Голубой горизонт - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 11

Минхеер ван Риттерс иногда посещал классную комнату, чтобы проверить, каковы успехи его детей. Он часто улыбался красивой скромной девочке, сидящей в глубине класса. Однажды даже остановился возле Луизы и посмотрел, как она аккуратным почерком пишет на своей грифельной доске. Он улыбнулся и коснулся ее головы.

– Какие у тебя прекрасные волосы, малышка, – прошептал он.

Его собственные дочери были полными и некрасивыми.

Луиза покраснела. Она думала, какой он добрый и в то же время далекий и могущественный, как Господь Бог. Он даже походил на изображение Бога на огромной картине маслом в банкетном зале. Картина была написана знаменитым художником Рембрандтом Харменсом ван Рейном, протеже семейства ван Риттерсов. Говорили, что позировал художнику дед минхеера. На картине изображалось воскрешение Христа: милосердный Господь отправлял спасенные души в рай, а на втором плане демоны варили грешников в адских котлах. Эта картина зачаровывала Луизу, и она проводила перед ней целые часы.

Сейчас, на зловонной нижней палубе «Золотой чайки», вычесывая из волос гнид, Луиза чувствовала себя одной из тех несчастных, что осуждены на адские муки. Она чувствовала, как подступают слезы, и попыталась прогнать печальные мысли, но они не оставляли ее. Ей было всего десять лет, когда на Амстердам снова обрушилась черная чума, начавшаяся, как и раньше, в населенных крысами доках, а потом захватившая весь город.

Минхеер ван Риттерс со всем семейством бежал из Хоис-Брабанта, убежище семья нашла в Моои-Уитсиг. Хозяин приказал закрыть все ворота поместья и приставил к ним вооруженных стражников, чтобы не пропускать чужаков. Но когда слуги распаковывали кожаные чемоданы, привезенные из Амстердама, оттуда выскочила огромная крыса и убежала по лестнице. Однако они еще несколько недель чувствовали себя в безопасности, пока одна из служанок, разнося еду за обедом, не упала в обморок у хозяйского стола.

Двое слуг унесли девушку на кухню и положили на длинный стол. Когда мать Луизы расстегнула высокий воротник, она ахнула, увидев на горле девушки красноречивое ожерелье из багровых пятен – чумных язв, так называемое кольцо роз. Она так расстроилась, что даже не заметила, как черная блоха из одежды девушки прыгнула в ее собственное платье. На следующий день еще до заката девушка умерла.

Когда наутро отец Луизы вошел в класс, не хватало двух хозяйских детей. Вошла одна из нянек и что-то прошептала ему на ухо. Он кивнул и сказал:

– Кобус и Тинус сегодня не будут учиться с нами. А теперь, малыши, откройте книги для чтения на пятой странице. Нет, Петронелла, это страница десять.

Петронелла была ровесницей Луизы и единственная из всех детей ван Риттерсов дружила с ней. Они сидели на одной парте в глубине класса. Она часто приносила Луизе маленькие подарки и иногда приглашала в детскую поиграть с ее куклами. В день рождения она подарила Луизе одну из своих любимых кукол. Конечно, нянька заставила Луизу вернуть куклу.

Когда они шли по берегу озера, Петронелла взяла Луизу за руку.

– Тинусу ночью было так плохо, – прошептала она. – Его рвало. И пахло ужасно.

Позже посреди утренних занятий Петронелла неожиданно встала и без разрешения направилась к выходу.

– Ты куда, Петронелла? – резко спросил Хендрик Левен. Она повернулась и посмотрела на него. Лицо ее было очень бледно. Потом, ни слова не сказав, девочка упала.

Вечером отец сказал Луизе:

– Минхеер ван Риттерс приказал прервать уроки. Никому из нас не разрешается заходить в большой дом, пока болезнь не пройдет. Мы останемся во флигеле.

