Психология развития человека - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Слободчиков, Евгений Исаев cтр.№ 110

В определенном отношении развитие жизни к 63 годам предварительно завершилось. Кризис и инволюция, [183] кульминация пятидесятых годов и, наконец, последняя, окончательная инвентаризация сделали из нас зрелых людей, развивших в себе чувство различения между умом и мудростью, гордостью и скромностью. В последние годы перед библейским возрастом мы должны подвести итоги и настроиться на тишину и покой старости, но и на ее повышенную внутреннюю активность, из которой вырастает доброта. Нужно приготовиться также к уменьшению физических сил и увеличению зависимости от других. [184]

Ш. Бюлер говорит об этой стадии как о начале старения; она отмечает, что решающим фактором здесь является приближающийся конец или по крайней мере реальность ухода на пенсию. Этот период жизни она обозначает как «трудный возраст душевного кризиса». [185]

Д. Бромлей годы жизни человека от 55 лет до 65 лет называет предпенсионным возрастом, который характеризуется как период очевидного упадка физических и умственных функций, дальнейшим ослаблением сексуальных потенций и интересов. Вместе с тем эти годы жизни сензитивны для наиболее общих социальных достижений – положения в обществе, власти и авторитета, частичной освобожденности от рутинных занятий и отбора наиболее интересных для личности общественных дел. Существенной стороной жизни в этом возрасте Д. Бромлей считает изменение всей мотивации человека в связи с подготовкой его к предстоящему пенсионному образу жизни, ожиданием старости или сопротивлением ее наступлению. [186]

Г. С. Абрамова отмечает, что людей зрелого возраста можно разделить на следующие группы:

1. Очень хотят выйти на пенсию, чтобы заняться другим делом. Они активно готовятся к этому, получают дополнительную специальность или просто осваивают новую, необходимую информацию. Пенсия воспринимается как начало новой жизни, когда можно заняться любимым делом с полной отдачей.

2. Очень боятся выхода на пенсию. Правдами и неправдами пытаются продлить время работы, чувствуют себя никому ненужными, если не могут заработать достаточное, с их точки зрения, количество денег.

3. Равнодушные – они уже давно не работают с полной отдачей, и выход на пенсию не приносит им существенных переживаний, связанных с необходимостью перераспределять жизненную энергию. [187]

Интересное объяснение кризиса зрелости предложил А. В. Толстых в образе так называемой предметной смерти. Он пишет, что в зрелом возрасте человек уже совершает какой-то один или несколько личностных поступков творческого характера – делает открытие, вносит рационализацию в свою профессиональную деятельность, реализует свою педагогическую программу по отношению к своим детям и т. д. Эти «предметы» его жизнедеятельности поглощали на предыдущих этапах жизни все силы, требовали их максимального напряжения. Однако предметная деятельность предполагает определенное содержание, которое развивается. Человек вносит в дела свою личность, свою индивидуальность и в конечном счете опредмечивается в своих делах.

Рано или поздно, но наступает период, когда человек уже с трудом может оперировать грузом предметного содержания своей деятельности, он «поглощается» предметом и «умирает» в предмете, воплощаясь и реализуясь в нем. Так мать и отец воплощаются в детях как предмете своих родительских усилий и своей воспитательной деятельности, учитель – в ученике как предмете образовательной деятельности и т. п.

Этот груз предметного содержания, достаточно тяжелый сам по себе, удесятеряется тем, что в непрерывном процессе развития жизни зарождающееся новое содержание уже грозит отодвинуть его в прошлое, заменить своим, новейшим. Открытия устаревают; у детей рождаются свои дети (внуки), требующие другого воспитания в изменившихся условиях; бурно меняется технология, иной становится предметная среда обитания человека.

Отменить прогресс нельзя. Но трудно спокойно смотреть на то, как устаревает, отходит на второй план, а затем в небытие то, что было сделано с таким трудом, ценой огромного напряжения. Все это может вызвать не только «предметную смерть», как логическое завершение деятельности человека в определенном предмете, но и грусть, кризис идентичности.

Истаивание деятельностной формы бытия человека неизбежно, ибо перед лицом разворачивающегося в истории прогресса общественной деятельности единичный человек, как бы ни была внушительна его личность и ярка индивидуальность, бессилен. Он всегда будет моментом общественно-исторического процесса преобразования предметной сферы человеческой жизни. Как бы ни был значителен вклад отдельного человека в этот процесс, как бы ни опредметился он в своей деятельности, сам факт исчерпанности отведенной именно ему возможности изменения предмета имеет всеобщее значение. Нельзя ничего сделать «навсегда» в этой жизни; все равно оно окажется моментом исторического развития рода человеческого, памятником этой истории, свидетельством, оставленным будущим эпохам, но не венцом развития. [188]

Кризис зрелости соотносится с заключительным (восьмым) кризисом, выделяемым Э. Эриксоном, который связан с переходом человека на уровень интегративности, т. е. объединению всех семи предшествующих стадий развития. Интегративность обнаруживает себя в склонности человека к порядку, в принятии прошлого и готовности взять на себя лидерство в настоящем (а при определенных обстоятельствах и отречься от него). Это и принятие единственного жизненного цикла с определенным кругом лиц, входящим в него. Все это подразумевает новую и совершенно иную любовь к своим родителям, принятие их такими, какие они есть, и восприятие жизни в целом как личной ответственности. Это чувство дружеской связи с мужчинами и женщинами разных времен и разных профессий, которые создавали окружающий их мир.

Человек с интегративным уровнем внутреннего мира готов защищать свой жизненный стиль перед лицом любых физических и экономических угроз, при этом не отрицая стилей жизни других людей. Он уверен, что индивидуальная жизнь есть случайное совпадение конкретного жизненного цикла с единственным сегментом истории и что вся интегративность существует и исчезает вместе с тем уникальным стилем интегративности, к которому он причастен.

Э. Эриксон отмечает, что отсутствие или утеря такой нарастающей «эго-интеграции» приводит к расстройству нервной системы или полной безысходности: судьба не принимается как обрамление жизни, а смерть – как ее последняя граница. Отчаяние вызывается прежде всего временной ограниченностью дееспособности человека, поскольку он не имеет возможности опробовать иные пути, ведущие к интеграции. Такое отчаяние часто прячется за демонстрацией отвращения, за мизантропией или хроническим презрительным недовольством определенными социальными институтами и отдельными людьми и свидетельствует только о презрении человека к самому себе. [189]