Ричард Длинные Руки - ярл - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 62

– Моя дочь, Даниэлла…

– Прекрасно, – отрубил король, – юную леди Даниэллу выдадим замуж за графа Марселена. Граф!

За столом поднялся и отвесил учтивый поклон очень грузный молодой парень с туповатой деревенской физиономией, но очень бледный, что говорит о жизни аристократа, чья жизнь начинается, как у вампира, в сумерках и длится всю ночь на балах и увеселениях. Еще я обратил внимание на губы и понял, что значит выражение «порочные». Вроде бы все дело в генетике, ан нет, порочные и все тут. И человек при таких губах обычно порочный.

Леди Даниэлла дрожала, как осиновый лист. Ложка выпала из ее ослабевших пальцев, но за гамом голосов и звяканьем ножей по тарелкам этого никто не услышал.

– И леди Дженифер найдем жениха, – заявил король жирным голосом, он оглядел пирующих, многие поспешили поклониться, другие вскинули в его честь кубки с вином. – Например… сэр Франсуа?

На дальнем конце стола поднялся очень немолодой и тоже очень грузный мужчина. Не медведистый, а больше похожий на кабана. Взглянул на Дженифер, криво усмехнулся.

– Если за ней будет неплохое поместье, то, думаю, она мне подойдет…

Слуги тихонько переговаривались, вздыхали и посматривали в зал с жалостью. Я раздвинул их, как лодка раздвигает мелкие льдинки, вошел в зал, нарочито громко топая и позвякивая дорожным снаряжением. На меня начали оглядываться, наконец оглянулся и король. Я видел, как взлетели его брови, не часто он видит мужчин моего роста, но прежде, чем он открыл рот, я учтиво поклонился.

– Ваше Величество, – сказал я как можно более приятным, но громким голосом, – никто из нас и вообще никто не посмеет поставить под сомнение ваше великодушие и жажду заботиться о благе своих подданных. Именно этим, как мы все видим, продиктовано ваше желание выдать леди Даниэллу замуж за сэра Марселена, без сомнения, человека, наделенного умом, отвагой, что явственно читается на его лице…

В толпе придворных кто-то хихикнул, я сам старался не смотреть на расплывающуюся от постоянного пьянства рожу сэра Марселена. Король кивал, но в конце нахмурился, спросил с подозрением:

– Все это верно. Но к чему такая речь?.. Кто вы, сэр? Ваше лицо мне кажется знакомым, но я вас не могу припомнить.

Я поклонился еще учтивее.

– Ваше Величество, меня зовут Ричардом Длинные Руки. А лицо мое знакомо Вашему Величеству потому, что я – сын герцога Готфрида.

За столом прокатился вздох удивления. Меня рассматривали, как диковинного зверя, приподнимались, переговаривались, говор прокатился по рядам. Я выпрямился, раздвинул плечи и постарался выглядеть еще внушительнее. Взгляд, естественно, немножко бараний, это в глазах опытных людей говорит о врожденном благородстве и чистоте крови.

Король рассматривал меня тоже с удивлением и быстро растущим понятным раздражением.

– Сын?.. Сын герцога Готфрида? Впервые слышу.

Я улыбнулся как можно чистосердечнее, дескать, душа нараспашку и сердце на рукаве.

– Он сам услышал только на турнире, когда повидался с той женщиной, которую утащил в постель двадцать пять лет тому назад. Но он признал меня. Вот его кольцо…

Я показал перстень с фамильным гербом. Его осмотрели двое, помимо короля, черный епископ и здоровенный рыцарь с суровым лицом, которого я определил как полководца.

– И что же? – спросил король с подозрением. – Пусть даже вы трижды сын герцога Готфрида, хотя я предпочел бы это услышать еще и от герцога, но какое отношение…

Свита слушала внимательно, чувствуют, как растет напряжение, я сказал чуть громче:

– Герцог задержится в Каталауне на некоторое время по своим делам. Впрочем, вы их знаете, потому я пользуюсь случаем сообщить… о чем не сказал даже герцогине, что захват власти в королевстве Вексен удался. Король Барбаросса свергнут, герцог Ланкастерский убит, почти вся местная знать погибла в короткой, но кровавой междоусобице. Так что герцог, как вы понимаете, немного задержится, а я правлю здесь от его имени. Чтобы не было сомнений, он дал мне кольцо и велел поспешить в замок. Я должен замещать его особу до тех пор, пока он не вернется. Это значит, Ваше Величество, говоря простым языком, что хотя герцога здесь нет, но есть я. В его отсутствие только я, будучи дееспособной и половозрелой особью мужского пола, могу решать, за кого отдавать замуж своих младших сестренок. И вообще… отдавать ли. Я еще подумаю.

За столами ахнули, в огромном зале повисла такая зловещая тишина, что звон от крыльев пролетевшей мухи оглушил бы всех. Лицо короля медленно наливалось гневом.

– Что?.. Перечить мне?.. Да я… в кандалы! Сгною!..

Однако стража пока не двигается с места, король сыпет угрозами, но прямого приказа схватить и бросить в темницу пока нет, а я сказал очень учтиво и твердо:

– Я не ваш подданный, Ваше Величество. Потому не можете вот так просто со мной всего лишь согласно вашей королевской воле!.. Я – подданный короля Шарлегайла, который в одиночку выдерживает натиск армий Тьмы и потому чтим всеми королями христианского Севера. К тому же я – паладин Господа Нашего, и если вам восхотелось потягаться не только со всеми королями и благородными сеньорами, но и со святой Церковью нашей… что ж, велите схватить меня. Вам мало не покажется, Ваше Величество.

Все застыли, страшились смотреть на короля, явно мечтали исчезнуть, чтобы не присутствовать при сцене, когда всемогущий король вынужден будет отступить перед безвестным рыцарем. Только Даниэлла смотрела на меня отчаянно-умоляющими глазами загнанного кролика, а леди Изабелла, побледнев, всматривалась в придворных, будто надеялась получить от них помощь.

Наши с королем взгляды сомкнулись в безмолвной схватке. Я – король, сказал он отчетливо, хоть и беззвучно. Я полный хозяин в королевстве. Я могу растереть тебя в пыль!

А вот фига, ответил я так же твердо. Я не из коровника, побродил по свету с обнаженным мечом в руке и знаю, что таких королевств – как жаб в болоте. Так что не надо пыжиться, ах-ах, Ваше Величество. Чем дальше к Югу – тем крылья у королей подрезаннее. Иностранца схватить и бросить в темницу – это не своего слугу выпороть. Тем более знатного иностранца, за которым не только уязвленное самолюбие королей, но в самом деле святая церковь! Уж она-то не потерпит, чтобы попирали ее самолюбие.

Он еще некоторое время испепелял меня взглядом, потом лицо разом постарело, осунулось, он произнес тем же громким и жестким голосом, но я отчетливо услышал в нем нотку поражения:

– Я не признаю вас, незнакомец, сыном герцога Готфрида…

В свите начали переговариваться, я видел по их лицам, что они во мне уже признали сына по росту и внешнему сходству и, самое главное, что так интереснее, скандальнее, больше пищи для разговоров и слухов. Справа к королю наклонился тот великан, который полководец, кажется, его зовут Вирланд Зальский, что-то пошептал. Король скривился, но закончил уже чуть-чуть другим тоном: