Дом духов - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Дж. Мур cтр.№ 51

Винсент, как и многие фаранги, знал в общих чертах историю, которую преподавали всем таиландским школьникам: тайцы и бирманцы всегда ненавидели друг друга. В 1767 году, за девять лет до Американской революции, бирманцы разграбили Аюттаю, столицу Тайской империи, простиравшейся на севере до Вьетнама и на юге захватывающей Бирму. Город шпилей и пагод, где было возведено более тысячи семисот храмов из золота. Место правления тридцати трех династий королей Сиама. Кальвино отделяло от тайцев их глубоко укоренившееся чувство потери. Тайцы не забыли и не простили бирманцев; и в каком-то смысле тайский национализм был выкован из долго тлеющей ненависти, порожденной тем унижением и поражением.

Большинство людей в Таиланде знали о печальной судьбе, постигшей Бирму. Эта страна попала в руки военного диктаторского режима, людей с запачканными кровью руками. Они были самыми худшими людьми, повинными в кровопролитии и массовом уничтожении своего собственного народа – студентов, женщин, детей, монахов. Военное правительство не делало различия между ними, сгоняя бирманцев на массовые казни. В 1988 году гражданское правительство победило на национальных выборах, но слишком много крови было пролито, чтобы армия отдала власть, поэтому военные арестовали и отправили в ссылку членов нового правительства. Бирму подвергли изоляции и игнорировали. Бездумные убийства проходили без зрителей. А теперь те же самые люди, едва прикрывая свои действия, импортировали убийства в Таиланд. Масса убийц хлынула через границу. Кальвино попал в самую середину операции бирманцев в Бангкоке. Они три раза пытались его убрать. Будут четвертая, пятая, шестая попытки – сколько потребуется, потому что они были опытными, терпеливыми убийцами, которые выследят Кальвино, и никакая охрана полиции не сможет его спасать вечно.

Пратт в ту ночь вертелся с боку на бок, думая о том, кто помогает им в полиции. Он пришел на квартиру Кальвино, поспав всего три часа. Его улыбка погасла, подобно давно остывшему огню. Он пришел умолять друга уехать, но достаточно хорошо знал Винсента и понимал, что тот сделает для него все что угодно, но только не убежит. Годами ходили слухи, что бирманская армия принимает участие в контрабанде опиума через северную границу с Таиландом. Бирманцы никак не могли расширять операции внутри Таиланда без чьей-то помощи в Бангкоке. Кто в департаменте полиции помогает бирманцам? Полковник перебрал все возможности и сузил список до нескольких вышестоящих офицеров. Их имена все время вертелись в его голове.

Факты начинали подрывать профессиональную репутацию некоторых людей, и это гарантировало продолжение насилия. Пратт был хорошим, порядочным копом. Но даже хороший коп закономерно гордится своим департаментом. Ему было трудно признать, что Кальвино прав – фаранги, обладающие проницательностью, встречаются редко, а фарангов, имеющих доступ к секретной информации, почти не бывает. Факты мешали Пратту, он хотел видеть совсем другие. То, что он обнаружил, делало его несчастным и приводило в возбуждение, но в конце концов – и ирония этого не осталась незамеченной Праттом – он смирился с тем, что Кальвино – единственный человек, которому он может доверять и с которым может работать. А в деле об убийстве тайца такой вывод делал его – в лучшем случае – кандидатом на скорую отставку или на получение назначения в какой-нибудь городок в убийственной близости от границы с Камбоджей.

– Джао по, продажные полицейские, токсикоманы и бандиты… Ой-ой-ой! – произнес Кальвино, наблюдая, как кран на горизонте переносит груз свежего цемента. – Одно можно сказать с уверенностью: Бена Хоудли прикончил не парнишка из Исана.

– Я знаю, – ответил Пратт, впервые признавая такую возможность. Он увидел, как прояснилось лицо Кико.

– Когда он сможет вернуться домой? – спросила она.

Ни Кальвино, ни Пратт не хотели ей отвечать.

– Не так-то это просто, – произнес в конце концов Винсент. Полковник с благодарностью взглянул на него, потом на Кико.

– Он в большей безопасности там, где он сейчас, – прибавил Кальвино.

– Я могу повидать его, Пратт? Поговорить с ним? – спросила она.

Спокойное, отстраненное поведение Винсента заставляло ее нервничать. Он перестал шутить и пританцовывать. Когда такой человек, как Кальвино, становится серьезным, есть причины тревожиться, и она это понимала.

– Я бы хотел поговорить с парнем, – сказал сыщик, он думал, что Пратт собирается объяснить, почему просьбу Кико выполнить невозможно. – У меня такое чувство, что ему есть что рассказать. Он доверяет Кико.

– Нет! – крикнула она. – Ты не можешь использовать его доверие ко мне таким образом. Это погубит все, ради чего я работала в общине. А это неправильно.

– А если мы не узнаем, что тогда? – спросил Кальвино.

– Умрет еще больше людей, – сказал Пратт. Он отошел от перил и повернулся к Кико, стоящей напротив. – Винсент прав. Если хочешь помочь людям из Исана, помоги Винсенту. Заставь Лека чувствовать себя свободно.

Кальвино осознал, что полковник сидел за столом, пил кофе и читал газету не просто так. Он никогда прежде не бывал в квартире у Кальвино. Речь об отъезде из страны была обычным предупреждением о том, что он еще может выйти из игры и уехать.

– Лека отправили на прочистку канализации. Сукхумвит, между Сой 43 и Сой 55, сегодня утром.

– На прочистку канализации? – Винсент был изумлен. – Парень даже не дождался суда, а уже пытается заработать досрочное освобождение за хорошее поведение… Как это произошло?

Пратт, когда ему напрямую задают неудобный вопрос, пытается выиграть время или, еще лучше, просто игнорирует его, подумал Кальвино. Но полковник разыгрывал это не так убедительно, как многие тайцы, – он слишком долго прожил в Нью-Йорке. Это изменило его способность воздвигать между ними стену и давало Винсенту преимущество, что иногда не нравилось Пратту. Кальвино обладал способностью проникать в его мысли. Иногда это тревожило полицейского, а иногда забавляло. Сыщик поспорил сам с собой, что единственным ответом ему будет лукавая, понимающая улыбка.

Пратт глянул вниз на крышу, усыпанную гравием. Он посмотрел на ситуацию с точки зрения Кальвино и осознал юмор.

– Это я устроил, – признался он.

– А как ты думаешь, тот человек в полицейском департаменте, который причастен к этому, знает об этом? – Кальвино с трудом сглотнул, начиная до конца осознавать.

– Конечно; почему я тебе велел уехать из Таиланда, как по-твоему?

– Потому что знал, что я не уеду.

– А если ты собираешься остаться, тогда…

– Почему бы не принести пользу? – закончил предложение Кальвино.

– Ты все это знал, когда пришел сегодня утром, – сказала Кико.

Она восхитилась медленным, постепенным и настойчивым методом Пратта, который позволил ему заставить Кальвино и ее вынудить его делать именно то, что ему нужно, но о чем он никогда бы не решился попросить их прямо. И подумала, что в его стиле есть нечто японское. Кальвино вспомнил табличку, которую Пратт держал на своем письменном столе в полицейском участке. То была цитата из «Кориолана»: «Движение красноречивей слов» [21] . Для Пратта действия имели бо́льшую ценность, чем слова. Если только эти слова не были написаны Шекспиром.