Как любовь формирует мозг ребенка? - читать онлайн книгу. Автор: Сью Герхардт cтр.№ 48

Такие дети, как Энн, обычно склонны к высокой возбудимости симпатической нервной системы. Они привычны к высокому уровню негативных эмоций и гиперактивной реакции подкорки из-за физического или эмоционального насилия, от которого они страдают. Но так как глазнично-лобная зона коры у них недостаточно хорошо развита, им не хватает средств для сдерживания, которые опирались бы на связи с парасимпатической нервной системой. Способности правого полушария по регулированию эмоций у них также могут быть снижены, так как допаминовые рецепторы у них менее чувствительны (Шор, 2003). Это делает их склонными к переполнению такими интенсивными по уровню эмоциями, как гнев. Вот как Горовиц описал это: «Нет раздумий, все в чувстве. Он хочет разнести и уничтожить человека, который расстраивает его. Он не осознает, что когда-то любил или хотя бы испытывал добрые чувства к объекту своего гнева. Он не осознает, что его ярость — это страсть, которая погаснет. Ему кажется, что он будет ненавидеть объект своей страсти всегда» (Горовиц, 1992, цитировано по Шору, 2003).

У Энн Секстон на протяжении всей жизни были проблемы с управлением эмоциями. Она чувствовала себя ошеломленной сильными впечатлениями, она использовала то алкоголь, то снотворное, чтобы успокоиться, а еще она погружалась в «транс», когда она часами сидела, уставившись перед собой, отрешившись от всех своих чувств. Отрешенность — один из примитивных способов защиты от душевной боли — грубая попытка прекратить любые контакты с другими людьми, которые могут вызвать в дальнейшем (неприятное) возбуждение симпатической нервной системы. Люди в отрешенном состоянии активируют спинной вагусный комплекс в стволовой области мозга, вызывая физиологическое отключение, торможение, с пониженным артериальным давлением и замедленным сердцебиением, как животные, которые притворяются мертвыми, когда их настигает хищник. Такой способ защиты часто используется детьми с дезорганизованным типом привязанности. Когда ты не знаешь, можно ли тебе приблизиться или нужно держаться подальше, лучше «уйти в себя» (Шор, 2003).

Вдохновленная своим психотерапевтом, Энн начала писать и стала использовать свою поэзию, так же как и терапию, для более конструктивного регулирования своих состояний. В ее поэзии блестяще выразились ее крайне интенсивные чувства, и она стала успешной поэтессой, заслужившей признание и даже восхищение и от мужчин, и от женщин, у нее случались многочисленные романы. Внутренние противоречия, столь характерные для личностей с пограничными нарушениями, часто находят выход в творчестве. Но когда ее психотерапевт внезапно прервал ее лечение, она покончила жизнь самоубийством в возрасте 46 лет.

Ребенок, который пережил такой опыт, испытывает не только физический вред, он также оказывается отравлен ядовитыми представлениями родителей о взаимоотношениях. Те, кто пережил это, говорят, что физическая боль, которую им причинили, не всегда является ключевым переживанием. Как сказала об этом одна женщина, «я могу пережить то, что меня били и насиловали, но я не могу преодолеть то, что меня ненавидели» (Чу, 1998:12). Чувство, что для кого- то ты являешься всего лишь вещью, которую используют, лишает личность какой-либо ценности и значения. Если родители тебя не любят, чего же ты тогда стоишь? Энн Секстон озвучила это чувство преходящей ценности в глазах других в своем стихотворении:

Хватит притворяться, лишь мигом для тебя была я. Излишеством. Алым кораблем в заливе. Как дым плывут волос клубы в окно машины. Сезон моллюсков завершен. Секстон, 2000

