Аромат грязного белья - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Армалинский cтр.№ 28

Но, оказывается, в то время ясного позволения на это не было.

Адвокат Фалвела утверждал, что оскорбление было настолько ужасным и душевные страдания у Фалвела по его поводу были такими тяжёлыми, что в данном из ряда вон выходящем случае свободу слова надо похерить во имя заботы о душевном состоянии гражданина. Разумеется, что при таком подходе сразу возникала проблема критерия силы оскорбления, а это тянуло за собой вывод, что любое оскорбление можно посчитать ужасным, в зависимости от восприятия того или иного оскорблённого. А такой критерий был для суда неприемлем.

Но в деле был один существенный момент: если человек для того, чтобы оскорбить, приводил ложные факты, которые могли ввести в заблуждение публику и заставить её поверить в эти ложные факты, то при таком случае Первая поправка уже не действовала бы. Лгать нельзя. Однако даже самая низшая охайовская инстанция суда в своём решении установила, что факты, описанные в пародии на Фалвела, были абсолютно неправдоподобны и никто из читающих эту пародийную рекламу, зная репутацию Джерри Фалвела, не принял её всерьёз. А значит, это было не ложью, а пародией. Это решение присяжных низшей инстанции суда принималось как основополагающее при разбирательстве в Верховном суде.

Подчёркиваю, что суд не принимал во внимание и не рассматривал факт, что Флинт является издателем порнографии, суд интересовался только фактом оскорбления личности, знаменитой в обществе, и страданиями, которые эта личность испытала в результате оскорбления.

Верховный суд единогласно (что случается крайне редко) принял сторону Флинта, определив, что издевательства и оскорбления в форме пародий на известных в обществе людей охраняются Первой поправкой к Конституции, говорящей о свободе слова (3; 9).

Не будь этого решения в пользу Ларри Флинта, все СМИ должны были бы заткнуть себе рот, чтобы в результате какой-либо шутки политики и прочие шишки не засудили бы их за психическую травму, которую те якобы понесли от оскорбления. Вся сатира, направленная на сильных мира сего, была бы практически искоренена. И тогда США приравнялись бы к СССР, с той лишь разницей, что в СССР давили сатиру по идеологическим соображениям, а в США стали бы давить с помощью денег – засуживая всякую газету, радио или телестанцию за малейшую издёвку над какой-нибудь государственной или религиозной шишкой.

В современной России свобода слова находится в серьёзной опасности по другой причине – скептицизм и недоверие к властям и элите настолько велики, что люди легко поверят, что политик или знаменитость могли совершить любое преступление, не то что аморальный поступок. Любое измышление о власть предержащих будет воспринято не как пародия, а как возможный факт, а значит, вводящий людей в заблуждение, серьёзный лживый факт и, следовательно, не подпадающий под охрану свободы слова. Поэтому если подобная пародия была бы опубликована на российского главного попа с тавтологическим званием: Его Святейшество Святейшего (масло масляное) Патриарх Московский и всея Руси, Алексий то есть, что он, накампарившись (а лучше, нажравшись водки), ёбся со своей матерью в таллинском сортире, то народ, радостно воспринял бы это как вполне возможный факт, а значит, это уже была бы не сатира и пародия, а чистой воды поклёп и ложь, и никакая поправка бы этого русского Флинта не спасла – засадили бы его пожизненно за оскорбление «чести и достоинства».

Разве найдётся в России СМИ, в котором опубликовали бы карикатуру, где Валентина Матвиенко ебёт пристёгнутым хуем в зад Путина, стоящего на четвереньках? А ведь в хастлеровской карикатуре именно так Джин Кирпатрик (бывшая представительница США в ООН) ебла Буша-старшего.

Я уверен, что если бы появилась такая карикатура в российской прессе, то Путина на следующий день сняли бы с должности окружающие его дружки за то, что его «опустили». В России не может существовать пародия, так как любая выдумка, сказка, а особо сексуальная, становится былью в головах россиян.

Красота и прелесть порнографии

Имя Ларри Флинта стало синонимом порнографии, а потому можно, говоря о ней, оставаться в пределах темы о Флинте.

Под борьбой с порнографией, как известно, скрывается борьба с еблей как таковой. Так что порнография – это лишь предлог для ведения войны американским Талибаном против сексуально активных людей.

Америка с конца семидесятых пребывает в перманентном состоянии общественной и личной «паники, возникающей при упоминании о сексе». Для этого феномена быстренько придумали научный термин «эротофобия» (6). Но от этого легче не стало. И свободнее – тоже.

Нетерпимость к сексу в Штатах происходит на фоне общественной приемлемости любых жестокостей. В 50-х годах, когда на сексуальные фильмы существовал запрет, придумали фильмы, где половые акты были заменены садистскими сценами. Эти фильмы получили кличку «женщины в опасности». Такая стратегия подмены запрещённого секса разрешённым насилием пользовалась огромным успехом в кинотеатрах.

Теперь в кинематографе наконец-таки разрешили поцелуи и объятия. Однако секс, по сравнению с жестокостью, ограничивается гораздо строже. Так, если в фильме мужчина прикасается к женской груди, фильму даётся рейтинг R (до шестнадцати не допускаются), а если в фильме отрезают руку электрической пилой, то фильм считается PG-13 (до тринадцати только в сопровождении родителей).

Паранойя с «sexual harassment» [4] делает Америку страной, жить в которой, не опасаясь судебных преследований за какой-либо сексуальный жест, могут только евнухи, причём кастрированные под корень в раннем возрасте.

Агрессивный политический консерватизм, христианский Талибан и недоёбанные феминистки делают из порнографии ужасающего монстра. Так как они теперь могут только тявкать на слона Интернета, не в силах запретить порнографию на мониторах, то они сконцентрировали свои усилия по искоренению секса на радио, телевидении и в книгах. (Но, несмотря на это, в последнее время стало издаваться большое количество книг по эротике, биографии порнозвёзд и пр. (см. статью «Sex, Sex, Sex: Up Front In Bookstores Near You» в New York Times от 24 августа 2004 г.). Безумие, которое охватило Америку, когда Дженнет Джексон оголила на секунду свой сосок, – характерный показатель эпидемии эротофобии.

Всё, что могут делать респектабельные «эротофилы», – это выкраивать себе кусочек территории под названием «эротика» и с показным энтузиазмом отрицать всякую её связь с порнографией. Я в эти игры давно перестал играть и лишь приведу для забавы пример разграничения порнографии и эротики, который предложила Глория Леонард, актриса, снимающаяся в порнофильмах:

Отличие эротики от порнографии состоит лишь в степени освещённости (8).

Это определение имеет особую силу, если учесть, что оно было использовано в рекламе ламп: увидев эту рекламу, народ бросился покупать высоковаттные лампы.

Однако большинство консерваторов (читай: обделённых еблей) предпочитают следовать хрестоматийному критерию судьи американского Верховного суда Potter Stewart, который в ответ на вопрос, что такое порнография, выдал: