Школа обмана - читать онлайн книгу. Автор: Борис Пугачев cтр.№ 32

Таджикское окружение Родика чувствовало это особенно остро. Иногда по несколько раз в день в офисе раздавались междугородние телефонные звонки, по специфическому звуку которых Родик безошибочно определял, что они из Душанбе. Все душанбинские знакомые, надеясь на наличие у него связей и денежных возможностей, пытались хоть как-то упрочить свое положение. Родик сначала всех выслушивал, но вскоре, поняв бессмысленность подобной траты времени, просто перестал поднимать трубку.

Единственными, с кем он общался, были Окса и Абдужаллол — два самых близких человека. Абдужаллол, продолжая заниматься безопасностью республики, иногда посвящал Родика в тонкости сложных многофакторных событий, расставляя необходимые акценты и давая объективные оценки происходящему. Однако и он собирался уезжать, хотя не по своей воле. Его как сотрудника пока еще союзной организации переводили на работу в Воронеж. Окса же изнывала от безделья. Ехать в Москву повода не было, всех работников кооператива Родик уволил, а ее дела в Душанбе ограничивались уборкой в Родиковой квартире, получением выписок из банков и проведением необходимых текущих платежей, которых с каждым месяцем становилось все меньше.

Неразбериха в таджикском правительстве сводила на нет любые усилия Родика по обязательствам в части изготовления терраблоковых прессов. Всем было не до того, хотя о прекращении финансирования никто и не помышлял. Родик осознавал, что тем людям, с которыми он общался, нужны были только откаты. О поставках автомобилей «Волга» или возврате денег за них говорить вообще не приходилось, хотя Родик, пренебрегая восточными принципами, направил в Министерство транспорта письмо с просьбой вернуть ему деньги. Устно попросил Абдулло Рахимовича, все еще занимающего пост заместителя министра и недавно усилиями Родика получившего диплом о защите кандидатской диссертации, ускорить этот процесс в связи с инфляцией.

Однако достижению Цели таджикские проблемы практически не мешали. Все сводилось к нескольким десяткам минут телефонных разговоров в неделю.

Последним, что привязывало Родика к Таджикистану, был заграничный паспорт. Родик продолжал ездить за рубеж с таджикским паспортом, что противоречило его статусу учредителя совместного предприятия и вызывало массу вопросов. В очередной приезд Абдужаллола, теперь часто бывающего в Москве в связи с переводом в Воронеж, Родик спросил, как сделать так, чтобы таджикское разрешение на выдачу загранпаспорта стало бы основанием для получения нового в Москве. Через несколько недель Абдужаллол перезвонил и сообщил, что можно официально в Москве отдать документы на оформление заграничного паспорта. В случае возникновения сложностей надо сослаться на разрешение, номер которого он продиктовал. Родик подключил Григория Михайловича и через месяц стал обладателем совершенно законного заграничного паспорта.

Так завершался бурный тысяча девятьсот девяносто первый год и приходил полный надежд и планов девяносто второй, который, по мнению Родика, должен был стать годом огромных финансовых и производственных свершений, годом достижения самой значимой, как ему казалось, Цели.

Главное всюду — начать: начало — важнейшая часть дел.

Авсоний

Новый год Родик встретил с семьей дома. Решили никуда не ехать, поскольку он двенадцатого января вместе с Борей (тот, изображая рьяного семьянина и оставив своих сотрудников в Танзании, прилетел на праздник в Москву), Игорем Николаевичем Сировичем и его коллегами вылетал в Дар-эс-Салам. Планировалось длительное пребывание в Танзании. Как говорится, «до победного конца». Необходимое оборудование для геолого-разведочных работ уже находилось в Танге. Там же Боря успешно запустил сушилку и изготовил на ней пробные партии зеленого кардамона, хотя с сырьем пока было трудно — сезон еще не начался, и пришлось доставлять его из отдаленного района, где кардамон частично успел созреть. Отправлять эти партии на международную сертификацию не имело смысла, поскольку при промышленном производстве могли появиться отличия. Поэтому ограничились предварительным анализом в Москве. Результат превзошел все ожидания. Содержание Д-барнеола, барни-лацитата, камфоры, неролидора, линалола было близко к верхнему пределу требований при выходе сортированного зеленого кардамона — почти шестьдесят процентов. Это в двадцать— тридцать раз превосходило показатели, получаемые даже при сушке с использованием дровяных печей и сушильных камер статического типа, только внедряемых в Танзании. Экономика выглядела более чем фантастической, а учитывая то, что все мировое производство такого продукта не превышало пяти тонн в год, маячила возможность поглотить весь мировой рынок и стать практически монополистами. Основным же поставщикам — Индии, Цейлону, Шри-Ланке и Гватемале — оставить рынок дешевого желтого и черного кардамона. Танзанийцев, с одной стороны, такая перспектива радовала, а с другой — пугала необходимостью ликвидации огромного для страны количества рабочих мест и возникновением связанной с этим социальной напряженности. Давний спор Родика и мистера Мбаго о технологической революции, ручном труде и путях развития Африки вспыхнул с новой силой.

Мистер Мбаго считал необходимым сохранить имеющиеся рабочие места и даже увеличить их количество. При этом выпуск зеленого кардамона ограничить десятью — пятнадцатью тоннами в год, что, по его мнению, не повлияет на мировые закупочные цены и оставит прежним соотношение сил на рынке как внутри страны, так и за рубежом. Он вообще опасался каких-либо резких изменений. Родик придерживался совершенно противоположной концепции. Он хотел взорвать рынок. Для этого надо было изготовить столько зеленого кардамона, сколько позволяли производственные возможности. По его оценкам, это составляло более ста пятидесяти тонн, а если научиться сохранять сырье, то и больше. Цены при этом, по его расчетам, должны были уменьшиться в два-три раза. На этом фоне следовало организовать дополнительный демпинг и «задушить» других производителей. Что же касается социальных проблем, то он предлагал обратиться в правительство по поводу выделения пособий по безработице из средств, получаемых в виде налогов и других сборов при продаже зеленого кардамона. Он резонно полагал, что переводить хорошее сырье в дешевый желтый кардамон нерационально с любых позиций.

Спор этот пока носил теоретический характер. Все это понимали и не вмешивались, ожидая, что будущее расставит все по своим местам. Удивительно, что даже после общения с коммерсантами из Поти, недвусмысленно намекнувшими на возможные проблемы при входе в существующий бизнес, ни Родик, ни мистер Мбаго не приняли в расчет ущемление интересов многочисленных посредников и спекулянтов, живущих продажей кардамона. Будучи воспитаны на социалистической государственной монополии, они полагали, что карт-бланш от правительства дает им право по своему усмотрению управлять ситуацией.

Ничто уже не могло остановить промышленное производство, начало которого запланировали на конец января. Причем выпуск продукции было решено начать без сертификации, а образцы для исследования в Международном биохимическом центре отобрать из первых партий. Такое решение было полностью экономически оправдано, поскольку реализация готового кардамона, требующая наличия сертификата, планировалась на весну, а риск получить не тот продукт при производстве, судя по заверениям Бори и анализам пробных партий, практически равнялся нулю. Казалось, что все ясно — и с чего начать, и чем все должно завершиться.