Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек - читать онлайн книгу. Автор: Эдмунд Криспин cтр.№ 57

По дороге к театру Фен сказал Найджелу и сэру Ричарду:

– В последний раз в этом театре я поклялся себе, что ноги моей здесь больше не будет – и однако же вот он я. Между прочим, я надеюсь, – добавил он, обращаясь к Найджелу, – что мой друг-актер появится вовремя. Перед спектаклем я хотел бы познакомить его с Хелен.

Найджел кивнул: он был слишком возбужден, чтобы что-либо ответить.

– Кроме того, – понизив голос, обратился Фен к сэру Ричарду, – надеюсь, все приготовления сделаны?

– Инспектор и его люди прибудут загодя. Собственно, несколько человек уже там – следят за порядком в толпе. Жаль, – посетовал сэр Ричард несколько отрешенно, – что вы испортили себе вечер, поскольку пришлось всем этим заниматься.

– А мне-то как жаль, бог свидетель, – сказал Фен. – Но, знаете, тут уж ничего нельзя было поделать. Не понимаю, как это может нам помешать получить удовольствие.

Сэр Ричард с любопытством посмотрел на него и расправил плечи.

– Мне уж точно не помешает, – с нажимом проговорил он.

– Мог бы рассказать мне, что ты задумал, – сказал Найджел.

– После спектакля мы созовем небольшое собрание, и там произведут арест, – ответил Фен. – Разумеется, очень тихо, когда суета уляжется. Там будут только те, кого касается эта история.

– Вот как, – проговорил Найджел и, помолчав, заметил: – Жаль.

– Когда застреливают и перерезают горло, тоже хорошего мало, – сухо отозвался Фен. Дальше они шли молча.

– Боже, ну и толпа! – воскликнул Найджел на подступах к театру. Он обернулся к Фену, и в душе его зашевелилось нехорошее предчувствие. – Надеюсь, билеты у тебя?

Фен похлопал себя по карманам, и лицо его приобрело тревожное выражение.

– О, мои ушки, о мои усики! – вскричал он. – Я оставил их на столе.

Найджел застонал.

– Именно так, – спокойно подтвердил сэр Роберт, – поэтому их забрал я. Я вам доверяю не больше, чем вашему мнению о Чарлзе Черчилле. Помилуйте, Джервейс, ради всего святого, не дуйтесь!

Они пробирались сквозь толпу, и Фен весело приветствовал друзей и знакомых. Найджелу показалось, что он знает какое-то невообразимое множество людей. Приложив некоторые усилия, он отыскал знаменитого актера и подвел его к служебному входу, чтобы познакомить с Хелен. Найджел и сэр Ричард, сочтя, что промедление может стоить им мест, принялись пробираться к ним сквозь море ног, плащей и программок.

Знаменитый актер был сдержан, обаятелен и деловит.

– Какая жестокость с нашей стороны тревожить вас в такое время! – сказал он Хелен. – У меня в подобных случаях все поджилки трясутся. – Он улыбнулся, и Хелен, немного взволнованная, признала, что нервничает, и рассыпалась в любезностях. Фен бродил по гримерной, ради эксперимента измазав себе лицо гримом.

В дверь постучали. «Пожалуйста, пятиминутная готовность!» – прозвучал унылый голос помощника режиссера, и дальше по коридору эхом разнеслось: «Пожалуйста, пятиминутная готовность!»

– Боже мой, нам пора! – воскликнул знаменитый актер. – Джервейс, умоляю, вытри с лица эту дрянь! Да не втирай ты ее своим платком еще глубже, ну, что за недотепа! Сначала надо нанести жир. Вот так. Теперь можешь стереть бумажной салфеткой.

Фен, отчасти пристыженный этими манипуляциями, только неразборчиво заворчал.

– На самом деле, можете не торопиться, – сказала Хелен. – Народу так много, что мы наверняка начнем с опозданием, а мой первый выход только во втором акте.

– И тем не менее, думаю, нам пора уходить, – сказал знаменитый актер. – Первый акт я посмотрю ради Роберта, а второй и третий – ради вас. Ни пуха!

