Слепой секундант - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Плещеева cтр.№ 52

Церковь оказалась маленькая, деревянная, нетопленная. Горели в ней всего лишь две или три лампадки. Отец Авдикий ждал, накинув поверх облачения тулуп. Были там и двое певчих — парнишка лет шестнадцати и седенький дедушка. На кануннике наводил порядок мальчик-алтарник, а дьякон указывал ему пальцем на оплошности.

Первым вошел Фофаня, поклонился батюшке, потом Еремей ввел питомца, следом Афанасий — Машу, последним — Тимошка, которому страх как хотелось поглядеть на бариново венчание.

Маша заново накинула на голову свой большой платок, поправила его так и этак — все же хотела выглядеть покрасивее в такой день перед женихом, пусть даже слепым.

— Подножие принесли? — спросил у Фофани отец Авдикий. — Отдай Петровичу. Кольца?

Пока Еремей отдавал кольца и нарочно купленную белую скатерку-подножие, пока дьякон клал их на престол, Андрей стоял, слушал и принюхивался. Он был не бог весть каким богомольцем, в бытность гвардейцем на службы ходил, потому что ходила Катенька, а суетливая армейская жизнь к Божественному не располагает — разве что приказом полкового командира определяется, кто из офицеров когда говеет в Великий пост, чтобы не вышло, что на Страстной все сразу выстаивать службы и исповедоваться кинулись, а солдат школить оказалось некому.

Пахло детством… Самым ранним детством, когда матушка, совсем молоденькая, приносила свое болезненное чадо причаститься. Тоже церковка была невеликая, как обычно в селе, где проживает не более трех сотен душ, и батюшка старенький говорил ласково, а что говорил — уже не вспомнить. Вроде и зрячим было дитя, а память сохранила не образы, а запахи и звуки — аромат ладанного дыма, пение малость вразнобой, голос батюшкин старческий, неразборчивый, в нос…

— Жених и невеста, подойдите, — сказал отец Авдикий. — Вот вы какие… — в голосе была усмешка пополам с удивлением: надо же, слепой кавалер увозом женится на девице, и, видать, девице с приданым, коли добром не отдали.

Маша засмущалась, встала с Андреем рядышком, едва ли не прижавшись. Он нашел ее руку, тихонько сжал пальцы, что означало: не беспокойся, голубушка, сейчас все уладится.

— Сколько невесте лет?

— Осьмнадцать, — ответил за Машу Андрей.

Его самого о возрасте не спросили — и так ясно, что более восемнадцати. Ему был приготовлен иной вопрос: не состоял ли в браке, не вдовец ли?

— Нет, святый отче, — отвечал Андрей. — Впервые собрался.

— С глазами-то что? — участливо спросил батюшка.

— На войне ранило.

— Ишь, проклятые турки… Ну, начнем, благословясь. Васятка, дай им свечи.

Тут с батюшкой совершилось некое преображение. Андрей, не видя его, почувствовал: имеющий тайные и вряд ли одобряемые законом связи с воровским миром, готовый за небольшие деньги исполнить требы с нарушением церковных правил, в мирской сфере своего существования хитрый и ловкий, священник за ту долю мгновения, что скидывал тулуп, как-то вдруг пропал, рассеялся.

— Васятка, дай сюда свечи, — было сказано уже иным голосом.

Да и «свечи» — было уже из другого мира, не причастного земной суете. И тот, кто вышел из Царских врат в полном облачении, тоже стал иным — непричастным. Словно бы незримая ладонь, сняв его с золотого облака, опустила на деревянный пол, но при этом он утвердился на той ладони, являя собой продолжение незримой руки, и творил ее волю.

Не думал, не гадал Андрей, что однажды встанет под венец в шубе, только что не в меховой шапке, что рядом окажется девушка, которую знал еще ребенком и в глубине души именно ребенком считал; в сущности, чужое, хотя и очаровательное существо… Не думал, что предсмертная просьба друга будет исполнена таким образом… И когда после батюшкиного благословения в руке оказалась толстая венчальная свеча, Андрей сжал ее, как сжимал бы рукоять шпаги, салютуя противнику перед роковым поединком. Он слушал и не слышал, что говорит отец Авдикий, мысли его улетели в неведомое — туда, где стоял у прорезанного в небесах окошечка Гриша и беззвучно благословлял сестру и друга.

— Вот видишь, что могу — то делаю, — говорил ему Андрей. — Буду ей верным и добрым мужем — ведь этого ты желал? Честно исполню мужний долг — теперь она под моей защитой, и никто ее у меня не отнимет… А любовь? Статочно, и любовь придет, дай только справиться с тоской по Катеньке, дай срок… И что ж я за нескладный дурень — мне бы тогда хоть толику нынешнего ума, так стоял бы в храме с ней, с Катенькой…

О чем думала Маша — он в тот миг не беспокоился. Она дала согласие, спасительное для себя, а прочее — приложится.

Еремей, Афанасий, Фофаня и Тимошка стояли поодаль, смотрели во все глаза. Был уговор, что рослый Еремей будет держать венец над Андреевой головой, а Тимошка — над Машиной.

— Ахти мне… Барин, Андрей Ильич, свечечку-то в левую руку возьмите… — донесся испуганный Фофанин шепот.

Андрей переложил свечу и облил пальцы горячим воском.

В нужную минуту дьякон вынес на подносе кольца. Отец Авдикий с троекратным «Обручается раб Божий Андрей рабе Божьей Марье» сотворил над головой жениха крестное знамение и надел ему кольцо на безымянный палец правой руки. Затем он обручил Машу Андрею и, как положено, трижды поменял кольца на руках жениха и невесты. Тем завершилась первая часть обряда — обручение.

Для венчания следовало перейти на середину храма. Еремей быстро подошел, чтобы помочь питомцу.

— Нет, нет, это я, я сама… — прошептала ему Маша и, взяв Андрея под локоть, повела его к аналою и расстеленной перед ним на полу скатерке. Она училась выполнять свои новые обязанности при слепом супруге.

Еремей ощутил нечто вроде ревности.

— Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! — по батюшкину знаку завели оба певчих.

Андрею стало безумно жаль Машеньку — не такое бы ей венчание, не в холодном храме, не под неслаженные голоса, да и не в таком платьице…

Маша тихонько подсказала ему сделать шаг, чтобы ступить на подножие. Еремей невольно усмехнулся — питомец встал на скатерку первым, ему, значит, и вся власть в доме. Туч отец Авдикий позвал его с Тимошкой, дьякон дал им венцы — не Бог весть какие, даже не позолоченные.

Перед началом венчания отец Авдикий в последний раз спросил жениха и невесту, тверды ли они в своих намерениях.

— Имаши ли ты, Андрею, позволения благое и непринужденное взяти в жены сию Марью, ею же пред собой зде видешь?

— Да, святый отче, — и Андрей вздохнул. Какое уж там непринужденное — беда заставила. Да еще «видешь»…

— Не обещался ли иной невесте?

Андрей вздохнул. Обещался — да только в душе, а обручения с Катенькой не было. И все же сказать «нет» стало бы ложью. Лгать он не любил — но нелепо сейчас было бы вступать в пререкания.

— Нет, святый отче.

— Имаши ли ты, Марие, позволения благое и непринужденное взяти в мужья сего Андрея, его же пред собой зде видешь?