Сиротка. Дыхание ветра - читать онлайн книгу. Автор: Мари-Бернадетт Дюпюи cтр.№ 6

— Да, мама была такая грустная, она плакала, даже немного стонала! — вставил свое слово мальчик. — Я и сказал ей, чтобы она сходила повидалась с Кионой.

— И правильно сделал, мой мальчик, — без всякого выражения проговорил Тошан.

Он очень любил эту девочку, свою сводную сестру, но не проявлял к ней особого интереса. В ее присутствии ему никогда не удавалось забыть о том, что мать родила ее от Жослина Шардена, его тестя. И хотя Киона связывала его с Эрмин, он мог бы превосходно обойтись без этих родственных уз.

Всё началось с того, что внезапно объявился Жослин, которого все давно считали умершим. Он был болен чахоткой и поэтому не осмелился дать знать о себе Лоре, своей законной жене, а тем более подойти к Эрмин после ее выступления в санатории на озере Лак-Эдуар. В отчаянии от того, что ему приходится отказаться от своей семьи во имя ее же блага, Шарден снова вернулся к бродяжьей жизни и таким образом встретился с Талой. Красивая индианка, давно овдовевшая, решила спасти этого человека, которому, как она чувствовала, грозила смерть. Киона родилась от их кратковременной связи.

В дальнейшем все, казалось, вернулось к привычному порядку вещей. Лора и Жослин растили своего сына Луи, того же возраста, что и девочка, и тайну тщательно оберегали. Тошан очень страдал от сложившегося положения, но потом смирился. Однако все-таки не захотел поселиться в Валь-Жальбере и почти пять лет избегал встреч с тестем и тещей.

— Дети, пора спать! — объявил он после десерта. — Мадлен, прошу, уведи их.

Эрмин осталась наедине с Тошаном. Он тотчас же повел ее в спальню.

— Нам надо серьезно поговорить, моя перламутровая женушка, — начал он.

Так он ее называл только в самые интимные минуты. От удивления Эрмин вздрогнула.

— Что с тобой, Тошан? — спросила она. — Мне очень плохо, я не могу прогнать свои навязчивые мысли, но все же заметила, что весь вечер ты чем-то озабочен. У тебя неприятности?

— Вовсе нет, я узнал все, что хотел узнать. Эрмин, дорогая, к сожалению, я должен сказать тебе, без всяких вступлений, что послезавтра я отбываю в Цитадель, в Квебек. Я записался добровольцем в армию, в двадцать второй Королевский полк. В лагере мы пройдем военную подготовку. Канадские войска уже направляются в Европу, я тоже собираюсь сражаться. Все идет к мировой войне, и я не намерен прятаться здесь, словно трус. Это обдуманное решение, я много размышлял, прежде чем принять его.

Эрмин не могла осознать услышанное. Все это было похоже на какой-то кошмар, было как-то нелепо. Она чувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и присела на край кровати. Сердце билось бешено, а тихий внутренний голос твердил, что все это ей не снится. Тошан повернулся к ней спиной и закурил сигарету.

— Зачем ты несешь какой-то вздор? — сказала она в ответ. — Ты записался добровольцем? И оставишь нас одних? Детей, меня? А как же твоя мать? Нет, Тошан, это невозможно! Ты должен жить здесь, рядом с нами!

