Герой не нашего времени. Эпизод 2 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Полковников cтр.№ 23

– Хорошо, сделаю. Но смотри, я твои слова запомнил! Чтоб отказу потом не было!

Максим развёл руками, а бригадир, что-то бурча под нос, ушёл.

Вот и появились у него почти морские пушки. Такую махину руками не развернуть. Хорошо, сектор обстрела в шестьдесят градусов. Но часто стрелять нельзя, без охлаждения выйдет из строя.

Капитан задумчиво поскрёб подбородок. Лучше, чем ничего. Минус одно раздвоение личности в воскресный день. Не придётся до первых выстрелов галопом нестись на местный полигон.

Ещё гадал насчёт самолёта. Случайность или вброс дезы на ту сторону прошёл успешно? Хотя какая деза! Если хочешь кого-то обмануть, рассказывай только правду, но клади её в три короба.

После обеда из Бреста вернулся Иволгин.

Попросил разрешения собрать всех командиров, послушать свежие тезисы. Партийный ты или нет, аполитичным хомячкам не место в Красной армии. Так что и комбат присутствовал, как идейно сочувствующий.

Ничего странного, всё по Уставу ВКП(б), а потом, он же сам решил расти над собой, с юности хорошо зная, что такое обком или горком партии, а особенно их первый секретарь.

Выражаясь по-морскому, кратко: первый после Бога. Мнение его перевесит любое постановление исполкома, слово прокурора или решение суда. О военных – отдельный разговор, их обычно «просят», а они очень быстро и незамедлительно «снисходят», стараясь сразу выполнить его желание. Всё просто: офицерские жёны и дети – те же граждане-обыватели со своими нуждами и бедами, да и военный городок подчас стоит не в пустыни.

– Товарищ Теплицын обратил исключительное внимание на напряжённость международной обстановки, возросшую угрозу войны и призвал к повышению бдительности, – начал пересказывать из блокнота Иволгин. – Особо подчеркнул, что по этому вопросу не надо вести открытых разговоров и проводить каких-либо крупных и заметных населению мероприятий [81] .

«Водки, что ли, после выпить…» – тоскливо думал Максим, примерно зная содержание передаваемой речи.

Впрочем, в батальоне проблема казалась решённой. Женатых лишь шестеро, остальные не посмели ослушаться начальника – жён и детей не привезли или отправили отдыхать к родственникам подальше от границы.

Замполит продолжал. Посетовал чужими словами о кадрах, неспособных в Бресте организовать соревнование, и о невостребованных переходящих красных знамёнах и вымпелах. Ещё о том, как жители деревень и местечек саботируют организованные добровольные субботники. Лишь зря тратились на оркестр.

«И чего такого, – размышлял Максим. – Советской власти в Западной Белоруссии меньше двух лет. Ничего, время пройдёт, втянутся и привыкнут».

– Можно поинтересоваться? Как насчёт эвакуации семей в связи с возросшей угрозой войны? – не выдержал кто-то из женатых командиров.

Иволгин поморщился, он хотел сначала посоветоваться с комбатом.

– Категорически запретили. Самовольное действие может быть неправильно истолковано местным населением. – Алексей вспомнил, каким взглядом первый секретарь посмотрел на военного, задавшего похожий вопрос, и продолжил, тщательно сверяясь с блокнотом: – Если что, вас вовремя предупредят, пока не надо беспокоиться. Всякая преждевременная эвакуация семей начсостава, работников НКВД, ответственных партийных и советских работников посеет панику среди населения и вызовет вредную шумиху [82] .

Какой парадокс: тех, кто попытается уехать из города, обзовут паникёрами, а у тех, кто не успеет выбраться, в анкете появится тёмное пятно о временном пребывании на оккупированной территории.

Все посмотрели на комбата, будто он для них последняя и главная инстанция. Тут давно привыкли: если говорят наверху что-то не делать, значит, делать надо обязательно [83] . Но желательно сразу найти кого-то, взявшего на себя роль козла, несущего ответственность.

Ладно. Тяжёлое бремя взвалит на плечи он себе. Если батальону и уготовано сгореть в дотах, то хотя бы с мыслью, что их жёны и дети в безопасности.

– Не надо смотреть на меня, как некое животное на некие ворота. В субботу семейные товарищи с жёнами и детьми должны быть на вокзале. При себе иметь «тревожный чемоданчик» и железнодорожный билет. Вашей семьи, товарищ старший лейтенант, это тоже касается.

Кровь бросилась в лицо Суворову, и он изумлённо привстал.

– Товарищ капитан, зачем сгущать краски? Получено же прямое и недвусмысленное указание обкома. Зачем нарушать? Нас по голове не погладят и не посмотрят, что вы беспартийный. – Увидев, что вокруг молчат, начальник штаба выдал давно заготовленную фразу: – А может, мы скоро в Варшаве или даже в Берлине так же хорошо заживём! – Владимир делано хохотнул и осёкся, нарвавшись на злой взгляд комбата. Иволгин вопросительно посмотрел на него сквозь очки, он такие мысли начштабу не внушал.

Жена Суворова утром вернулась из Минска. Приобретённый по дешёвке фарфоровый сервиз старинной работы ушёл по хорошей цене. Всё законно проведено через комиссионный магазин. Вернее, почти законно. Не считать же за преступление приятельские отношения с его директором? И какая к чёрту эвакуация, – ещё остались два ковра и хрусталь. Куда девать? В багаж? Вызовет ненужные опросы. И супруга всё время намекает: не ценит тебя начальник, на побегушках ты у Ненашева. Потом в слёзы: сплю одна в холодной постели, совсем дома не бываешь.

Да, есть и такие настроения. Чужой кровью, на чужой территории и далее по списку, включая обязательные трофеи. Красная армия всех сильней – аксиома. И очень правильный кураж, он помог продержаться те несколько первых дней.

Но его старший лейтенант не запасся ежовыми рукавицами, дабы, как товарищ Ленин, ставить бывшего юриста в осадное положение. Ненашев, согласно этой статье вождя, ехидно напаскудничал [84] . Бумага против бумаги.

– Испугались, что исключат из партии? Суворов, вы читали распоряжение начальника укрепрайона о проверке мобготовности в субботу вечером? Там прописан пункт и о семьях комсостава. Кстати, вы его вместе со мной подписали, и генерал утвердил.

Старший лейтенант подозрительно посмотрел на комбата. Неужели?

План проверки батальона они готовили вместе, но сводил и печатал текст капитан. Начальник штаба сильно завидовал длинным очередям из «ундервуда», выдаваемым Максимом, а тексты начальник, как он сам выражался, «набивал» почти без ошибок.