Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек - читать онлайн книгу. Автор: Эдмунд Криспин cтр.№ 67

Он опять застыл на месте, затаив дыхание.

Тихо по-прежнему…

По ту сторону прилавка виднелись деревянные ступени, ведущие наверх к какой-то двери. Он, крадучись, вошел в эту дверь и очутился в начале короткого лестничного пролета, потертые крутые ступеньки вели на следующий этаж. Кадоган карабкался по этим скрипучим ступеням, все больше проклиная себя в душе, ударяясь и спотыкаясь. Совершенно измученный и взвинченный, он наконец очутился в коротком коридоре, пол которого был покрыт линолеумом, а по обеим сторонам располагалось по две двери и одна в самом его конце. Теперь он почти обреченно приготовился к появлению рассвирепевшего домовладельца с ружьем на изготовку и старательно изобретал объяснения, способные того успокоить. В конце концов вполне резонно, что любой, обнаружив дверь магазина открытой, должен был бы войти и убедиться, что не произошло ничего плохого… Хотя нет, вряд ли поверят: ведь он так старался не шуметь, пусть из этого ничего и не вышло.

Но все же по-прежнему его окружала глухая тишина.

– Смешно, – сурово сказал сам себе Кадоган, – комнаты при входе, наверное, гостиные. Ты войдешь в одну из них и убедишься, что все в порядке. Тем самым требования чести будут исполнены, и тогда самое лучшее, что ты можешь сделать, это унести ноги, да побыстрее.

Набравшись мужества, он тихонько шагнул вперед и повернул круглую ручку одной из дверей. Маленький белый кружок света от его фонарика заплясал на плотно задернутых занавесках, на дешевом лакированном буфете, на радиоприемнике, на столе, на неудобных кожаных креслах с большими шелковыми подушками кричащих тонов, оранжевого и лилового; на голых, не украшенных картинами стенах, оклеенных обоями… Точно – гостиная. Но было еще нечто в этой комнате, что вызвало у него шумный вздох облегчения и позволило немного расслабиться. Затхлый запах плесени и пыли, толстым слоем покрывавшей все предметы обстановки, свидетельствовал о том, что квартира была необитаема некоторое время. Он сделал шаг вперед и, споткнувшись обо что-то, посветил фонариком под ноги. Тихонько свистнув, он несколько раз пробормотал: «Ну и ну…»

Потому что то, что лежало на полу, было телом пожилой женщины. И, вне всякого сомнения, она была мертва.

Как ни странно, это его не удивило: фантом обрел очертания, мистическая привлекательность пустого магазина игрушек больше не дразнила его воображение, найдя объяснение. Но тут он себя одернул: при виде тела, лежавшего на полу, рассуждать наобум не следовало. Осознавая, что света карманного фонарика недостаточно, он вернулся к двери и попытался включить свет, но ничего не получилось, так как под дешевым абажуром с оборочками не было лампочки. Кажется, он видел свечу на столике в коридоре? Да, она была на месте, и ему не составило труда зажечь ее. Он оставил фонарик на столике и, вернувшись в гостиную, установил свечу на полу рядом с телом женщины.

Она лежала на правом боку, ее левая рука была откинута назад, под стол, а ноги вытянуты вперед. Женщина лет шестидесяти, заключил он, так как волосы были почти полностью седыми, а кожа на руках морщинистая и коричневатая. На ней было твидовое пальто и юбка с белой кофточкой, подчеркивающей ее полноту, грубые шерстяные чулки и коричневые туфли. На левой руке нет кольца, да и грудь плоская, можно было подумать, что она была незамужней. Рядом с ней, в тени от стола, что-то белело. Кадоган поднял клочок бумаги, на котором карандашом наклонным женским почерком был нацарапан какой-то номер. Потом он снова вгляделся в лицо женщины.

Зрелище было не из приятных: оно было темно-фиолетового цвета так же, как и ее ногти. В углу приоткрытого рта, в глубине которого поблескивала золотая пломба, скопилась пена. В шею врезался тонкий шнур, крепко стянутый сзади. Он так глубоко утонул в складках плоти, что его почти не было видно. На полу возле головы застыла лужица крови. «Результат резкого удара пониже макушки», – понял Кадоган. Он пощупал кости черепа, но, насколько он мог судить, они не были сломаны.

