Гиль-гуль - читать онлайн книгу. Автор: Елена Некрасова cтр.№ 31

* * *

Воскресенье, 16 февраля 1958 года, Учан

Вчера посещали театр в Ханькоу, смотрели пьесу «Встреча» (по китайской народной сказке). Краткое содержание ее следующее. Одна из дочерей бога, путешествуя в облаках, увидела на земле прекрасного батрака, бедного настолько, что он не мог купить гроба для похорон своего отца. Спустившись на землю, она «случайно» встретилась с ним, но необычайная ее красота смутила юношу, и он сбежал. Девушка погналась за ним и снова встала на его пути. Юноша окончательно смутился и попытался отстранить девушку с дороги, но не смог сдвинуть ее с места. Она предложила выйти за него замуж, парень совсем испугался и опять сделал попытку бежать, но девушка не отставала. И тут появляется бог, отец девушки. Прикинувшись говорящим деревом у дороги, он советует юноше жениться на ней. Но дочери своей он шепнул, что разрешает ей провести с юношей только 100 дней. Быстро пролетели дни счастья, молодые вместе работали на помещичьих полях, юноша строил планы на будущее, пел радостные песни, мечтая о достатке, о рождении детей. От этих песен невесело было дочери бога, всем сердцем полюбившей его. И вот настал 100-й день, с неба слышен суровый глас бога, призывающий дочь на облака. Но как сказать мужу ужасную правду о неизбежности разлуки? Она поет, как хороша жизнь на небе, но плохо, что там нет ее милого. Он отвечает — к чему говорить о небесной жизни, когда они так счастливы на земле? Он не понимает никаких намеков, и тогда она открывает ему страшную весть. Убитый горем юноша теряет сознание и падает на землю. Девушка плачет и поет над ним печальную нежную песню. Затем, оторвавшись от земли, она медленно поднимается на облака. В этот момент несчастный муж приходит в себя и видит удаляющуюся возлюбленную. Он плачет, простирает к ней руки, просит не уходить от него, но все тщетно.

Черные ястребы безразлично парят над долиной… Так кажется, но время от времени какой-нибудь вдруг камнем падает вниз… Рисовые плантации все еще стянуты тонким льдом — только он не блестит, мутный какой-то… похоже на хоккейные поля… После праздника фонарей зима отступает, как же… хотя… сквозь прошлогоднюю траву редко, но все же пробиваются молодые побеги… Старая трава и скопище соломенных крыш на склоне холма — грязно-желтые, поля — белые, небо — ярко голубое, искристое. Ястребы — черные…

Нога уже сильно затекла, когда он почувствовал, что пора переменить позу. Густой утренний туман исчезал на глазах, через час кое-где останутся лишь рыхлые клочья… Вчера утром он спускался в самую гущу тумана, как в детстве, бродил там с вытянутыми руками, но лучше всего медленно входить в это мутно-белое, чтобы очертания таяли постепенно… только там очень сыро. Сегодня он оделся в овчинный тулуп, купленный на базаре в Ханькоу… но в туман не пошел. Тихо-тихо, ни ветерка. Поэтому ручейки тумана как будто крадучись расползаются по низинам… даже как бы нехотя… клубятся. С этого пригорка хороший вид, надо будет сфотографировать…

_____

Да уж, что-то вы, товарищ Васильков, не того… Неспроста вас тянет в этот туман, в голове такое же месиво… хоть не ходи больше в театр. Потом, считай, весь день насмарку, а то и целых два… Может, свечи эти душистые так действуют, или такое вино у старика… или чай? Голова не болит, зато во всем теле непонятное размягчение, а мозг как будто ватой обложен… И главное, сидишь там — все вроде нормально, и домой вернулся бодрым, даже почитал немного, а наутро началось: будильник не услышал, глаза склеились, не продрать, мало того что проспал, так потом еще полчаса потолок зачем-то разглядывал… ладно бы в выходной. На работу явился вчера, как после запоя, и весь день пошатывало… хороший пример подчиненным. А Шувалов-то как развернулся, это ж надо иметь такой голос свинячий… так визжать. Командир нашелся, не мог дождаться его прихода. Или собрал бы одних бригадиров, чего зря орать на людей… и так сварщиков не хватает… Нет, среди недели — никакого театра…

