Кладезь бездны - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Медведевич cтр.№ 73

Халиф спокойно продолжил:

– Чем больше я думаю о том разговоре с Зеленым Хызром, тем больше понимаю, что был околдован. Разумному человеку не следовало переходить через горы со столь малой армией. Теперь, когда морок рассеян, я вижу, что принял опрометчивое решение, соблазнившись предложением помощи от странствующего ангела.

Джунайд смотрел на него с пустой, ничего не выражающей полуулыбкой.

– Это лишний раз доказывает, что магия и волшебство лишь туманят око разума и сбивают человека с пути, заповеданного Всевышним.

Шейх молчал.

– В любом случае, жалеть о принятом решении поздно. На рассвете мы пойдем в бой.

Всхлипы на женской половине шатра перешли в жалобный плач. Плакала Нум. Шаадийа, глотая слезы, пыталась ее успокоить жалобным шепотом.

– Раньше ты не просил меня о наставничестве, о мой халиф, – вдруг прервал свое молчание Джунайд. – Скажи, зачем ты призвал меня. Я тебя слушаю.

– В случае нашего поражения я приказываю твоим женщинам выполнить свой долг, – четко выговорил аль-Мамун. – Мой харим не должен достаться врагу.

– Слушаюсь и повинуюсь, о мой халиф, – так же четко отозвался Джунайд.

Рыдания женщин перешли в жалобное поскуливание.

Аль-Мамун поднялся с подушек и вышел из шатра.

* * *

Рассвет

Зубами затягивая ремешок наруча, Марваз натужно сопел – но внутри радовался приказу.

В бой. Мы идем в бой. Бой – лучше чем неизвестность. И тягучие дни стояния напротив громадной, как нависающая гора, армии врага.

Вокруг Марваза, над ним, и даже, казалось, в самых его внутренностях быстро и низко били таблы. Большие молитвенные барабаны, созвав верующих на ночной намаз, снова загрохотали в рассветных сумерках. Все знали, что «молитва – лучше сна». Но время рассветного намаза застанет их сражающимися.

Рай находится под остриями мечей. Хороший хадис. Что бы там ни говорил старый мулла – все равно хороший.

От слитного рокота барабанов по хребтине бегала дрожь возбуждения. Поле боя уходило в молочные рассветные сумерки. Топорщащиеся ветки призрачно торчали из густого тумана, словно руки утопающих. В серых ползущих струях не то что карматов – деревьев в распадках не было видно.

Дробь таблов стала убыстряться, откуда-то справа послышалось хищное джунгарское гиканье. Рафик, зачем-то проверявший, хорошо ли ходит в ножнах меч, заметно дернулся.

Сплюнув кончик ремня, Марваз приподнялся на цыпочках и прищурился: сквозь молочную реку текли темные тени. Конный отряд джунгар сгущался на правом фланге, замыкая крыло войска верующих.

– Чего это они? – боязливо пробормотал Рафик. – Вон и слева от нас ихняя сотня тоже построилась…

За Марваза откликнулся куфанский каид:

– Там дальше то, что от Абны осталось, стоит. Перемешивают конницу и пехоту. Чтоб поддержать, в случае чего…

И Хунайн ибн Валид зачем-то поправил свой издалека видный красно-желтый платок.

– Чтоб плеткой погладить, если побегут… – пробормотал Марваз.

Абне он доверял еще меньше, чем парсам, которые стояли, как всегда, в центре.

Таблы побольше гудели низко, барабаны поменьше рассыпались четкой злой дробью.

Летящие стрелы Марваз увидел, а не услышал. Вернее, увидел, как упали впереди двое куфанцев.

– За щиты на колени!!! – заорал Хунайн ибн Валид.

Барабаны захлебнулись, джунгары завизжали как резаные.

Хотя нет, не джунгары, джунгары смыкали ряды, знаменосцы с малыми тугами резво рысили перед строем.

Визжащая орда скакала на них из тумана, всадники, один за другим, выскакивали из-за каких-то темных клочьев и веток. В сырой мороси бело-голубые плащи казались серыми. Бедуины руала, вереща, шли в рассыпную атаку.

В деревянную стену щитов заколотили дротики и стрелы.

За их спинами тяжело, размеренно, как на гребном корабле, забил табл, подающий сигнал правому флангу. Ему откликнулся центровой. И далеко-далеко в тумане надсаженным сердцем зазвучал барабан левого крыла.

Несколько ошалев, Марваз поднял голову: нет, не ошибся. Знаменосцы вставали, высоко поднимая красно-желтые куфанские стяги на шестах. Вместе с щитовыми, прикрывавшими их спереди.

Таблы требовательно, мощно, мерно били.

Они с Рафиком ошалело переглянулись, вздрагивая от сухих щелчков стрел по дереву.

– Атака, братишка… Встаем, – сухими губами улыбнулся Марваз.

– Прощай, мученик, – кивнул Рафик.

Улыбнувшись друг другу еще раз, они встали.

И, попадая в раскачивающийся шаг строя, двинули вперед – навстречу набегающей бедуинской стае.

* * *

Начало дня

Аль-Мамун по-дурацки привставал в стременах – какое!

Разве это холм? Так, прыщ какой-то среди этого изрытого поля.

Под неярким солнцем слоями колыхалась пыль – сколько хватало глаз. В мутном темном облаке мелькали тени, изредка взметывалось знамя. Грохот, вопли, звон.

Чуть ниже по истоптанному склону заседал на своем толстом муле Зухайр. Мул жевал траву, зиндж жевал вгоняющий в сонное оцепенение кат – евнухи почему-то очень любили эту ямамскую смолу.

Стоявший по правую руку Тарик, напротив, держался в седле собранно и прямо – и, хищно раздувая ноздри, смотрел в пыльный вихрящийся сумрак на поле боя.

Там шла сплошная, кромешная рукопашная, и кто кого давит, понять было нельзя. Вестовые, подгонявшие на серых от пыли конях, хрипели что-то невразумительное. А что они могли сказать? Бой. Идет бой. Все взялись за мечи и дерутся.

Издалека прикатилась волна крика – высокого, отчаянного.

Справа от халифа скрипнуло и зазвенело: оглянувшись, аль-Мамун увидел, что Тарик тоже приподнялся в стременах.

Нерегиль тихо охнул.

Халиф охнул следом.

Бегущие, бегущие фигуры – прямо по центру. Бегущие к холму, к лагерю.

Опережая голосящую толпу, скакал вестовой – нишапурский гвардеец с обломанным пером на шлеме. Коня он колотил каблуками по бокам, даже не вдеваясь в стремена. Следом мчали еще несколько таких же конных.

– О Всевышний! – выдохнул аль-Мамун. – Они бегут!

– П-парсы… – с непередаваемой ненавистью выдавил из себя нерегиль. – Т-танцовщицы, а не воины. Ур-роды.

Верховые беглецы успели к холмику очень быстро:

– О мой повелитель! – хрипел, с трудом разматывая платок на горле, один. – Они бросили в бой подкрепления! В бой идет гвардия аль-Джилани! Огромные, огромные зинджи, скованные между собой железными цепями! Они сметают все на своем пути! Они скованы между собой цепями!