В зале уже зажглись огни рампы, обволакивая нижнюю часть занавеса приглушенным белым светом. После ухода знаменитого актера Фен со словами «А помнишь, как ты столкнул в озеро Камбера из младшего четвертого класса [194] ?» присоединился к Найджелу и сэру Ричарду. Оглядываясь по сторонам, Найджел заметил инспектора в штатском, а с ним двух дюжих молодцов, сидевших несколько поодаль. Шейла Макгоу устроилась в самом конце зала: через два ряда от нее расположился Николас со своей блондинкой; Роберт с приближенными занял места в первом ряду. За сценой из своих гримерных потянулись те, кому предстояло начинать спектакль. Помощник режиссера взял в руки текст пьесы. Джейн профессиональным взглядом окинула декорации и скомандовала: «Свет!» С электрического пульта последовала серия щелчков, вспыхнули прожектора, софиты и реечные светильники, заливая светом сцену. Актеры заняли свои места. «Свет в зале!» Зал погрузился в темноту. Двери перегородили против безбилетников, любителей опаздывать и прочих неприятностей. Клайва внезапно охватило чувство, будто что-то не так. Он сбежал со сцены, схватил газету и, вернувшись на свое место, раскрыл ее с заинтересованным видом. «Занавес!» Под рукой Джейн щелкнула кнопка, и занавес с мягким, вкрадчивым шипением поднялся, знаменуя премьеру «Метромании».

С первых же секунд стало ясно, что это успех. Найджел, чье шотландское происхождение диктовало ему осторожность в суждениях, побаивался, что вступление окажется слишком длинным для пьесы, однако его опасения оказались напрасными. От Роберта публика ожидала великих свершений и именно их и получила в прямом смысле этого слова; от труппы же никто не ждал слишком многого, и тем приятнее было ошибиться. Даже Шейла с неохотой признала, что никогда еще им не удавалось сработаться так хорошо. Ритм, кульминация, развязка – все было безупречно. Для каждого из членов труппы этот спектакль оказался незабываемым. С самого начала им было понятно, что вместе они работают хорошо, а что касается зрителей, то вряд ли можно пожелать кого-то лучше. Во время спектакля незадействованные актеры стояли в кулисах, почти не обсуждая происходящего, чтобы не спугнуть волшебство. Рэйчел, конечно же, была героиней вечера. Она существовала в спектакле плавно и грациозно, виртуозно стягивая к себе все нити и управляя ими; остальные же, хоть и признавая свою зависимость от нее, жили и действовали по собственным законам, и после пяти минут пребывания Хелен на сцене Найджел готов был закричать от восторга. Да, подобные спектакли, вне всякого сомнения, случаются раз в сто лет: постепенно нараставшее к концу напряжение задействовало весь запас эмоциональных сил и актеров, и публики.

Но прежде всего дело было в самой пьесе. Во время спектакля Найджел поймал себя на том, что поражен, как постепенно раскрывалась в ней уникальность и самобытность создавшего ее гения. Первый акт сошел бы просто за остроумную эксцентричную комедию, если бы не необычайная легкость, с которой каждый из персонажей находил отклик у зрителей. Второй акт был одновременно и серьезнее, и эффектнее. Беззаботный смех слышался реже, зато стало нарастать беспокойство, которое невозможно было отбросить. Персонажи из первого акта, оставшись верными себе, при этом становились уже не столько смешными, сколько гротескными. Речь здесь шла не о развитии характеров, а о постепенном раскрытии их истинной сущности. Последний акт игрался в полутьме, с ощущением неумолимо надвигавшейся и осязаемой катастрофы. Теперь казалось, будто все, кроме Хелен и Рэйчел, превратились в автоматы, в уродливых марионеток, артикулировавших слова, звучавшие, как чудовищная пародия на них самих. Все это было сделано без экспрессионистских эффектов, в рамках, на первый взгляд, абсолютно реалистичной пьесы. Однако, чем больше они утрачивали зрительское сочувствие, превращаясь в говорящие тени, тем ярче и реальнее выглядели на их фоне Хелен и Рэйчел. В конце показалось, что налетевший вдруг порыв ветра сдул все тени, оставив только их двоих. Пьеса закончилась на приглушенной, щемящей ноте личной трагедии, внезапно постигшей героев.