Восточная стратегия. Офицерский гамбит - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Бадрак cтр.№ 73

– Владимирские горки кого хочешь сведут с ума. И уж тем более рязанскую кралю…

Алексей Сергеевич ожидал, что она сейчас с деланым остервенением накинется на него, доказывая неприкосновенность святой Рязани. Но она будто не заметила и так искренне увлеклась грандиозным видом открывшейся реки, что, казалось, забыла о предыдущем разговоре. Алексей Сергеевич очень хорошо знал свою жену: ничего она не забыла, просто обдумывает, с какой стороны лучше подступиться к этой чувствительной теме.

– Ты знаешь, а мне Киев больше, чем Москва, нравится. Он какой-то… – она запнулась, подыскивая нужные слова, – он… иконоподобный. Вот! – воскликнула она, радуясь найденному слову. – Ну да, весь как икона. И весь светится, излучает какую-то непостижимую энергию древности. Пойдем к Владимиру-Крестителю, где он?

– Вон там, – Алексей Сергеевич указал рукой, – сейчас его еще не видно за деревьями.

Затем он подступил на шаг и вдруг резко схватил обеими руками за талию и решительно привлек женщину к себе так, что она испуганно вскрикнула «Ах!», а в следующее мгновение так крепко прижал ее к себе, что своими ногами через брюки ощутил ее тепло.

– Как же здорово, что ты приехала! Оставайся со мной насовсем, – попросил он вдруг.

И голос его звучал немного жалобно, по-мальчишечьи, как бывает, когда сын просит о чем-то мать, зная, что выполнить просьбу невозможно. И потому она не ответила. Он сам знал, как захватила ее работа, и знал, что не имеет права отрывать ее от намеченного жизненного плана. Это было бы слишком эгоистично – навязывать ей свою парадигму жизни в качестве единственной, забивать ее собственное развитие, к которому она так стремилась.

Вместо слов они, шелестя листвой, обнялись в счастливом порыве и потом неспешно пошли, намеренно задевая носками причудливо изогнувшиеся сухие листья – последние слезы грустящей осени. И листья в разговоре с ними ворчали потрескиванием, шептались коварным шелестом, шуршали милыми, безобидными заговорщиками.

– Мне кажется, что ты забываешь главное – просто надо жить в моменте и наслаждаться моментом. Если забываешь об этом – всегда много теряешь. А потом, с точки зрения жизни Вселенной, на космической карте все эти твои проблемы гроша ломаного не стоят. Такая ничтожная мелочь! – Она сделала паузу. – А кстати, почему это два народа не могут жить в согласии? Я помню, как Ельцин с Кучмой дружили…

– Да могут и будут дружить, если не явится демон и не столкнет их! Но мы сегодня присутствуем при провале истории, трещине. При Ельцине Россия была еще слишком слаба, чтобы оторвать голову от внутренних проблем и посмотреть по сторонам. А Украина была слишком слаба, чтобы откровенно оторваться от исторической евроазиатской пуповины и начать развиваться в другом, европейском направлении. Западная Украина в самом деле склоняется к европейской традиции. А потом окрепли обе власти, каждая – по своим причинам. Началось противостояние…

– Почему ты говоришь «Россия», «Украина»? При чем тут вся Россия и вся Украина? Ведь речь идет всего лишь о российской и украинской власти, о конфликте верхушек. – Аля перебила мужа, а он только посмотрел на нее с укоризной. И зачем он затеял этот разговор, она не то что не поймет – просто уйдет от стержневого вопроса. По-женски избегая конфликтных углов, предпочитая им округлости полурешений, паллиативы…

– Хорошо, допустим, это конфликт властей. Но ты же тоже иногда смотришь телевизор и знаешь, какие настроения у москвичей, у жителей крупных городов. Ведь они готовы с визгом одобрить войну, военные действия, акции любого масштаба. Они уже давно зло думают об Украине и украинцах. Считают, что «оранжевая» команда Украину искусственно оторвала от России и третирует своими западными идеями.

– И это результат промывания мозгов?

– В том-то и дело! И худшее из зол лично для меня в том, что я был и остаюсь ярым исполнителем проекта, который мне становится ненавистен. Как становится ненавистна легенда о своем правителе. Мы до сих пор смакуем пугалки и версии военных действий. И дело тут, как ты понимаешь, вовсе не в лингвистике, а в новой вибрации. Создан опасный уровень резонирования, и российское, более пуганное и более зомбированное общество уже ответило на эту вибрацию.

– Вся отрицательная физическая, вербальная, ментальная энергия разрушается сочувствием всех живых существ, – произнесла Аля вдруг задумчиво и напевно, с какой-то неясной для мужа абсолютной уверенностью, глядя куда-то вдаль, как будто сообщала мысль самой себе или заговаривала себя. И в этих словах и он ощутил перемены, произошедшие в ней, – у нее, независимо от него, появились новые мысли, новые формулировки и новый, скрытый от него, смысл жизни. И вдруг у него что-то сжалось в груди: а если она так сильно изменится, что он станет ей не нужен?! У него возникла какая-то смутная ревность к той ее новой жизни и новым устремлениям, которые он был не в состоянии сейчас понять. Но он тут же отогнал эту мысль, испытывая чувство стыда за то, что позволил себе усомниться в жене. А она повернула голову к мужу и спросила: – А сам-то ты что думаешь?

Артеменко не сразу понял, о чем спросила жена. Она смотрела осторожно и в то же время требовательно. Они остановились и посмотрели друг другу в глаза. Алексей Сергеевич видел там отражение его собственной тревоги. Чтобы не испытывать себя этим взглядом, он прильнул к ее шее и нежно поцеловал мочку уха.

– Говори, – потребовала Аля, слегка отстранившись.

«Кажется, перегнул палку», – подумал он.

– До войны, конечно, не дойдет. Хотя сегодня многие и смотрят на Украину через прицел. Но скоро выборы, и даже силовые провокации сейчас бессмысленны. Но все плохое уже случилось, Украина уже отброшена назад на многие годы, на десятилетия. Новый президент Украины приедет на поклон в Кремль, и флот Россия отсюда не выведет, и Севастополь не отдаст. И станет Украина де-факто частью империи. Снова будет здесь переписываться история, как уже было много раз. Снова будет доминировать российская культура, разработанные в Москве стандарты, а средства массовой информации и тонны красноречивых, специально выпущенных для укрепления империи талмудов – естественно, русскоязычных – доведут страну до полураспада. В конце концов, все зависит от того, захотят ли украинцы жить в Украине. А мы свое дело сделали – уже остановили развитие этой страны, и я был… – тут Артеменко тяжело вздохнул, – в первых рядах. Мы обеспечили тут победу Путину еще в прошлом году. А в этом просто эту победу закрепили. Потому сегодня, в принципе, даже неважно, кто станет новым украинским президентом…

Пока он чеканил слова, жена, застыв, следила за его сдержанной мимикой и ожесточившимися глазами, а он закипал подобно котлу, под который непрестанно подкладывают хворост.

– Что тебя беспокоит? Думаешь, было бы плохо, если бы Украина стала частью России?

– Не то чтобы плохо. Просто тогда не будет европейского государства, а азиатское вытянется в сторону Запада. Украина улучшит российскую демографию, пополнит ряды вечно сражающихся россиян. В Чечне там или в другом месте, неважно. А дома будут подрывать не только в России, но и тут… Но я надеюсь, что такого не произойдет. Надежда осталась на восемнадцатилетних. Те, кто прожил полвека, Украину уже сдали… – Артеменко говорил тихо и уверенно, теперь уже сам глядя затуманенными глазами куда-то вдаль.