Искусство быть родителем - читать онлайн книгу. Автор: Маруся Светлова cтр.№ 16

- Давай мы скажем твоему мужу, - говорила мама своей взрослой дочери, - что мы эти деньги уже истратили…

- А если он спросит - на что?

- А мы ему скажем, - говорит женщина, - что то платье, что мы купили, стоит дороже… И что всякие там женские твои штучки стоят дорого…

- А если он не поверит?…

- А мы ему скажем, что муж не должен лезть в женские покупки…

«Давай мы ему скажем!» - меня просто поразила эта фраза. И весь их разговор: «Мы скажем… Мы истратили… Мы купили…»

Сколько раз встречала я таких вот мам, живущих со своими детьми, сующих свой «все знающий» нос во все: и во сколько пришел домой муж, и что сказал, и сколько получил. Мама советует - куда им тратить деньги и где отдыхать. Мама обсуждает - как отметить день свадьбы и сама его организует, не оставляя молодой семье пространства для своих решений и поступков. Мама участвует в обсуждении - пора или не пора им заводить ребенка, как будто она будет его рожать! Как будто зять будет зачинать его вместе с ней! Мама же потом будет воспитывать внука - отодвинув и дочь и зятя, потому что она-то лучше знает, как надо воспитывать детей. И этот брак, в котором родители продолжают жить с детьми, так распространен!

Но - еще удобнее и безопаснее беспомощному, неопытному взрослому ребенку вообще никуда не уходить из родительской семьи. А жить как жили. И родители действительно заменят ребенку все - и семью, и жену или мужа. И начинается психологический инцест - брак между ребенком и родителями.

Я наблюдала жизнь одной такой «супружеской пары». Мама и дочь, живущие вместе. Маме было уже за шестьдесят, дочери - за сорок. И всегда я видела их вместе, ходящих под руку. Как раньше они вместе ходили в детский сад, потом в школу, так теперь они вместе ходили в магазин или в химчистку, в собес или в сберкассу.

Меня всегда поражал их размытый, какой-то стертый возраст. Они были так похожи - осанкой и прической, какой-то стариковской походкой, лицами безо всяких следов косметики. Одинаковая одежда - серые бесформенные плащи - немаркие, в которых не было никакой женственности и сексуальности, потому что маме сексуальность не нужна, как не нужны были и мужчины. Поэтому и дочери мужчины были не нужны, мама давно объяснила ей, что всем им надо только одно, что лучше и спокойнее жить одной, с мамой. Так никто ее не обманет и не предаст, не оставит с ребенком на руках. Вот женщина и жила с мамой - без мужчины и без ребенка, которого просто некому было ей дать.

Они, действительно, жили как супруги. Вместе завтракали и ужинали, вместе смотрели телевизор, вместе ездили на дачу, варили варенье, пили чай.

Дочь работала, занимая какую-то незначимую должность, но была на хорошем счету, как исполнительный и скромный работник. Она зарабатывала не много, но мама давно объяснила ей, что деньги - это не главное, главное - брать на себя поменьше ответственности, а то не дай бог чего.

Так они и жили - неприметной, серой, как их плащи, жизнью и обе очень любили сериалы. Там, в сериалах, бурлила жизнь. Там была страсть, любовь, там были интриги и чувства, все то, чего не было в этом «супружестве». И каждый вечер они - две женщины какого-то усредненного возраста - надолго садились к телевизору, смотря сериалы.

Однажды случилось несчастье, и мама попала в больницу. Жизнь дочери сразу опустела. Она одна ходила в магазин и в аптеку. Она приходила домой с работы в пустую квартиру, ужинала в одиночестве. Одна сидела вечерами у телевизора. И конспектировала каждый сериал, чтобы можно было, придя в больницу, рассказать маме, что в них происходит, потому что мама должна же была знать, что в «Рабыне страсти» дон Хосе сказал донье Валенсии, что знает о ее тайне, а муж доньи Валенсии подслушал разговор… А в «Обреченных на любовь» Эммануэль похитил ребенка сеньора Вольдемара и обвинил его жену в том, что она изменила ему… А в «Клоне» - Жади ушла от мужа, а муж не отдает ей ребенка…

И заботливая дочь приносила маме в больницу подробный конспект пяти-шести сериалов.

Каждый раз, когда я встречала их, общалась с ними, я думала - эта девочка могла бы иметь свою семью, детей. Она могла бы любить, может быть - пережить несчастную, безответную любовь. Она могла бы страдать или наслаждаться жизнью, радоваться, быть счастливой, быть несчастной. Но живой. Она могла бы жить. А она сплелась воедино в каком-то паразитирующем симбиозе с мамой. И симбиоз этот - как что-то вялотекущее, серое, безжизненное.

И жаль мне было ее непрожитую собственную жизнь.

Мы прорастаем иногда в наших детей. Мы врастаем в них корнями. Но как только мы прорастаем, влипаем в ребенка, соединяясь с ним в одно целое, мы заполняем собой его жизнь. И уже нет ребенка с его уникальной жизнью, с его уникальным путем, сценарием своей жизни.

Есть маленькая наивная беспомощная мушка, укутанная моей паутиночкой. Есть мой маленький ребеночек, завернутый, запеленутый моей любовью и заботой. И все его попытки вылезти из этих пеленок, из паутины заканчиваются плачевно. У него нет сил вырваться - он такой маленький, такой беспомощный. И я, заботливая мама, видя, какой он неприспособленный и беспомощный, говорю: «Оставайся с мамой… Тут такая мягкая паутинка, тут так привычно…»

Паучья любовь - так можно назвать нашу опекающую, разрушающую, лишающую ребенка всех его жизненных соков любовь.

Если это вообще можно назвать любовью…

Усталость

Если вы хотите научить своих детей воровать, заставьте их подольше выпрашивать все, что вы им даете.

Генри Уиллер Шоу

Нас так много в жизни детей, так много нашего руководства и контроля, что они устают от нас. Они пытаются закрыться, отгородиться от нас. Создать свое пространство, свою жизнь.

- Моя пятилетняя дочь повесила на двери своей комнаты листок с надписью: «Прашу ни биспакоить», - говорила одна мама на тренинге.

- А у моей дочери висит карточка - на одной стороне написано: «Можно входить», на другой: «Нельзя входить», она меняет их в зависимости от желания или нежелания общаться.

- У моего сына-подростка, - говорит третья мама, - на двери нарисован череп с костями и надпись: «Не входить - убьет!»

Мы смеемся. Хотя чему тут смеяться? Наши дети устали от нас. От нашего постоянного всевидящего ока. От нашего любопытствующего носа. От наших ушей, которые все слышат.

Они устали. И устают все больше и больше. И рано или поздно эта усталость начинает прорываться уже не только в наивном: «Прашу ни биспакоить».

- Раньше у меня был образцовый сын. Ел вилкой и ножом, пользовался салфеткой, у нас всегда была красивая скатерть, сервировка. Сейчас ему пятнадцать лет, он ест одной вилкой или руками. Кружку демонстративно берет не так, как все. Постель не убирает. Вещи разбрасывает. Просто - ужас!

- А чего ты хочешь, - говорит ей кто-то из участников тренинга. - Он был послушным пятнадцать лет. Он пятнадцать лет жил по твоим правилам. Сколько можно! Он хочет жить по своим правилам!…