Сяо Юй, Сяо Юй… Маленькая рыба… А эта девочка Юнь-цяо… как-то забавно… а! Завиток туч. Да, интересно это у них, называй как хочешь… У кого-то еще есть такое, у индейцев вроде… ну да, Зоркий Глаз, Верная Рука… Юй? Да, правильно, как будто вопрос… а если Ю-юй… сытым таким, довольным тоном, то дождь. Юй! Нет, не просто резко, а как она говорила… в приказном порядке, да, юй! Тогда — язык… и еще что-то бывает юй… а! Путешествие, а как же надо… нет, не вспомнить… А старик почему-то к нему привязался… Как увидит, сразу под руку хвать и весь прямо сияет… и болтает какую-то ерунду. Сян-цзэ уверена, что в его словах скрыт важный смысл… а какой? Сама ведь не понимает. Вчера он заявил… как же там… Сян-цзэ думает, что это про следующую жизнь, любят они все-таки эту тему… и эти истории про лис. Абсолютно другой фольклор, надо же… ведь на Руси ничего подобного… так как же он… Змея ползет постепенно, проткни ей кожу и вставь бумажные крылья — дракона не сделаешь. Хочешь стать драконом — отдохни, тебе уже давно пора отдохнуть. А будешь так напрягаться — все равно карма заставит тебя отдыхать, долго придется отдыхать… Давай! И как даст ему по спине кулачком… он и рухнул на подушки, как подкошенный. «Я же вроде Кот, а не Змея…»

— Ну да, ты Кот, ха! Но ты упустил свой хвост, твой глупый хвост уполз и думает, что он змея… А змея всегда норовит стать драконом, так-то… Не может кошачий хвост быть драконом, это наглый сумасшедший хвост, лучше поймай его и причеши!

И что это значит? Старик считает, что он слишком много о себе возомнил? Про отдых каждый раз ему… при чем тут отдых? Залезть на дерево и свесить хвост… легко сказать! Разве что в пещерке какой-нибудь тут поселиться, и поминай как звали… Да и вообще… всерьез задумываться над этой ерундой? Глупость какая. Хоть Сян-цзэ и считает старикана провидцем и все такое, он все же актер, а что для актера главное? Чтобы восхищались его искусством… и он такой самовлюбленный… и даже эта Юнь-цяо строит из себя что-то таинственное…

Треск и мягкое падение — большой кусок сосновой коры сам отпал от ствола, потому что поработали жучки-древоточцы… Какой сложный орнамент… надо же, всего-навсего жучки… На ветках замерзли маленькие сосульки, красиво… как будто хрустальные листья… А сливовые деревья на холме Мошань уже покрылись белыми цветами… Ничего себе крестьянин утеплился! Как будто ворох одежды движется сам по себе, смешно… Он что, сюда идет, прямо к нему?

Вот это да… китаец обратился к нему по-китайски. И близко ведь подошел, и смотрел в упор… может, он слепой? Просто видит расплывчатые силуэты. Скорее всего, так и есть. Последние дни по утрам немного опухают глаза… но не настолько же, чтоб принимать его за китайца… просто не надо пить чай перед сном, это в молодости еще проходит без последствий…

* * *

Они заказали еду в ресторанчике на Цзефандадао, пока что принесли чай и соленое печенье, за окнами потихоньку смеркается. Юнь-цяо чувствует, что чем-то раздражает Сян-цзэ, но продолжает рассказывать. В новом спектакле по рассказу Пу Сун-лина она будет играть бесовку Ли, это большая сложная роль. Красавица Ли умерла девственницей, а после смерти превратилась в беса и полюбила степенного студента Цзы-мина, своими ласками довела его до полного истощения и чуть не лишила жизни. Но Ли не хотела его смерти, просто заигралась… Хорошо еще, что у Цзы-мина также была и другая любовница — мудрая Лянь-сян, которая собрала в горах целебные травы, излечила студента от могильного яда и пристыдила бесовку, лившую слезы у постели умирающего. Эта Лянь-сян тоже не была человеком, была лисой с южных гор, но не из той породы лис, что поправляют за счет людей свои силы. И вот, ухаживая за выздоравливающим Цзы, обе девушки сильно сдружились и полюбили друг друга, как сестры…