До этого момента им руководило всего лишь бесстрастное детское любопытство, но прикосновение к трупу резко привело его в чувство. Кадоган поспешно обтер свои пальцы от крови и выпрямился. Он должен добраться до полиции как можно быстрее. Что еще стоило заметить? Ах да! Золотое пенсне, разбитое, рядом с ней на полу… Тут он внезапно застыл на месте, нервы напряглись, как провода под током.

Какой-то звук донесся из коридора.

Еле слышный, неопределенный звук, но сердце учащенно забилось, а руки задрожали. Странным образом до сих пор ему не приходило в голову, что убийца этой женщины мог все еще находиться в доме. Обернувшись, он пристально вглядывался в темноту за полуоткрытой дверью и ждал, застыв на месте. Звук не повторился. В этой мертвой тишине часы на его запястье тикали, казалось, так громко, как кухонный таймер. Он понимал, что если кто-то там есть, то все решают выдержка и нервы: тот, кто шевельнется первым, уступит преимущество противнику. Минуты тянулись бесконечно долго: три, пять, семь, девять, – словно космические эоны. И благоразумное терпение начало истощаться. Какой-то звук? Ну и что? Дом, словно остров Просперо [223] , был «полон шумов». В любом случае что пользы стоять в неестественной позе, словно восковая фигура? Вдобавок мышцы ныли от неподвижности, и наконец он пошевелился, взяв свечу со столика и с величайшей осторожностью вглядываясь в коридор.

Коридор был пуст. Другие двери по-прежнему закрыты. Его фонарь стоял на столе, там, где он его оставил. Нужно выбраться из этого отвратительного дома как можно быстрее и добраться до полицейского участка. Он взял фонарик, задул свечу и поставил ее на место. Щелчок кнопки, и…

Фонарь не зажегся. Полминуты Кадоган яростно, но безрезультатно сражался с фонарем, пытаясь зажечь его, пока наконец не понял, в чем дело: фонарь в его руке казался непривычно легким. С тяжелым предчувствием он открутил донышко в поисках батарейки. Она исчезла.

Оказавшись в ловушке темного, как деготь, пахнущего плесенью коридора, Кадоган внезапно потерял самообладание. Он слышал мягкий глухой звук приближающихся шагов. Он помнил, как вслепую запустил на звук пустым фонарем и как тот ударился об стену. И скорее почувствовал, чем увидел, яркий луч света, вспыхнувший за его спиной. Затем – тупой, чудовищный удар, от которого его голова, казалось, взорвалась вспышкой ярко-красных слепящих искр; он слышал пронзительный взвизг, словно ветер в проводах, и последнее, что он видел: ярко-зеленый шар, крутящийся и уменьшающийся до полного исчезновения в чернильной темноте.

Он очнулся с раскалывающейся от боли головой и неприятным вкусом в пересохшем рту и через минуту встал, пошатываясь, на ноги. Накативший приступ тошноты заставил его опереться о стену, тупо бормоча что-то себе под нос. Немного погодя в голове прояснилось, и он смог осмотреться вокруг. Он находился в маленькой, чуть больше чулана, комнатке, набитой разными средствами для уборки: здесь были ведро, швабра с тряпкой, щетки и жестянка с мастикой. Слабый свет, проникавший через маленькое окно, заставил его взглянуть на часы. Половина шестого. Он был без сознания четыре часа, и сейчас уже начинало светать. Почувствовав себя немного лучше, он осторожно тронул дверь. Она была заперта. Но окно! Он не верил своим глазам: окно было не только не заперто, оно было открыто. Он с трудом забрался на какой-то ящик и выглянул наружу. Комнатка находилась на нижнем этаже, и перед его глазами лежала узкая полоска пустынного, заброшенного сада, по обеим сторонам которого тянулась деревянная крашенная олифой изгородь, кончавшаяся полуоткрытой калиткой. Даже при его нынешней слабости выбраться наружу не составило никакого труда. За калиткой на него опять накатил приступ тошноты, рот наполнился слюной, и его сильно вырвало. Но это принесло облегчение.