В середине жизни. Юнгианский подход - читать онлайн книгу. Автор: Мюррей Стайн cтр.№ 10

Этот принцип действия приходит к серьезному кризису при переживании несомненного поражения, особенно если поражение достаточно масштабно и происходит в критический момент жизни, например в ее середине. Тогда в идентичности «разрыв» может появиться между Эго и нынешней персоной, между «кем я себя теперь ощущаю!» и «кем я был в своих глазах и в глазах других в прошлом». Понимание этого расхождения может оказаться ужасным. Когда прежняя идентичность и мечты, на которых она основывалась, подвергаются дефляции и утрачиваются, происходит внезапное осознание уязвимости Эго и теневой личности, а также ограниченности развития жизни и поступательного движения вперед. Когда Гектора убивают, ограниченность воспринимается как абсолютная, как навсегда закрытая дверь, а смерть и поражение – как окончательный приговор жизни.

Этот момент осознания имеет решающее значение для отделения от прежней идентификации с персоной. Без ее полного поглощения естественные защитные механизмы Эго вернут персону на место и сделают все возможное, чтобы восстановить идентификацию с ней, даже если теперь она покажется несколько неискренней и постаревшей, но, несмотря на все изъяны, невредимой и обеспечивающей безопасность в большей степени, чем без нее. Поэтому для окончательного расставания при осознании новой психологической ситуации здесь необходимо сделать полную остановку. В этот период либидо оказывается в подвешенном состоянии, оно никуда не направлено: ни вперед, ни назад. И эта остановка длится до тех пор, пока не будет возвращено и должным образом похоронено мертвое тело Гектора, т. е. пока не будет полностью устранена идентификация с паттерном, который он представляет, – прежним доминирующим паттерном организации либидо. Элемент окончательности должен быть усвоен и поглощен, и привязанность к этой прежней структуре должна быть похоронена.

Человек, разумеется, может переживать критическое поражение в середине жизни без «полной остановки» в процессе инвентаризации и сознательного отделения от прежней идентификацией с персоной. Испытывая страх перед встречей с будущим, мужчина или женщина поддается иллюзии, что на самом деле ничего не изменилось. Поэтому он (или она) продолжает придерживаться прежнего паттерна поведения даже после того, как тот перестал быть полезным и был передан по наследству.

В этом случае «труп» не подвергается захоронению, а устанавливается на пьедестале. Но эта операция утрачивает адаптивный характер, и в возрастающей жесткости устаревшего тревожного поведения этого человека можно заметить определенный психологический «запашок». Затем, после завершения расставания, начинается лиминальность, и Эго, еще не освободившееся от своей идентификации с прежней Персоной для «плавания» в этот неоднозначный период, рывком освобождается от якорных цепей и, неспособное похоронить прошлое, колеблется на волнах полной раскаяния ностальгии. Кто не знал мужчину, чье восхождение наверх, несомненно, остановилось для всех, но не для него, и он продолжал ходить на работу и заставлял себя верить, что это только остановка в восхождении, так как он продолжал стремиться к той же цели, в глубине души не ощущая, однако, никакой приверженности к ней, и мужественно сражался с компульсивным желанием сбежать со своей секретаршей или женой соседа? Кто не знал женщину, которая отказывалась бы проявлять материнскую заботу или разыгрывать невинную девушку? Когда энергия перестает наполнять формы старых паттернов, теперь уже с нарушенной адаптивностью, Эго отказывается признать утрату и похоронить прошлое и поэтому не может войти в состояние «плавания», которое вернуло бы его и погрузило в бесформенные и неизведанные глубины психики.

Проблема неустраненного и неполного отделения от идентификации с прежней персоной порождается естественным, и вполне понятным, желанием человека не признавать то, что произошло, и отвергать все условия примирения с главной утратой и изменения, которые она предвещает. Этот вид неприятия изменения условий, внешних и внутренних, можно преодолеть только «нахождением трупа» и конкретным, неизменным и окончательным отношением к смерти.

Итак, как можно найти и вернуть труп, когда на пути встречается так много препятствий и оборонительных сооружений? В эпизоде, который я взял из «Илиады» в качестве парадигматического для этой стадии переходного периода середины жизни, Гермес украдкой проводит Приама мимо оборонительных рубежей греков в центр их лагеря, где Ахиллес лично охраняет тело Гектора. Здесь Гермес играет ключевую роль, которая заключается в том, что он вначале приводит Приама к трупу, а затем помогает ему вернуть труп. Это действие нахождения и возвращения трупа означает, что Эго нашло путь через оборонительные рубежи к тому месту, где пребывает его тревога по поводу утраты, смерти и конечности человеческого существования. В Гермесе бессознательное показывает фигуру, способную контролировать функционирование защитных механизмов.

Все архетипы контролируют сознание человека, но каждый осуществляет по-своему, и Гермес делает это своим волшебным жезлом, «которым у смертных, по воле всесильной, сном смыкает он очи или отверзает у спящих» (XXIV: 343–344). Гермес – волшебник, способный не только усыпить защитные механизмы, но и пробудить их и предупредить об опасности. Действует он больше хитростью, чем силой. В гомеровском Гимне к Гермесу новорожденный бог проскальзывает через замочную скважину: «И Гермес, сын Зевса, проскользнул через замочную скважину жилища, видом похожий на осенний ветерок или легкий туман» (Homeric Hymn to Hermes, 1976, 145–147). Эта хитрость в сочетании с гипнотической волшебной властью над механизмами защиты от сознания характеризует метод, которым этот архетип действует, чтобы провести человека мимо этих рубежей в охраняемые места бессознательного. Гермес – проводник душ в преисподнюю, и он приводит Приама к тому месту, где находится труп, где происходит встреча со смертью и горе встречается со своим виновником. Эта встреча со смертью также вызывает осознание мертвого прошлого, которое нужно похоронить.

Для того чтобы проиллюстрировать Гермесовы эффекты бессознательного, я расскажу сон, который приснился А, женщине в возрасте около тридцати пяти лет. В предыдущей главе я высказал предположение, что присутствие Гермеса можно обнаружить в сновидениях и синхронийных событиях. Сон А и обстоятельства ее жизни, в которых он приснился, показывают, как само бессознательное тонко вводит темы расставания, конечности жизни и неизбежности смерти именно в тот момент, когда эти психологические задачи возникают перед женщиной на первой стадии переходного периода середины жизни. Все это вместе – сон и сопутствующие события – я воспринимаю как сигнал деятельности и руководства Гермеса.

А приснилось, что она находится в доме своей бабушки (которая фактически умерла много лет назад, но присутствует в сновидении). Происходит встреча со всей семьей. А находится здесь вместе с сотнями приехавших отовсюду людей. Неожиданно она теряет восьмилетнего сына и отправляется на его поиски. Пробираясь сквозь толпу, она слышит, как какая-то женщина говорит с ребенком, и осознает, что это компаньонка бабушки, но ребенок не ее, и компаньонка смуглая (в действительности она была светлой). В этот момент раздается телефонный звонок от ее золовки, которая говорит ей, что только что умерла ее мать (т. е. мать золовки). Далее она выражает свою благодарность за то, что ей удалось установить хорошие отношения с ее матерью перед ее внезапной кончиной. После окончания их разговора к А подходит молодая женщина примерно семнадцати лет и обнимает ее. А с содроганием сознает, что эта молодая женщина недавно умерла, и она задает себе вопрос, как эта женщина могла оказаться на приеме среди гостей. А заканчивает рассказ о своем сновидении словами: «Она обнимает меня; но я говорю себе: "Она мертва!"»