Адония - читать онлайн книгу. Автор: Том Шервуд cтр.№ 4

— Если человек, облачённый в одежды священника, громко упомянет чёрта, любому станет понятно, что он не священник, а переодетый пират.

ДВЕ МОНЕТЫ

Большая ровная долина с частыми купами лесных зарослей протянулась длинной полосой между двумя речками. Хозяин этого лэнда [5] , рыцарь, имя которого уже забыли, много лет назад отправился в далёкие земли искать военной удачи. Его замок стоял чёрный, безлюдный, с заколоченными окнами и дверями. Разумеется, и это вполне закономерно, что соседи в отсутствие хозяина более или менее явно пользовались его землями.

Молодой дворянин вышел на крыльцо, поднял, зажмурив глаза, лицо к слепящему диску солнца, прижал руку к груди. «Как хорошо!» Как хорошо стоять вот так неподвижно, когда солнечный жар, смягчённый шорами век, наполняет всё твоё существо ласковым, добрым сиянием!

Молодой дворянин, словно ребёнок, играл в тайную маленькую игру: не открывая глаз, он определял, что происходит в его имении. Вот стукнула распахнутая оконная рама, и тотчас последовал шлепок выплеснутой воды: кухарка помыла посуду после завершённого его семьёй завтрака. Собака залаяла. В конюшне послышались топот и окрик: готовят к прогулке его норовистого жеребца. Что-то, коротко звякнув, ударило в дерево: форейтор выложил седло с прицепленными стременами на дощатый настил. Шум крыльев, царапанье птичьих когтей на заборе, — и сейчас же в той стороне хрипло проорала ворона. Снова звон стремян — второе седло…

Солнечный свет вдруг потемнел, а веки непроизвольно вздрогнули: к лицу тепло и мягко прижались чьи-то ладони.

— Ах, моя маленькая жена! — прошептал он, отнимая от глаз и прижимая к губам эти ладони. — Как же ты так неслышно подкралась?

Молодая женщина, не скрывая озорной улыбки, произнесла:

— Мы все готовы. Где экипаж?

Дворянин бросил короткий взгляд на вышедшего из кухни конюшего. Тот поймал этот взгляд, вздрогнул и со всех ног бросился к раскрытым воротам конюшни. А дворянин сказал, обращаясь к жене (на его лицо мгновенно вернулось искреннее тепло):

— Экипаж сейчас выведут. Где наследник?

— Да вон наш наследник. Никак не справится с твоим чудачеством!

Дворянин вскинул голову. На крыльце дома стоял маленький мальчик. Ему, кажется, не было и трёх лет. Малиновый камзол, рыжеватые, свитые в локоны волосы до плеч, жёлтые, с золотым шнуром панталоны. Своими неумелыми розовыми пальчиками он воевал с прицепленной на боку шпажкой, которая никак не желала вывешиваться наискосок-назад.

— Какое же это чудачество! Шпага — символ достоинства!

— Но ведь она тяжёлая для… него.

— Разумеется. Она ведь стальная.

Тут дворянин порывисто сжал узкую ладошку супруги и завершил игру: зажмурил глаза и вслушался.

В эту секунду двор имения заполнила лавина звуков. Хрипя и грохоча копытами, вынесся в солнечный квадрат двора чёрный оседланный жеребец. Влитый в седло, крепко вцепившийся в поводья форейтор дико визжал: он был пьян от солнечного позднего утра, обильного завтрака (молодой дворянин к слугам был щедр), своей власти — маленького человека — над тяжёлым и мощным жеребцом. Пьян от острого конского запаха, который напоминал о походах, битвах, привалах, дыме костров и дыме пороха, выстрелах, криках, скрипе выхватываемой из ножен стали, рыцарском мужском братстве.

Долетел до закрывшего глаза человека новый стук копыт, смешанный с шелестом хорошо смазанных каретных колёс: конюший выводил экипаж. От крыльца послышался тоненький ликующий крик — наследник, забыв про шпажку, присоединился к отработанному в былых боевых атаках животному визгу форейтора. Раздался тревожный ор сорвавшейся с забора и поспешно улетающей вороны. Донёсся запах приготовленного для предстоящей прогулки жареного мяса.

И ещё один звук — стремительный, частый (рука жены, сжатая в его руке, непроизвольно вздрогнула) — звук побежки тяжёлой собаки.

Дворянин открыл глаза, и тотчас в грудь его ударили прошлёпавшие через весь двор пыльные лапы.

— Здорово, бандит, — широко улыбнувшись, тихо произнес дворянин и, крепко вцепившись, потрепал большого чёрного пса за холку.

— Ты ведь знаешь, как я его боюсь! — вздрогнув, быстро проговорила женщина и отступила назад.

Пёс же, поприветствовав хозяина, метнулся к крыльцу, где радостно подпрыгивал наследник, и привычно сунул лобастую башку под его ручонку — чтобы погладил.

— Вот видишь, — проговорил дворянин, — одна лишь ты боишься. А напрасно, напрасно! Я не встречал более послушной собаки. Псарь-то у нас — немец! — И, приобняв жену, набрал в грудь воздуха и пронзительно крикнул: — Zurück [6] !!

В ту же секунду пёс, отпрянув от ребёнка, на широких махах помчался к хозяину. Женщина торопливо шагнула к мужу за спину, а тот, снова потрепав пса за холку, с любовью в голосе произнес:

— У-у, бандит! Сколько зайцев притащишь сегодня? Пять? Десять?

— Не нужно его брать с собой, — обдав шею супруга горячим дыханием, с безнадёжной мольбой проговорила женщина.

— Да вы-то ведь всё равно будете в карете, — не оборачиваясь, примирительно ответил ей дворянин. — А он зайцев наловит. Жаркое с дымком соорудим, на костре. Знаешь, у соседа на полях сколько зайцев?

— И поля те не наши…

— Пустое. Сколько лет прошло, как сосед уехал в колонии? То-то. Теперь уж не жди. Вот закончатся деньги, что он уплатил вперёд, как налог, — имение выставят на продажу. И я куплю его. Так что это уже почти наша земля. Пойдёт наследнику пятый годок — и я подарю ему собственный лэнд…

Подлетел на согревшемся жеребце форейтор. Спрыгнул с седла, передал повод хозяину, принял и оттащил пса, ухватив за холку обеими руками. Прошелестел хорошо смазанными колёсами экипаж — маленькая прогулочная каретка. Кучер соскочил с козел, открыл дверцу, откинул ступеньку.

— Пора, пора! — весело прокричал молодой дворянин, ловя носком ноги стремя. — Садимся! Ух, утро какое!

И уже через пять минут двор опустел.

Снова раскрылось окно кухни, снова кухарка выплеснула воду. Вернулась и села на верхушку забора, царапнув когтями, ворона.

На неширокой поляне, откинувшись обнажённой спиной на траву, лежал человек. Когда-то здесь проходила егерская дорожка, и даже сохранилась неглубокая колея, выбитая колёсами прогулочных экипажей. Сейчас эта колея едва угадывалась, скрытая травой и молодым невысоким кустарником. В одной из этих колёсных канавок стояли, свесив до земли голенища, ботфорты, а во второй, по другую сторону от лежащего человека, светло дымил догорающий костерок.