— Я говорю совершенно серьезно, и свой выбор я сделал не просто так! Позавчера я даже съездил в Роберваль и смог поговорить со своими старыми приятелями по ривербендской фабрике [10] . Они читают «Ля Пресс», так что в курсе дела. Мы уже жили здесь, когда в конце лета Англия и Франция ввели военное положение. Эрмин, очнись же! Ты забыла, что третьего сентября германская подводная лодка потопила британское судно «Атения», шедшее в Монреаль, на борту находились тысяча пассажиров и триста членов экипажа. Погибло сто двадцать восемь человек, среди них четверо канадцев. Это будет жестокая война. Гитлер вызвал взрыв всеобщего негодования. Я узнал, что его политическая программа включает и преследование евреев. Так вот, моим сомнениям пришел конец. Нас, индейцев, обирали, унижали, и я не потерплю, чтобы преследовали какой-либо народ, какую-либо религию под предлогом того, что она не такая, как у большинства. Короче, я уезжаю! Я распорядился насчет тебя и детей. Вы уедете в Валь-Жальбер, к Лоре. Я ей звонил, она будет вам рада. Через три-четыре дня за вами приедет Пьер. Он купил по случаю автомобиль на гусеничном ходу у Рюделя, этого славного малого из Перибонки. Тала поступит так, как захочет. Полагаю, отсюда она не уедет. И теперь она больше не одна — есть Киона.

Эрмин, которую и так уже тяжело травмировала смерть ребенка, впала в паническое настроение. Она вскочила и подбежала к мужу. С перекошенным от жуткого страха лицом она вцепилась в воротник рубашки Тошана и принялась трясти его.

— Нет, Тошан! Ты не имеешь права, не сейчас! Я знаю, что вела себя неправильно, выступала на сцене во время беременности, убила нашего сына тем, что часто отправлялась на гастроли, но не убегай, не бросай меня! Будь сострадателен! Если бы Виктор был жив, если бы я кормила его грудью, ты бы и не подумал об отъезде. Ты бросаешь меня, потому что ненавидишь. Ну, признайся же!

Эрмин рыдала, уткнувшись в грудь Тошана. Сбитый с толку ее реакцией, он крепко обнял ее.

— Дорогая, как ты можешь так думать? Я должен защищать то, что считаю справедливым, я против угнетения народов, а ты думаешь, что я сбегаю от тебя. Да нет же, нет, Эрмин! Если бы Виктор был жив и ты бы не страдала так сильно, я бы все равно поехал, только уезжал бы, не так переживая за тебя. Извини за прямоту и прошу тебя, перестань думать, что наш ребенок умер по твоей вине. Я доверяю словам бабушки Одины, она сказала, что этот малыш, едва родившись, уже был обречен на смерть. У нас будет другой ребенок, когда я вернусь!

— А если не вернешься? — возразила она. — Европа так далеко, а войны я боюсь. Мне страшно жить без тебя! Тошан, никому не понять, как я страдаю. Все вы говорите, что мне надо забыть Виктора, что такова его судьба. Но как я была горда и счастлива тем, что смогла родить тебе еще одного ребенка после всех этих лет, когда мы не хотели заводить детей. Я успела полюбить его. Мне не терпелось кормить его грудью, целовать, а теперь у меня в руках пустота. Ты же мой муж, говоришь, что любишь меня, а сам идешь на войну!

Она отстранилась от него и, сотрясаемая рыданиями, бросилась ничком на кровать. Тошан жалел о том, что высказал все напрямую. Он прилег рядом с женой и погладил ее по волосам.

— Мне жаль, я неправильно сделал, что объявил тебе об этом сразу, без подготовки, но я не знал, как лучше! Ты же меня знаешь, мне проще выложить все сразу, начистоту. И мне заранее было не по себе, я представлял, какую боль я могу причинить. Тебе и без того плохо.

— Да, плохо, ужасно плохо! — ответила она, приподнимаясь на локте. — А ты, ты все сам решил, даже не посоветовался со мной. Позвонил матери, с которой словом не перекинулся за много лет. Она, наверное, была счастлива до небес! Но у меня нет желания ехать в Валь-Жальбер, я хочу встречать Рождество здесь — с детьми и с тобой. Ты предал меня, Тошан! На следующей неделе ты должен был бы срубить в лесу елку, а мысль о том, что мы будем вместе с детьми украшать ее, успокаивала меня. Умоляю тебя: не уезжай! Ты мне так нужен! Мы потеряли сына, а тебе, можно подумать, на все плевать! Пожалей меня, не бросай!