ЧЕРНАЯ ДЫРА

Обесчеловечивание и нехватка эмоциональной значимости находятся в самом сердце пограничных взаимоотношений с самого их начала. С самого начала родители испытывают сложности в том, чтобы признать в своем ребенке мыслящее существо. Питер Фонаги, один из наиболее значимых исследователей в области привязанности, занимавшийся изучением случаев пограничного расстройства личности, особенное внимание уделяет тому, что он называет «мента- лизацией», наделением разумом — способности признавать в других наличие разума. Он предполагает, что человек, склонный к пограничному расстройству личности, растет в состоянии, когда он старается не думать вовсе и старается не наделять никого разумом в своем сознании, так как это приведет к тому, что ему придется осознать всю ненависть и отсутствие любви со стороны родителей по отношению к нему. Но, вычеркивая это плохое обращение и мысли о нем из своего сознания, он делает практически невозможным восстановление от такого обращения (Фонаги и др., 1997).

В самом деле, людям с серьезными случаями пограничного расстройства личности сложно думать о своих переживаниях, своем негативном эмоциональном опыте, особенно о переживаниях, связанных с родителями. Совершенно невыносимо знать, что твои родители пренебрегали твоими чувствами и, возможно, даже ненавидели тебя. Это приводит к тому, что психотерапия крайне затруднительна. Люди с пограничным расстройством личности в самом деле должны осознать, что именно с ними произошло, а до того, как они смогут осознать болезненную суть их детства и каким-то образом принять эти переживания и этот опыт, им будет очень сложно создать и сохранить цельный образ собственной личности. Мне же кажется, что акцент Фонаги на полное осознание и вербализацию чувств преуменьшает важность периода младенчества. Его подход не принимает во внимание то, что у всех людей с пограничным расстройством личности без исключения есть сложности с регулированием чувств, который связан с базовыми проблемами в этой области; теми сложностями, которые, по мнению Аллана Шора (и здесь я с ним совершенно согласна), корнями уходят в младенческий опыт человека, когда ему не помогали регулировать собственные эмоциональные состояния.

Чувства, которые испытывают люди с пограничным расстройством личности, вызывают в памяти всю глубину и ужас беспомощного ребенка, о котором не заботятся. В самом худшем варианте человек с пограничным состоянием личности впадает в состояние, которое называют «черной дырой стыда», невербализуемое состояние пустоты; состояние ужаса вне времени и пространства. Оно связано с ощущением падения в пустоту-чувства, когда ты не чувствуешь надежной поддержки, уверенных материнских рук вокруг тебя. Человеке пограничным расстройством личности переполнен негативными чувствами, и то, что он переживает, другими воспринимается как преувеличенная, чрезмерно раздутая реакция. Когда что-то происходит не так, все вокруг становится плохим, нет никакой возможности прекратить этот негатив. Он ощущает, что он сам ужасно плох. Его чувства постыдны, раз никто не может понять их и что-то знать о них. Он ненавидит сам себя. Приятные чувства, которые он испытывал ранее, не существуют, воспоминания о них вызвать невозможно. Как мне однажды сказала Патти, «я не в состоянии помнить о приятных впечатлениях». Положительные чувства утекают, как песок сквозь пальцы, возможно от того, что хорошее не в состоянии вызывать доверие из-за того, что твои родители были так настроены против тебя. Такое состояние невозможности использования совета или поддержки особенно характерно для пограничного расстройства личности.

Для обработки переживаний не хватает самой личности, ощущения «я» — того «я», того компонента личности, который помогает в регуляции. По сути, ощущение самости, чувство «я», очень тесно связано со способностью управлять своими чувствами в непротиворечивой, связной форме, узнаваемой окружающими. Когда другие люди отмечают, что ты «всегда такой спокойный — все держащий под контролем — настойчивый — живой — рассеянный — стойкий или практичный», они описывают твой стиль управления эмоциями. Чувство самости очень зависит от этой обратной связи, получаемой от других. Нам нужно понимать, какими нас видят другие люди, чтобы сформировать устойчивую «индивидуальность» или тот самый стиль управления эмоциями. Но если реакция родителей постоянно негативная или ее попросту нет, мы чувствуем себя «стертыми», неполноценными или плохими по самой сути. Без ощущения постоянной поддержки крайне сложно размышлять о собственных чувствах, а ощущение «я», собственной личности становится очень непрочным.