под ногтями – прямо как земля под ногтями моего отца. Я весь день что-то делаю. Выхожу из дому. Еду на работу. Вот так, потихоньку, день и проходит. Стоять на кухне, у плиты, и жарить – на этом много не заработаешь. Но все, сколько бы я ни заработала, я отдаю маме. Деньги меня не интересуют. Так или иначе, но работа – это всего лишь начало. Начало для того, чтобы уехать из Сан-Мартино, изменить жизнь. И я это пробую во второй раз.