Двенадцать детей Парижа - читать онлайн книгу. Автор: Тим Уиллокс cтр.№ 112

– Опять загадки!

– Я тебя знаю. Не больно-то умничай. Думай нутром, а не головой.

Гигант посмотрел на графиню, ожидая от нее еще каких-нибудь инструкций.

– Матиасу сорок четыре года, он на два дюйма выше вас, а волосы у него цвета бронзы. Когда он вас увидит, – повторяя его жест, Карла провела ладонью по лицу, – то не испугается. Все остальное вы найдете в его глазах, голубых.

– Неплохо, – кивнул предводитель воров.

– Откуда вы узнали, что он в Париже? – продолжила расспросы роженица.

– Мы услышали все, что нужно, любовь моя, – прервала ее Алис. – А теперь ты должна поспать.

Помедлив, Карла кивнула.

– Принести мясо или напитки? – спросил Гриманд.

Итальянка покачала головой, и он направился к двери.

– Гриманд! – остановила его графиня. – Спасибо вам. И удачи.

– Новый соловей ждет твоих шипов, – повторил он.

В своей комнате Инфант перезарядил пистолет и взял еще два ножа: один прикрепил к левому предплечью, другой сунул в левый сапог. Спустившись по лестнице, он увидел разложенные на столе карты. Инстинкт подсказывал ему, что смотреть туда не стоит. Это не его карты. Но мать должна была спросить и о нем, а он уже знал большую часть расклада. Фокусник и Безумец. А первая карта?

Гриманд подошел к столу.

Картой спрашивающего была Anima Mundi. Гриманд не сомневался, что это Карла.

Расклад был подобен удару в лицо.

Суд. Огонь. Смерть.

– Знаешь, – спросил Поль, – сколько денег можно сделать на дерьме?

В каком-то смысле внешность Папы Поля была не менее уродливой, чем у Гриманда. Хозяин таверны, облаченный в пурпурный балахон из превосходного крученого шелка, пропитанного в равной мере духами и по́том, весил не меньше тридцати стоунов [26] , и его заплывшие жиром руки напоминали кишки только что зарезанной свиньи. Складки жира свисали с подмышек, а огромный живот спускался на бедра – такие толстые, что на каждое из них можно было надеть седло, – широким, непристойным фартуком. Живот подпирал огромную, плоскую грудь, а многочисленные подбородки колыхались на плечах и груди Поля, словно наполненный вином мех. В подбородках утопала голова нормального размера, казавшаяся крошечной по сравнению с безобразным телом. Вероятно, Полю уже перевалило за пятьдесят, но жир натянул его кожу, и лицо этого мужчины выглядело по-юношески гладким. Череп у него был почти лысым, и только над ушами сохранились остатки жидких волос.

Гриманд улыбнулся шутке и стал ждать продолжения спектакля.

– Все дело в числах, – продолжил Поль.

– Ты в цифрах дока.

– В нашем непостоянном мире неизменны только числа. Им принадлежит будущее. Позволь продемонстрировать, как получаются большие числа. Париж скоро захлебнется в дерьме, это известно всем, и городские власти собираются платить за его уборку. Там, за городом, крестьяне тоже выложат денежки, чтобы разбросать дерьмо на их полях. Будем скромными и положим один франк за телегу. Кто будет убирать дерьмо за один франк? Для некоторых это неплохой заработок, но для таких, как мы? Теперь к числам. Один ученый муж подсчитал – не спрашивай, как он это сделал, – что триста человек могут наполнить своим дерьмом одну телегу. Не будем жадничать и положим, что город производит в день восемь сотен… нет, возьмем половину… четыре сотни телег. Вычитаем дни поста, праздники, эпидемии, и остается триста дней в году. Ты знаешь, сколько это будет франков?

– Достаточно, чтобы обеспечить тебя едой и вином на неделю.

Папа Поль рассмеялся, и складки жира заколыхались. Он лежал на большой кушетке, укрепленной толстыми деревянными брусками и обитой грубым серебристым бархатом, испорченным многочисленными пятнами. По краям кушетки стояли два мускулистых головореза, которых Поль всегда держал при себе. Вообще-то они считались телохранителями, но на практике помогали ему подниматься на ноги, вставать с постели, раздеваться и одеваться, а также выполняли все остальные обязанности по уходу за этим, в сущности, гигантским ребенком.

Для этого их физическая сила была жизненно необходима. Кроме того, она внушала страх, по крайней мере, некоторым. Буйства и насилия в «Слепом волынщике» почти не случалось – подобные удовольствия были доступны желающим в сотнях других таверн. В «Волынщике» же занимались делами, и его хозяин был богатым человеком. Он владел торговыми прилавками в Ле-Але, скотобойней, еще несколькими тавернами и многим другим, о чем знал лишь узкий круг его приближенных. Он мог не хуже любого чиновника прочесть контракт на латыни, итальянском, английском и французском. Все главные преступники Вилля – по обе стороны линии, обозначенной законом, – рано или поздно обнаруживали, что нуждаются в Поле, и их слово охраняло «Слепого волынщика». Никто не доверял Папе Полю, но выбора у них не было. Его вероломство было невероятным и всегда безнаказанным. Никто из тех, кого он предал, не выжил, чтобы ему отомстить.

Более сообразительный из двух головорезов поднял руку, предлагая ответ на вопрос своего господина.

– Морис хочет, чтобы ты считал его математиком, – сказал Поль. – Только он уже слышал эту задачку. Нечестно с твоей стороны, Морис.

Головорез опустил руку, но из-за спины Гриманда послышался скрипучий голос:

– Сто двадцать тысяч франков.

Таверна представляла собой длинную узкую комнату со стойкой вдоль одной стены, за которой выстроились подставки под винные бочки. Кушетка хозяина стояла в глубине помещения, а Гриманд сидел на одном из стульев, предназначенных для аудиенции у Папы. Оглянувшись, Гриманд увидел невысокого тщедушного субъекта за соседним столиком. На нем была дорогая – для «Слепого волынщика» – одежда из зеленого бархата. На рукаве он носил белую повязку, а на тот случай, если ее не заметят, прикрепил на шляпу белый крест. Этот человек смотрел на Гриманда с нескрываемым отвращением. И с ненавистью.

– Еще один математик. – Взгляд тусклых глаз Поля остановился на посетителе. – И вдобавок подслушивает. Я же сказал вам, месье, что выслушаю вас, когда придет время.

Человек в зеленом открыл было рот, собираясь ответить резкостью, но передумал. Отвернувшись, он снова принялся за вино, перекатывая на столе монетки.

– Похоже, дерьмо уже начали собирать в зеленые бархатные мешки, – сказал Гриманд и снова повернулся к своему собеседнику. – Меня интересует только одно число. Двадцать золотых.

Папа Поль взмахнул рукой, и Морис вложил в его ладонь кошелек.

– Я ждал тебя раньше, – сказал хозяин таверны.

– Много дел, Поль.

– Слышал, сегодня веселый день.

– Нужно было приказать своим парням, чтобы они сломали стену и вынесли тебя посмотреть.

Рассмеявшись, Поль бросил ему кошелек. Монеты звякнули в кулаке Гриманда.