– А что мы будем есть, папа? – спросила Луиза, которая, как и ее мать, всегда была практична.

– Мама принесла из кладовки снедь: сыр, ветчину, сосиски, яблоки и картошку. У нас здесь есть небольшой огород, и еще кроличий садок и цыплята. Ты поможешь мне работать на огороде. Мы продолжим уроки. Теперь, когда глупые дети тебя не сдерживают, ты будешь продвигаться быстрей. Это будет как каникулы. Мы не позволим тебе скучать. Но тебе воспрещается покидать сад, понятно? – сказал он серьезно, расчесывая красный укус блохи на костлявом запястье.

Три дня они наслаждались жизнью. Но на следующее утро, когда Луиза помогала маме готовить завтрак, Энн потеряла сознание у плиты и плеснула себе на ногу кипяток. Луиза помогла отцу отнести ее по лестнице наверх и уложить на большую кровать. Они закутали обожженную ногу бинтами, пропитанными медом. Потом Хендрик расстегнул воротник Энн и с ужасом увидел на горле красное кольцо роз.

Лихорадка налетела на Энн, как летняя гроза. Через час ее кожа покрылась красными пятнами и казалась на ощупь обжигающей. Луиза и Хендрик принесли холодной воды из озера.

– Будь сильной, дорогая, – шептал жене Хендрик, а она металась на пропотевшем тюфяке. – Господь защитит тебя.

Ночью они по очереди сидели у постели больной, но утром Луиза вскрикнула и позвала отца. Когда он поднялся, Луиза показала на обнаженную нижнюю часть тела матери. В паху с обеих сторон, на соединении бедер с животом, видны были чудовищные нарывы размером с кулак Луизы. Они были твердые, как камень, и черно-лиловые, цвета спелых слив.

– Бубоны!

Хендрик прикоснулся к одной опухоли. Энн дико закричала от боли, вызванной легким прикосновением, и испустила столб газов и жидких испражнений, запачкав постель.

Хендрик и Луиза сняли ее с вонючей постели и уложили на чистый тюфяк на полу. К вечеру ее боль стала столь сильной и мучительной, что Хендрик больше не мог выносить криков жены. Глаза его налились кровью, в них была мука.

– Принеси мою бритву, – приказал он Луизе.

Она побежала к умывальнику в углу спальни и принесла бритву. У нее была прекрасная перламутровая ручка. Луизе нравилось по утрам смотреть, как отец мылит щеки, а потом срезает белые мыльные хлопья блестящим лезвием.

– Что ты будешь делать, папа? – спросила она, глядя, как он точит лезвие на кожаном ремне.

– Надо выпустить яд. Он убивает твою мать. Держи ее крепче.

Луиза осторожно взяла мать за запястья.

– Все будет в порядке, мама. Папа тебя вылечит.

Хендрик снял черный камзол и, оставшись в белой рубашке, подошел к кровати. Он придавил ноги жены, не давая ей вырваться. По его щекам катился пот, а рука сильно дрожала, когда он поднес бритву к лиловому нарыву в паху.

– Прости меня, милосердный Господь, – прошептал он и провел лезвием по нарыву, глубоко разрезая его. Мгновение ничего не происходило, потом из раны вырвался густой поток черной крови, смешанной с желтым, как горчица, гноем. Он обрызгал перед рубахи Хендрика и низкий потолок спальни над его головой.

Спина Энн изогнулась, как тетива лука, и Луизу отбросило к стене. Хендрик забился в угол, потрясенный яростными судорогами жены. Энн дергалась, каталась и кричала, лицо ее так страшно исказилось, что Луиза пришла в ужас. Она обеими руками зажала рот, чтобы не закричать, глядя, как кровь бьет из раны мощными толчками. Постепенно пульсирующий алый фонтан уменьшился, и боль Энн стихла. Она перестала кричать и лежала, неподвижная и смертельно бледная, в растекающейся луже крови.