Белль и Себастьян - читать онлайн книгу. Автор: Николя Ванье cтр.№ 38

— А почему сразу я? Ничего я ему не делал! Твой кофе так хорошо пахнет…

— Оставь в покое мой кофе! Этот тот же самый, который ты ругаешь по утрам! Если Себастьян выглядит таким несчастным, значит, это точно связано с тобой! Это из-за облавы? Ты взял его с собой? И что случилось?

Сезар окинул ее мутным взглядом и вдруг расхохотался так бурно, что даже закашлялся.

— Мы подстрелили эту Зверюгу, которая пожирала наших овец и кидалась на бошей! Хотя из-за боша я, заметь, на нее зла не держал.

Горячий напиток расплескался снова, и это вернуло старика к реальности. Дрожащей рукой он поднес чашку к губам, выпил содержимое в три глотка и, как ему показалось, даже немного протрезвел.

— Ты права, это не кофе, а помои! В общем, этот пес… Они с мальчишкой подружились. Так это выглядело со стороны. Ну, вот мне и пришлось посадить его под замок.

— Кого посадить под замок?

— Да мальчишку! А ту Зверюгу, мы ее… пуф!.. пристрелили. Фабиан, не я, я не смог. Но это я привел к ней охотников. И Себастьян мне помог. Это он подал мне идею. Вышло так, что в последнее время я за ним присматривал. Мальчишке это и в голову не приходило. Думал, старый Сезар ничего не видит, проглотит любое вранье. Но окончательное слово осталось все-таки за Сезаром! Ну, на чем я остановился? Да, именно Себастьян привел нас к собаке. Поэтому он так на меня и злится. Думает, что я его предал, что-то в этом роде. Но я же сделал это только ради его блага! Предательство — когда тебя не любят, ты-то хотя бы понимаешь?

— Ничего я не понимаю! Путаница какая-то! Кто с кем подружился? Во имя неба объясни получше или иди и сунь лицо в кадку с холодной водой!

— Черт, да что тут непонятного? Себастьян — с той бешеной псиной! Я их видел вместе, они стали не разлей вода!

— Но я думала, ты его запер?

— Это случилось потом. Сначала они были вместе, потом я его запер, и… бум!.. Фабиан стреляет, псина дохнет! Конец истории!

Он попытался встать. Внезапно ему захотелось все объяснить, однако ноги отказывались его держать, и он снова упал в кресло. Чтобы унять головокружение, Сезар закрыл глаза. Голос Лины показался ему таким же ожесточенным, как и стиснувшая виски боль.

— И не стыдно тебе так напиваться? А остальные? Ты наверняка пил всю ночь с остальными охотниками, да? А ты знаешь, что они про тебя говорят? Тебя это не смущает? А Себастьян? Или ты думаешь, мальчик счастлив от того, что его дед пьет, так как не может забыть свои горести? Потому что не умеет говорить правду, если она горькая? Потому что не хочет отдавать его в школу под предлогом, будто это только навредит мальчику и горы — самый лучший учитель? Ну, что ты молчишь?

— Зачем ты так говоришь? К чему ты клонишь, Лина?

— Сезар, я просто говорю тебе правду, которую ты не хочешь слышать. Сейчас я пойду подою овец, а потом уже открою булочную. Думаю, в твоем состоянии ты ни на что не способен! Счастье еще, что ты не свалился в овраг, пока шел. Только учти: если так пойдет и дальше, придется нанять работника. Я не могу быть в двух местах одновременно! Ладно, я ухожу, а тебе надо проспаться.

И она вышла, хлопнув дверью. Звук болью отозвался в голове старика. Он уловил не все из сказанного Линой, но понял, что дело обстоит еще хуже, чем он думал. Когда он уже соскальзывал в приятную дрему, послышался полный ярости голос:

— Я никогда тебя не прощу! То, что ты сделал, хуже, чем убить маму козленка. Хуже, чем поклясться, а потом взять слово обратно. Хуже всего на свете!

