Готтленд - читать онлайн книгу. Автор: Мариуш Щигел cтр.№ 15

В жизни Лиды Бааровой не было места пустоте.

Вскоре после смерти матери и сестры к ней в тюрьму на свидание пришли двое. Они заявили, что любят ее. Никто из них не был ей близко знаком.

Первой была Марцела Неповимова, актриса, на пять лет младше Лиды. Она принесла фиалки и спросила, что может для нее сделать. «Заняться папой», — попросила Лида.

Вторым человеком был актер Ян Копецкий (младше Лиды на десять лет). У него имелись достоверные сведения, что Баарова скоро выйдет — без суда. «А я стану вашим мужем», — заявил он.

Через полтора года Лида Баарова вышла из тюрьмы. Следствие показало, что она контактировала с нацистами исключительно из карьерных соображений.

Они поженились в конце июля 1947 года, за полгода до окончательного прихода к власти коммунистов.

Яна Копецкого после свадьбы выгнали с работы, поэтому они с Лидой создали кукольный театр для двух актеров и разъезжали по стране.

Приближался коммунистический путч 1948 года, когда дома в Праге (все в той же вилле-корабле) зазвонил телефон. «Бегите, вас снова посадят!» — шепнул кто-то и повесил трубку. (До сих пор неизвестно, кто это был.)

Яна не было дома, он куда-то уехал с другом. Уже несколько недель дом находился под наблюдением спецслужб. Марцела дала ей пальто, и Лида спокойно вышла. Без сумочки, будто отправилась на короткую прогулку. Когда дом скрылся из виду, она пустилась бегом и добежала до квартиры бывшей сокамерницы.

В это время Копецкий позвонил домой с известием, что его автомобиль попал в аварию, но Карел Бабка сделал вид, что его не узнал, и сказал, что Баарова и Копецкий уехали в Моравию искать работу. Ян пошел к бывшей Лидиной сокамернице посоветоваться, что бы это могло значить.

Изъятые меха Бааровой все еще хранились на полицейском складе. Копецкий принес старую вытертую шубу, подкупил кладовщика и получил взамен «самое эффектное во всем Протекторате» норковое пальто. Он продал его — деньги пошли на взятку трем пограничникам.

Побег был обставлен как путешествие: Лида перекрасилась в блондинку и надела очки с сильными стеклами.

В Зальцбург они приехали, в чем были. Их взяли на работу в кафе «Моцарт». Лида стала барменшей. Весть о том, где знаменитая кинозвезда подает коктейли, разошлась по городу мгновенно.

Говорили, что Лида заработала на чаевых состояние.

Она разошлась с Копецким.

Сыграла в пяти испанских фильмах.

Снялась у молодого Феллини в «Маменькиных сынках».

Ей было тридцать семь лет. В Италии появились актрисы, которые были младше нее, — Софи Лорен и Джина Лоллобриджида.

Она вышла замуж за австрийского врача, владельца санатория.

Через три года овдовела.

В 1958 году ушла из кино: ее актерские приемы устарели.

Играла в театрах Ганновера, Бонна, Вены и Штуттгарта. Она была самой известной чешской актрисой в Европе, хотя в Чехословакии почти никто об этом не знал.

Ее последней ролью (1982) была роль самой большой антифашистки из всех актрис — Марлен Дитрих.

Газетные вырезки на тему Бааровой в столичной библиотеке заканчиваются в 1948 году, а возобновляются в 1990-м.

— Пожалуй, она дольше всех в Чехословакии оставалась в черном списке цензуры, — говорю я.

— Да нет же, — возражает киножурналистка Ева Заоралова, в настоящее время художественный директор кинофестиваля в Карловых Варах.

— Как это? Она там не фигурировала?

— Нет, потому что не было никакого списка фамилий, которые запрещалось писать или произносить вслух.

— Так почему же все считали, что запрет существовал?

— Каждый должен был сам почувствовать, о ком нельзя говорить.

(К примеру, долгие годы коллективный инстинкт подсказывал не упоминать публично Джейн Фонду и Ингмара Бергмана, потому что они выразили протест против оккупации Чехословакии войсками Варшавского договора в 1968 году.)

Поклонница с фиалками, Марцела Неповимова, бросила актерское дело и занялась опекой Карела Бабки, который был старше нее на двадцать три года. Они поженились. Ампутация ноги не спасла его от рака, и через двенадцать лет он умер. Впоследствии Марцела скажет, что их любовь стоила больше, чем все роли, которые она могла еще получить.

Государство заняло их дом, похожий на корабль. Марцела и Карел получили приказ уехать в небольшую деревню в Судетах. Была зима, они вошли в разваливающуюся халупу без какого бы то ни было отопления. Карелу, как буржуазному чиновнику, не полагался наряд на уголь. Марцела ходила с пилой в лес. Работала на фабрике искусственной бижутерии. Лида под фальшивой фамилией посылала им посылки.

Похоронив мужа, Марцела вернулась в Прагу. Много лет тщетно пыталась получить загранпаспорт; наконец, в 1982 году власти выпустили ее за границу. Она отыскала Лиду в Зальцбурге и занялась ею. Баарова не умела ни готовить, ни делать уборку. После завтрака и прогулки она возвращалась домой и отдыхала на диване. Летом имела обыкновение ходить на свой личный пляж на озере.

У Марцелы Лида Баарова остановилась, когда после 1989 года приехала в Прагу. Бабкова жила в панельном доме. Лида три дня колебалась, выходить или не выходить из квартиры, но не смогла больше сидеть взаперти в маленьком пространстве (тридцать семь квадратных метров). И она вышла.

Пошла на Вацлавскую площадь, зная (как сказала потом в интервью): что бы плохого ни сказали о ней люди, этого все равно будет слишком мало.

На встречу с ней в Большом зале «Люцерны» пришли толпы поклонников. Первые вопросы во всех интервью касались Геббельса.

Когда спустя два года Лида сидела на диване в Зальцбурге в ожидании смерти, она сказала Тршештиковой, что папа часто повторял: «Лида, что бы ни случилось, продолжай идти».

— И так было всегда: я продолжала идти. Но, знаете, дальше я уже не хочу идти. Отказываюсь.

После смерти выяснилось, что все Лидино имущество завещано садовнику из близлежащего монастыря в Зальцбурге.

Ему было пятьдесят два года, а ей восемьдесят три, когда он, горячий поклонник актрисы, пришел взять у нее автограф и признался ей в любви. Марцела говорила, что он слишком молод. Лида обижалась. «Ведь он меня любит, — говорила она второй своей матери. — А когда ты в Праге, он варит мне суп».

За два дня до смерти она перестала узнавать их обоих.

1939.

— Что слышно? — спрашивает журналистка Милена Есенская крестьянина из окрестностей Слан [19] .

— Ну, картошку посадил, рожь посеял. Весна была холодная, но все взошло будто чудом, красота. В саду думаю срубить две старые яблони и посадить новые. Утка утят вывела уже, сходите поглядите — они как одуванчики. Вон тот куст сирени надо бы подстричь, чтоб не зачах, чтобы палисадник в этом году был красивый, — отвечает мужик