Семь столпов мудрости - читать онлайн книгу. Автор: Томас Лоуренс cтр.№ 120

Мы поехали в обход Абу-эль‑Лиссана, чтобы убедиться, что турки действительно бездельничают. Они имели привычку посылать верховой патруль на отдельные участки Батры при внезапном получении информации, а я пока не собирался ввязывать наш отряд в ненужные бои.

Авад был неухоженным парнем лет восемнадцати, с коричневой кожей, великолепно сложенным, с мускулатурой и сухожилиями атлета, быстрым как кошка, энергичным в седле, прекрасным наездником. Он не отталкивал своей внешностью, хотя его лицо носило отпечаток основных черт племени шерари, а дикарские глаза постоянно горели подозрительным ожиданием, как если бы в каждый данный момент перед ними возникало что-то новое, отличное от обыденной жизни, не отвечавшее его ожиданиям или принятым порядкам, а потому враждебное.

Эти люди из племени шерари были загадкой пустыни. У других племен могли быть надежды или иллюзии. Шерари знали: ничто иное, чем физическое выживание, не позволит им чувствовать свою принадлежность к человечеству как в этом, так и в загробном мире. Именно на этой основе строилась их вера. Я обращался с ними в точности так же, как и с другими бедуинами из моих телохранителей. Они находили мое покровительство не только достаточным, но удивительным и даже лестным. Находясь у меня на службе, они становились полностью моей собственностью и были хорошими рабами, потому что ничто не могло уже унизить их достоинство.

В моем присутствии Авад выглядел смущенным и застенчивым, в обществе же своих товарищей бывал весел и готов подшутить. Он верил во внезапную удачу, превосходящую мечты, и был полон решимости во всем следовать моим указаниям. В данный момент речь шла о том, чтобы отправиться через Маанское шоссе и добыть информацию о турках. Когда нам это удалось и турки пустились в погоню, мы вернулись обратно, сдублировали маневр, таким образом обманув их кавалеристов на мулах, которые повернули на север, в безопасном для нас направлении. Авад с радостью участвовал в этой игре и прекрасно орудовал своей новой винтовкой.

После этого мы с ним поднялись на вершину горы, господствовавшей над Батрой и над долинами, спускавшимися к Абу-эль‑Лиссану, и пролежали там до второй половины дня, ничего не делая, а лишь глядя на турок, двигающихся в ложном направлении, на наших спящих товарищей и пасущихся верблюдов. Тени от низких облаков, проносившихся над травой под бледным солнечным светом, напоминали неглубокие лощины. Здесь было покойно, прохладно и очень далеко от суетного мира. Суровость высоты говорила нам о ничтожности наших забот о пошлом багаже, она утверждала свободу, возможность быть одному, ускользнув от эскорта слуг, покой и забвение оков бытия.

Но Авад не мог забыть про свой аппетит и новое ощущение власти в моем караване. Он беспокоился о своем желудке, жевал в неисчислимом количестве стебли травы и, отводя глаза, рассказывал мне отрывистыми фразами о проделках своего верблюда, пока я не увидел кавалькаду во главе с Али, показавшуюся над верхним концом прохода. Мы побежали по склонам вниз, им навстречу. Али потерял в ущелье четырех верблюдов, два из которых разбились при падении, а два других подохли от изнурения, карабкаясь на уступы. Кроме того, он опять встретился с Абдель Кадером, как ни молил Аллаха избавить его от глухоты, чванства и хамских манер этого человека. Эмир ехал неуклюже, не чувствовал дороги и категорически отказывался присоединиться к нам с Ллойдом ради безопасности.

Мы предложили им после наступления сумерек следовать за нами, а так как у них не было проводника, я одолжил им Авада. Наша встреча должна была снова состояться в палатках Ауды. Мы ехали вперед по неглубоким долинам и пересекавшим их кряжам, пока солнце не село за высокой грядой, с вершины которой мы увидели квадратную коробку станции в Гадир-эль‑Хадже, противоестественно вторгшуюся в бескрайние просторы. В долине за нами росли купы ракитника; мы объявили привал и разожгли костры, чтобы поужинать. В тот вечер Хасан Шаху пришла в голову приятная фантазия (позднее ставшая привычкой) завершить трапезу индийским чаем. Мы были признательны ему за это и без зазрения совести вскоре выпили весь его чай и подъели его сахар, прежде чем он смог получить с базы новые запасы того и другого.

Мы с Ллойдом наметили место перехода через железную дорогу – сразу за Шедией. Как только зажглись звезды, по общему согласию было решено двигаться, ориентируясь на Орион. Мы пустились в путь и ехали час за часом, а Орион все не становился ближе. Вскоре мы вышли на показавшуюся нам бесконечной равнину, которую пересекали однообразными полосами мелкие русла речек с невысокими плоскими прямыми берегами, которые в неверном молочном свете звезд каждый раз казались нам насыпью долгожданной железной дороги. Твердая дорога под ногами и холодивший, освежавший наши лица воздух пустыни позволяли нашим верблюдам бежать резво и свободно.

Мы с Ллойдом оторвались от каравана, чтобы вовремя обнаружить железную дорогу и не нарваться всем отрядом на какой-нибудь блокгауз или патруль турков. Наши превосходные верблюды мчались широким шагом, и мы, сами не замечая, уходили от каравана все дальше и дальше. Джемадар Хасан Шах послал вперед сначала одного человека, чтобы не терять нас из виду, затем другого и третьего, пока его отряд не растянулся в цепочку запыхавшихся всадников. Тогда он передал по этой цепочке срочную просьбу к нам ехать помедленнее, но депеша, полученная через людей, говоривших на трех разных языках, совершенно не поддавалась расшифровке.

Мы остановились и услышали, что тихая ночь полна звуков. Замиравший ветер овевал нас ароматами вянущей травы. Мы снова погнали верблюдов, на этот раз медленнее, а равнину по-прежнему пересекали эти обманчивые русла, державшие нас в постоянном и бесполезном напряжении. Мы почувствовали, что звезды словно сместились и что мы едем в неверном направлении. Где-то в багаже Ллойда был компас. Мы остановились и принялись рыться в его седельных сумках. Компас нашел подъехавший Торн. Глядя на светившийся кончик стрелки, мы долго старались сообразить, какая из нескольких похожих друг на друга северных звезд могла быть пропавшим Орионом. Затем снова бесконечно долго ехали вперед, пока не поднялись на высокий холм. Придержав верблюда и указывая на что-то рукой, Ллойд удивленно остановился. Далеко впереди виднелись два каких-то куба, которые были чернее неба, а рядом торчала островерхая крыша. Мы выходили прямо к станции Шедия, почти вплотную к ее строениям. Повернув направо, мы быстро пересекли открытое пространство с некоторым опасением, как бы отставшая часть каравана не пропустила поворот, но все обошлось, и уже через несколько минут мы в следующей лощине обменивались впечатлениями о минувшей опасности на английском, тюркском, урду и арабском. Где-то далеко позади нас в турецком лагере отрывисто лаяли собаки.

Мы свободно вздохнули, радуясь, что удачно проскочили первый блокгауз под Шедией. Немного повременив, мы поехали дальше, надеясь вскоре пересечь линию железной дороги. Но время опять тянулось, а ее все не было видно. Наступила полночь, мы ехали уже шесть часов, и Ллойд стал с горечью говорить, что этак мы к утру доедем до Багдада. Железной дороги здесь быть и не могло. Торн увидел вдали ряд деревьев, и ему показалось, что они движутся. Мы тут же передернули затворы, но это действительно были всего лишь деревья.