Себастьян стоял у подножия лестницы и зло смотрел на деда. Лицо у него было белое как простыня, глаза полыхали яростным огнем. Разбитый усталостью и чувством стыда, Сезар не нашелся, что сказать. Невнятный стон сорвался с его губ.

Себастьян спал мало и плохо, часто вскакивал в постели, потому что во сне постоянно случалось что-то страшное. Все тело у него болело, но он ни разу не остановился, пока не добежал до каменной хижины высоко в горах. Взбираясь по самым крутым склонам, мальчик цеплялся за камни и корешки растений, карабкался на четвереньках. Совсем как собака… Или как бешеный зверь. Когда боль становилась невыносимой, Себастьян стонал, стискивая зубы. Перед глазами стояла Белль, и ее белая шерсть была в красных пятнах крови. А ведь это он ее вымыл, он ее приручил! И он сам виноват в ее смерти, потому что привел к ней охотников! Так сказал дедушка… Но даже если бы он этого и не узнал, ничего бы не изменилось. Себастьяну вспомнилась сказка про Мальчика-с-пальчика, находившего дорогу домой по камешкам, которые тот сам разбрасывал. Он горько засмеялся, потом сплюнул. Он был настолько занят своими мыслями, что не заметил черной тени, блестящими глазами следившей за малейшим его движением. Как не услышал и тихого рычания хищного зверя.

В хижине было еще темно. Полосы облаков на мрачном небе предвещали плохую погоду. Себастьян машинально закрыл за собой дверь. Он пришел сюда, потому что испытывал настоятельную потребность оказаться там, где его никто не потревожит. Он лишился всего — друга, душевного спокойствия, покровительства Сезара. Мальчик помотал головой, отгоняя мысли о предателе. Гнев кипел в нем с такой силой и так походил на ненависть, что это пугало его самого.

Каменная крышка была сдвинута, и это напомнило ему тот день, когда они с Белль приходили сюда вместе. Боль нарастала, и Себастьян подумал, что в конце концов она просто задушит его. Так им всем и надо! Придут — а он лежит тут мертвый… Он сел на корточки и прижался лицом к коленям настолько крепко, что перед глазами замелькали яркие вспышки. Он попытался вспомнить слова рождественской песенки, но не смог.

Кто-то подбирался к хижине. Себастьян ощутил это всем своим существом. Прислушался и уловил глухое рычание и шорох возле самого входа. Что-то царапнуло о дверь. От страха кровь заледенела у него в жилах, моментально прогнав тоску. Волк! Так рычат только волки! Не сводя глаз с двери, он стал стремительно соображать. Заперся или нет? Если волк скребется снаружи, значит, дверь закрыта. А туннель? Камень-покрышка лежал на расстоянии вытянутой руки, мальчик уже потянулся к нему, но застыл от ужаса. Страх и утомление пригвоздили его к месту, отняли способность двигаться. Себастьян закрыл глаза и стал ждать. Послышался первый удар, следом за ним второй, как если бы зверь всем своим телом ударял о дверь. Еще мгновение — и она с грохотом распахнулась.

На пороге возник угрожающий силуэт. Рычание нарастало. Волк сделал шаг вперед, и сердце замерло в груди Себастьяна. Он испытал чувство облегчения, такое пронзительное, что оно заслонило все на свете.

— Белль, это ты?

Мальчик бросился к собаке, чтобы убедиться — это не сон, чтобы прикоснуться к ней, зарыться лицом в ее шерсть. Минуту назад он был уверен, что потерял ее, и теперь ему отчаянно хотелось ощутить ее тепло…

— Белль?

Он замер на месте, когда собака вступила в пятно блеклого утреннего света. От шеи и до передней лапы ее шерсть была испачкана кровью. Багровые полосы протянулись и по левому боку, грязному, с налипшей на шерсть травой. Рана, из которой до сих пор сочилась кровь, оказалась под лопаткой. Если бы пуля отклонилась на несколько сантиметров, она бы угодила в сердце.