Изабелла I. Крест королевы - читать онлайн книгу. Автор: Лоренс Шуновер cтр.№ 69

Эти аудиенции с их свободной и простой процедурой превратились в настоящие спектакли. Севильцы обожали театр. Даже те, которые не судились, набивались в Большой зал в качестве зрителей, продолжая, традицию того действа, ради которого зал и получил своё название ещё тогда, когда его построили мавры. Молодая очаровательная королева, на голове которой красовалась корона, на плечах — горностаевая накидка, а на шее — рубиновое ожерелье — подарок Фердинанда, удовлетворяла их жажду театральных зрелищ. Жителям Севильи чрезвычайно льстило, что Высший суд королевства неделю за неделей продолжает находиться в их городе, внимательно и терпеливо занимаясь их проблемами.

Однажды, когда монархи наклонились друг к другу обсуждая одно из особо сложных дел, Фердинанд прошептал:

— Ты же не юрист, моя сеньора. Это трудный случай. Лучше отложить окончательное решение.

Изабелла ответила:

— Я знаю, кто прав, и собираюсь принять решение в его пользу. Существует так много законов, что юристы впоследствии определённо найдут какой-нибудь, чтобы обосновать моё решение.

Монархи выпрямились, и королева вынесла своё решение. И действительно, впоследствии нашёлся соответствующий закон. Репутация Изабеллы как правоведа значительно выросла среди учёных мужей-юристов, которые даже не могли представить себе, что она действовала чисто интуитивно, проявив простой здравый смысл.

Королевские аудиенции были успешны и популярны ещё и потому, что жители Андалусии жаждали порядка в их крае. Феодальные властители не могли его навести, и только монархи хотели его установления; поэтому люди и стремились им помочь. Так же как и Санта Хермандад, аудиенции принесли свои положительные результаты, потому что население их поддержало.

Как и в случае с Санта Хермандад, королевские суды оказались жестокими. Решения Изабеллы соответствовали законам, но эти законы часто карали смертью. Палачи уставали от казней; стрелы Хермандада пронзали тела сотни разбойников.

— Вот так и нужно править, — говорил Фердинанд. — Если бы только нам не приходилось тратить на это так много времени. Ты должна передать кому-то своё право на принятие решений.

— Это будет не одно и то же.

— Но так поставлено в Арагоне. Мои инквизиторы выполняют свою работу и несут за это ответственность. А все заслуги принадлежат мне.

— Нас не будут порицать за то, что мы наказываем преступников. — Пятницы, проведённые в зале Стражников, оказались необыкновенно поучительными в плане изучения человеческой порочности. Изабелла узнала о многих вещах, в существование которых и не подозревала. — Фердинанд, я думала, что только в аду может существовать такое зло, как в Севилье. Я хочу очистить этот город от грязи.

— Тебе потребуется слишком большая метла, моя сеньора, и придётся пользоваться ею целую вечность. А люди никогда не перестанут быть людьми.

— Да, может быть, ты прав, — тихо произнесла она, глядя на мужа.

Под её взглядом его охватило чувство неловкости.

— Я сказал что-то не то?

— Нет, я только подумала, насколько ты умнее меня.

— Ваше величество, вы хотите слишком многого, — предупредил Изабеллу дон Алонсо де Солис. Он приехал в пурпурном одеянии на светлом андалусском муле со всей обязательной помпой, чтобы нанести ей особый визит. — Только город самого Господа Бога может быть безгрешным, Севилья же находится далеко внизу, у подножия крутой лестницы, ведущей к райскому совершенству. Сотни людей покидают Севилью, опасаясь вашего быстрого и непреклонного правосудия; почти у всех в Андалусии совесть нечиста после столь долгих лет гражданской войны. Я умоляю вас во имя милосердия умерить свою суровость. Этот грешный город получил свой урок.

Изабелла всегда была склонна к компромиссам. Так же внезапно, как она объявила о начале борьбы со злом в Севилье, она теперь объявила всеобщую амнистию за все преступления, совершенные во время феодальных войн. Эти войны наконец-то закончились, потому что она отправила герольдов к герцогу Медине Сидония и к маркизу Кадису, предупреждая их, что хотя оба они и принадлежат к высшей знати, но будут изгнаны из неё, если не помирятся. Чтобы помирить, она пригласила их на бон быков. Ложи обеих, с шёлковыми навесами, украшенные одинаково пышно, расположились рядом.

Когда герцог и маркиз появились в своих ложах, оба они улыбались. При виде дружеских улыбок старых врагов, виновников их бедственного положения, люди, заполнившие древний римский амфитеатр, разразились криками восторга.

В этом всеобщем воодушевлении другая реформа остаюсь сначала почти незамеченной. Изабелла устала от того, что храбрые молодые люди, которые должны были принимать участие в сражениях за Испанию, гибнут во время боя быков...

Впервые в истории, с тех пор как человек стал принимать участие в бое быков, что относилось ещё ко временам фараонов, рога быков стали оборачивать кожей, чтобы смягчить силу ударов.

— Это будет всегда! — решила Изабелла и узаконила своё решение в виде указа.

— Люди этого не потерпят, — сказал Фердинанд, качая головой и ставя свою подпись: «Я, король» перед её подписью «Я, королева».

Но народ не стал возражать, сопоставив этот указ, портивший им удовольствие от любимого развлечения, со всеми теми благодеяниями, которые королева им принесла. Фердинанд вновь и вновь искал причины, объяснявшие этот факт. Это был самый деспотичный указ Изабеллы с тех пор, как она стала королевой, совершенно непохожий на создание Санта Хермандад шли проведение аудиенций в Севилье. Разумность этих действий была ему понятна, смысла же последнего указа Фердинанд постичь не мог. Он решил, что у неё есть свои шпионы, доносящие обо всех настроениях народа. Как иначе могла Изабелла, потомственная аристократка, так уверенно держать руку на пульсе жизни простых людей и так безошибочно действовать, следуя ему? Мысль о том, что жена пользуется услугами собственных шпионов, сильно задела его достоинство.

— Изабелла, — спросил он, — как ты могла быть уверена в том, что простой народ, которому нравится кровавое зрелище, не затеет беспорядков, когда узнает, что ты приказала оборачивать концы бычьих рогов?

— Я вовсе не была в этом уверена, я просто надеялась, что люди не будут возражать против моего указа.

Сузив глаза, не убеждённый в правдивости её ответа, Фердинанд смотрел на неё.

— Наверное, в душе я сама простая женщина, Фердинанд. Может быть, поэтому мне ведомо то, что они чувствуют.

Но Фердинанд вовсе не считал её простой женщиной. Свет огромной луны Андалусии, проникавший сквозь верхушки пальм садов алькасара, где они гуляли вечерами, придавал волшебное очарование мягким шёлковым платьям, которые она надевала в лепною жару; и от Изабеллы, как он часто повторял, исходило колдовское очарование, передававшееся луне, а запах её духов — цветам.