Эгоист - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Вернер cтр.№ 25

Франц Зандов удержался и подавил в себе вспышку гнева, хотя раньше при подобном заявлении не стерпел бы, но на его лбу появились еще более глубокие морщины:

— Ты смотришь на вещи и обстоятельства со своей точки зрения, а я — со своей. Правда, твоя профессия предоставляет тебе полную свободу действий и взглядов, я же вынужден считаться с самыми разными, порой взаимоисключающими интересами и не всегда могу выбирать. Уверяю тебя, человек редко бывает господином обстоятельств. Я хотел бы, чтобы между мной и Дженкинсом не существовало общего дела, но договор заключен, и я не могу ничего изменить.

— Ты действительно не можешь? Неужели нет никакого выхода?

— Да ведь я уже говорил тебе, что ради этой коммерции рискнул сотнями тысяч и могу потерять их, если дело не удастся или если отступлюсь от него.

— Даже рискуя понести подобные потери, ты должен был бы отказаться!

Франц Зандов взглянул на брата, словно не веря своим ушам, и воскликнул:

— Понести подобные потери? Ты говоришь это серьезно? Да представляешь ли ты себе, какие это деньги? Я сделал все, что мог! Попытался добром разойтись с Дженкинсом — увы! — это лишь повредило мне: Дженкинс упорно стоит на своем. В последнем письме он с нескрываемым недоверием спросил меня, действительно ли я настолько нуждаюсь в средствах, что так настойчиво, во что бы то ни стало, требую обратно свой капитал? Он, кажется, сомневается в моей кредитоспособности, а это самое опасное, что только может выпасть на долю коммерсанта. Чтобы исправить свою неосторожность, я обязан со всей энергией приняться за это дело.

— Вчера я привел к тебе твое дитя, — серьезно произнес Густав. — Думаю, ты от этого выиграл много больше, чем можешь потерять тут. Я надеялся, что ради Фриды ты откажешься от сомнительного дела, которое не даст тебе прямо глядеть в глаза своей дочери.

Франц Зандов резко отвернулся, но его голос был по-прежнему тверд, когда он ответил:

— Вот именно из-за Фриды! Неужели я должен обездолить своего только что найденного ребенка? Неужели я смею лишить свою дочь половины состояния?

— Ей хватит и другой половины, думаю, что и целое состояние не принесет ей блага, если будет сохранено такой ценой.

— Молчи, в этом ты ничего не смыслишь! Отступить от начатого, соглашаясь на любые потери, невозможно, а потому не будем говорить об этом. Само собой разумеется, я освобождаю тебя от твоего обещания, так как, насколько понимаю, ты никогда не напишешь нужных мне статей.

— Первая уже готова, — холодно возразил Густав. — Правда, она будет и последней — для моей цели достаточно и одной. Я как раз хотел сегодня утром предложить ее твоему вниманию. Вот она! — Вынув из кармана несколько исписанных листков, он подал их брату.

Франц медленно взял их, вопросительно глядя на Густава.

— Прочти! — просто сказал тот.

Франц принялся читать сперва медленно, а затем все поспешнее, дрожащей рукой переворачивая страницы. Его лицо густо покраснело, и наконец, оборвав чтение на середине, он бросил рукопись на стол и крикнул:

— Да ты в своем уме? Ты хочешь это напечатать? Да ведь то, что ты открываешь людям, прямо-таки ужасно!

Густав выпрямился и, подойдя вплотную к брату, ответил:

— Ужасно? Да, это очень точное слово. И главный ужас заключается в том, что все это — правда. Я сам был в тех местах и беру на себя ответственность за каждое написанное мной слово. Отступись от этого дела, Франц, пока еще не поздно! Эта статья, появившись в «Кельнской газете» и будучи перепечатана во всех германских органах печати, не останется незамеченной. На нее обратят внимание консульства, министерства. Дженкинсу не дадут продолжать свою, с позволения сказать, деятельность или по крайней мере позаботятся о том, чтобы ни один неосведомленный простак не попал в его лапы.

— Ты, кажется, слишком гордишься предполагаемым успехом своего творчества! — крикнул Франц Зандов вне себя. — Только ты не учел, что и я являюсь совладельцем этих земель, которые ты изобразил так возмутительно, забыл, что каждое твое слово направлено против благополучия и чести твоего брата! Ты не только разоришь меня, но и выставишь перед всем светом подлецом.

— Нет, такого я не сделаю, так как ты освободишься от этой компании негодяев. Я могу прибавить в своей статье, что мой брат, по незнанию вовлеченный в махинации, добровольно и с материальными потерями вышел из дела, как только ему открылась вся истина. Скажи это прямо Дженкинсу, если боишься, что иные предлоги вредны для твоего кредита. Правда здесь лучше всего.

— И ты думаешь, что Дженкинс поверит, что я, коммерсант, глава торгового дома Клиффордов, действительно способен на подобную выходку? Да он просто-напросто сочтет меня сумасшедшим.

— Возможно! Ведь раз эти «честные» люди сами не имеют совести, то для них всегда будет непонятно, что она может заговорить в другом человеке. Но как бы то ни было, ты должен прибегнуть к крайним средствам.

Франц Зандов несколько раз тревожно прошелся по комнате, наконец, он произнес, почти задыхаясь:

— Ах, ты понятия не имеешь, что значит разворошить осиное гнездо. Конечно, находясь в Европе, ты будешь в безопасности от их жала, мне же достанется пребольно. Дженкинс никогда не простит мне, если мое имя окажется причастным к подобным разоблачениям. Он достаточно влиятелен, чтобы поднять против меня всех, кого затрагивают эти разоблачения, а таковых сотни. Ты не знаешь железного кольца интересов, сковывающих нас здесь. Одно связано с другим, одно поддерживает другое. Горе тому, кто самовольно вырвется из круга и вступит в борьбу со своими союзниками. Они все объединятся, чтобы погубить отступника. Его кредит будет подорван, все его планы разрушены, сам он оклеветан и затравлен до полной гибели. Так сложилось, что именно теперь я не в силах вынести подобную расправу. Наша фирма лишается состояния Джесси ввиду ее замужества, а мои личные средства истощены спекуляцией с Дженкинсом; если она не удастся — это станет началом моего разорения. Я говорю с тобой столь же честно и откровенно, как ты говорил со мной. Ну, а теперь иди и разошли по всему свету свои разоблачения.

Франц Зандов умолк, подавленный волнением. Густав мрачно и озабоченно смотрел перед собой; на его лбу тоже появились глубокие морщины:

— Я не думаю, что тебя могли бы так обойти. Впрочем, это вытекает из вашей здешней деловой практики. Ну, тогда, — и он положил руку на свою статью, — я разорву эту рукопись. Я буду молчать, раз ты заявляешь, что мои слова явятся причиной твоего разорения. Но бери на себя последствия! На тебя падет ответственность за каждую человеческую жизнь, которая погибнет в ваших болотах.

— Густав, ты губишь меня! — простонал Франц Зандов, падая в кресло.

В этот момент тихо отворилась дверь, и лакей доложил, что подан экипаж, обычно отвозивший господ в такое время в город. Густав приказал слуге удалиться, а сам наклонился к брату:

— Ты теперь не в состоянии принять какое-либо решение, пока не успокоишься. Позволь мне сегодня одному отправиться в контору и заменить тебя там. Ты чересчур взволнован и потрясен, со вчерашнего дня слишком многое свалилось на тебя.