Аромат грязного белья - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Армалинский cтр.№ 67

Но генетика, что есть запрограммированная суть человека, ведь поистине создана Провидением, Богом или богами, и потому познавание этой сути – человеческих свойств – через практику и было не чем иным, как распознаванием божественных повелений. То есть через ложь (сказав, что заповеди и прочие законы написаны Богом) авторы Торы кое-где констатировали правду (например, что родителей чтят, что кражи вредны для здоровой экономики, что лжесвидетельство профанирует правосудие и, следовательно, дестабилизирует общество и т. д.).

Получается, что с помощью лжи (Бог написал) была утверждена правда (Бог сделал).

Попытка предотвращения прелюбодеяний и боязнь прикосновения к чужим жёнам имела своей целью слежение за генетической структурой каждого рода, чтобы сторонние примеси спермы не превращали садовое генеалогическое дерево в дикий генеалогический кустарник.

Произошло объединение евреев с помощью лжи, для выполнения предназначения, уготованного Провидением. Другими словами, с помощью лжи вершилась правда Божьего Промысла.

Получается, что к правде можно прийти через ложь, ибо и ложь не творится без ведома Бога. Ложь – это одно из орудий для свершения планов Провидения, и таким образом иезуитское «цель оправдывает средства» рождается из сути Торы.

Великое моральное оправдание такого подхода состоит в том, что ложь произносится пророком (а не жуликами-священнослужителями) в состоянии крайней веры, то есть бессознательно, когда человек видит галлюцинации, слышит голоса и ни минуты не сомневается, что это явь. Таким образом, эта ложь ненамеренная, неосознанная, а потому для «лгущего пророка» ложью не являющаяся. Люди же, что слушают и повинуются пророку, тоже не знают, что это – ложь. Только люди вне системы, сторонние наблюдатели, могут эту ложь понять и увидеть.

Итак, ложь становится методом продвижения к правде, потому что правда без упаковки в ложь трудно перевариваема для народа.

* * *

Тору можно рассматривать в качестве подсказки того, как можно выйти на общение с Богом напрямую (то есть отвергнув её, как я). Тора – ложь, но в ней намёк. Большинство же не узнаёт, что это подсказка о божественном, и воспринимает Тору как само божественное.

* * *

Для большинства людей, чтобы уверовать, требуется глупость и ложь. Для отдельных людей, чтобы уверовать, требуется разум. Вот я, разумный, смотрю на цветок или в пизду и глубоко верю, что без божественного вмешательства такое чудо возникнуть не могло.

На каждого человека требуется своё чудо, чтобы уверовать. Впрочем, сам разум и есть то чудо, которое позволяет уверовать.

* * *

Глядя на неслучайность многообразия, хотя бы цветов, на запланированность жизни генами, на волшебные стечения обстоятельств, формирующие судьбы людей и мою собственную, я всё непоколебимее убеждаюсь в том, что и «волоса не упадёт с головы» без ведома Провидения. Такого рода тотальная предначертанность выводит меня к принятию чуть ли не всего, ибо, как я писал в юности: «Раз есть, значит, должно быть». Применительно же к россказням Торы моя позиция вынуждает меня принять в ней всё, что я так активно отвергал, поскольку тогда каждое слово в ней, как и в любой другой книге, есть именно тот «волос», который сам по себе не падает. Да и каждое движение моё и всех людей будет походить на движения марионеток, которыми управляет Бог. В таком случае я лучше срочно похерю эту веру про «волосы на голове» и найду себе веру посвободнее. Вот, например: если каждый волос падает с головы лишь по воле Провидения, то каждый волос с лобка падает только по воле ебущихся или дрочащих.

Причём чудес в этой области я тоже навидался достаточно, чтобы уверовать.

* * *

В Библии самой религиозной, полной высшего смысла фразой мне представляется:

В начале было Слово.

И то лишь потому, что я сам – писатель.

Но вещая фраза эта даже не в Торе находится, а в Евангелии от Иоанна.

Тем не менее толпы уверовавших продолжают носиться со «святыми книгами», как с писаной Торой.

Читай о Кинси

и не кисни:

он все табу

видал в гробу.

Впервые опубликовано в General Erotic. 2005. № 132.

С делами Альфреда Кинси я знаком давно, но его судьба мне была неизвестна. Интерес к его личности возник у меня лишь после просмотра фильма Kinsey.

Краткая шестидесятидвухлетняя жизнь Кинси показалась мне много интересней, чем его исследования, хотя они и стали весьма важны для своего времени.

В фильме добросовестно обозначены главные вехи, но в силу специфики кинематографа в фильм невозможно втиснуть то, что свободно и полноводно движется в книгах. Так что взялся я за печатное слово.

Название самой последней и полной биографии Кинси, которую я штудировал – Секс есть мера всех вещей, – является обыгрышем знаменитого афоризма Протагора:

Человек есть мера всех вещей.

Так как человек насквозь и со всех сторон пронизан сексом (во всяком случае, с точки зрения Кинси), то человек – это и есть секс, а значит, название выбрано с поистине научной точностью.

Альфред Кинси родился 23 июня 1894 года в маленьком городке в Нью-Джерси. Добрую, заботливую мать подавлял деспотичный, но тоже заботливый отец Альфреда – маниакально верующий христианин, преподаватель местного колледжа.

Первые десять лет жизни Кинси – это сплошные болезни, отягчаемые бедностью семьи. Ревматическая лихорадка, рахит. Он болел, затем выздоравливал в долгом постельном режиме, потом снова болел – пропускал много школьных занятий. Над такими слабаками в школе издеваются и часто бьют. Так с Альфредом и делали. Однажды за ним бежали одноклассники, чтобы очередной раз поизмываться. У него в кармане были одноцентовые монеты, которые он бросил за собой. Мальчишки остановились их собирать, и так он избежал погони. (Аналогичным образом он уже взрослым бросал в общество научные данные, чтобы оно его не побило за интерес к сексу. Это была масса экспериментальных данных, которые можно уподобить центам не по ценности, а по множественности.)

Мать регулярно посылала Альфреда по лавочкам и магазинам, чтобы он купил еду в долг. Это было чрезвычайно унизительно и противно для него, так и в будущем он не умел и не мог заставить себя просить деньги на свои научные исследования – к счастью, за него это делали его друзья и коллеги.

Меню бедных Кинси состояло в основном из картошки, и Альфред возненавидел её, а повзрослев, избегал её в своём рационе.

Несмотря на бедность, его мать и сестра страдали от тучности. А вот Альфред был стройный и высокий.

Обстановка в семье, которая формировала Альфреда, определялась его фанатичным отцом, самым ярым христианином из всей общины методистов, к которой он принадлежал.