Обмани меня дважды - читать онлайн книгу. Автор: Мередит Дьюран cтр.№ 40

– Он вам нравится? Ха-ха-ха!

Ее смех был настолько резок, что привлек к себе взгляды нескольких прохожих. Оливия, залившись краской, ждала.

– Он не так уж плох, – сказала она. Да, конечно, он немного странен и меланхоличен, зато очень эрудирован и обладает особым, сдержанным чувством юмора. Наверняка до смерти его жены и раскрытия ее измен он был великолепен.

Охнув, Полли помахала руками перед ее глазами.

– О да, наверняка, – сказала она. – Что за ерунда! Влюбиться в него – отлично, на вид он не так уж плох. Бояться его – почему бы и нет? Но сказать о том, что этот человек вам нравится?! Он же сделан изо льда.

Оливия упрямо нахмурилась.

– Полагаю, мне нравятся жертвы несправедливости, – заявила она.

– Жертва несправедливости?! Герцог? Может, ему потребуется еще одна карета с четверкой лошадей или еще один дом в провинции, прежде чем вы вознесете его на самую вершину?

Покачав головой, Оливия снова прилегла. То же самое сделала Полли.

В наступившей паузе Оливия представила, что тема для разговора иссякла, и обрадовалась этому. Правда, ее слегка познабливало, словно она прикоснулась к чему-то, что могло ее убить. Надо скорее заканчивать с этим делом. Влюбиться в герцога! Вот была бы катастрофа!

Как-то ее мать полюбила мужчину, занимавшего гораздо более высокое общественное положение, чем она. Она любила Бертрама, отдала ему все. И взгляните, до чего ее это довело! О нет, Оливия не будет обвинять маму за то, что та полюбила джентльмена, не состоя с ним в браке. Жители деревни Алленз-Энд часто так развлекались в свободное время. Оливия не интересовалась их моральными принципами, порождавшими только злость и недоброту. Но уж если влюбиться, то лучше выбрать человека, способного на добро.

– Я жду, – заметила Полли. – Мне просто ужасно хочется знать, как это герцог может стать жертвой несправедливости.

Оливия почувствовала легкое раздражение. Классовый снобизм так и метался по обе стороны границы между ними.

– Не обязательно быть нищим, чтобы чувствовать себя несчастным, – заметила она. – Вот, например, моя бывшая нанимательница…

– Виконтесса?

– Нет, Эли… – Она прикусила губу, испугавшись, как близка была к тому, чтобы произнести имя Элизабет.

Вероятно, ей не стоило больше ложиться – это плохая идея. Снова сев, Оливия стряхнула с рукава прилипшие к нему травинки.

– Да, – сказала она. – Виконтесса Риптон.

Полли, не шевелясь, с любопытством смотрела на нее.

– Многие знатные люди испытывали к вам симпатию, да?

Оливия вздохнула. До замужества Аманда тоже была чем-то вроде жертвы несправедливости, хотя Полли и не знала этих подробностей.

– Богатство не имеет отношения к духовному состоянию, – промолвила она. – Я испытываю симпатию к любому, кто чувствует себя одиноким в мире, обманутым, лишенным друзей.

– Что ж, это очень благородно с вашей стороны, – проворчала Полли. – Очень по-христиански. Только вам стоит обратить внимание, что некоторые из этих потерянных душ заслуживают того, что получили.

– Ты полагаешь, что герцог заслуживает своего несчастья?

– Мне не на что пожаловаться, мне он ничего плохого не сделал, – сказала Полли. – Но, кажется, он слишком сильно скорбит по леди, которая была холодна, как январский лед.

– А какой она была? – медленно спросила Оливия. – Я имею в виду герцогиню.

Полли поморщилась.

– Нет, это дорога, по которой я вам идти не помогу.

Оливия почувствовала, что невольно краснеет, и это смутило ее.

– Я спрашиваю не об этом.

Полли отвернулась; по изгибу ее щеки было видно, как она молода.

– У вас мягкое сердце, – пробормотала она. – Думаю, все это ерунда. Лучше о себе побеспокойтесь.

Оливия только сейчас поняла, как глупо выглядит, тревожась о богачах, которым не знакомы самые простые проблемы – где каждый день взять хлеба, и выплатят ли в этом месяце ренту.

– Я же не тоскую по нему, – сказала она. – Ты права: его проблемы – это не вопросы жизни и смерти. – Нет… фактически нет. Но она помнила, как он поглаживал свой пистолет. – Дело просто в том, что он… он – человек, и даже если его страдания… другого уровня, они все равно не так уж отличаются от страданий прочих людей.

– Придется мне поверить вам на слово, что он вообще страдает, – вымолвила Полли.

Неужели Оливия – единственный человек в Англии, понимающий, что у Марвика тоже есть сердце?

Святые небеса! Может ли быть, она с таким трудом выживала и выбиралась из сложных жизненных ситуаций, чтобы сейчас погибнуть от женской глупости? Да еще ради Марвика?

– Я не люблю его, – безучастно промолвила она.

– Ничего другого я не скажу. – Полли помедлила. – Но в ответ я хочу получить одну услугу, мэм.

Оливия фыркнула.

– Ну разумеется, – сказала она.

* * *

Путешествие герцога на первый этаж вызвало большое волнение среди прислуги. Следующие два дня Марвик свободно бродил по дому – доходило даже до того, что он сам открывал свежую корреспонденцию и отправлял ответы на нее (это – по словам швейцара, который понятия не имел об осторожности). Что дальше? В комнатах прислуги стоял гомон. Выйдет ли герцог из дома?

Оливия не была так оживлена. С безопасного расстояния, подальше от глаз Марвика, она следила за его расписанием. К сожалению, оно было непредсказуемо. Он мог закрыться в кабинете на десять или двадцать минут, а затем снова принимался бродить по дому. А мог выйти из своих покоев лишь для того, чтобы походить по коридору. Так где же возможность проскользнуть в его комнату, не будучи замеченной?

На третий день Оливия успокоилась и отправилась в его покои вместе с горничными, когда они пошли туда для ежедневной уборки. Настроение у служанок было мрачное: за завтраком Джонз предупредил их, чтобы они не ждали каникул в этом году, так как его светлость все еще идет на поправку. Потом Викерз усугубил ситуацию еще больше, сердито бормоча что-то про ухажера Полли, которого Оливия прошлым вечером пригласила на чай, утверждая, что он ее дальний родственник. Увы, это была цена молчания Полли.

Наверху Марвика не было, но в присутствии горничных, которые тщательно прибирались в его покоях, Оливия могла всего лишь быстро просмотреть бумаги на книжной полке, однако ни одна из них не оказалась ей полезна. Хуже того, Дорис обратила внимание на ее интерес к ним.

– Он не разрешил нам убирать это отсюда, мэм, – сказала она.

Оливия отдернула руку.

– Да? Что ж, тогда не буду их трогать.

– Я пыталась их убрать. – Дорис явно гордилась и дивилась собственным усилиям. – Я понесла их в сундук, куда он складывал все остальные бумаги. – Она кивнула на сундук, стоящий у изножья кровати. – Но он велел мне оставить их на месте и никогда не прикасаться к ним.