Белый царь - Иван Грозный. В 2 книгах. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 13

– Значит, по обязанности уважение выказываешь, Малюта?

– Более от души. Коли ты мог бы не только книги заморские читать, но и души человеческие, то увидел бы, что верней меня у тебя людей мало.

– Ладно, садись на скамью, говори, чего хотел.

– Желаю дать отчет по твоему поручению.

– Говори, Малюта!

Скуратов присел на скамью.

– На подворье у Старицких все тихо. Княгиня Ефросинья никого не принимает, сама выезжает из дома только в храм. Очень недовольна была, что ее сын принял твою милость. Люди слышали, как она ему сказала, что не опекуном он должен быть, а государем. Владимир ответил, что ты объявил его наследником. Княгиня только усмехнулась. Мол, жди престола, наследник. Только как бы тебе вместо трона на лобном месте не оказаться. В общем, повздорили они.

– Этого и следовало ожидать. Что еще?

– Сильвестр встречался с боярами вчера, на подворье князя Немого. Были там и Адашев, и князь Воротин и другие, всего пять человек. За столом разговорились. Воротин жалился, что ты, государь, очень обижаешь бояр и возвышаешь поместных дворян. Адашев все говорил о войне с Ливонией. Мол, Избранная рада уже и не совет для тебя.

– А что Сильвестр? – поинтересовался Иван.

– Тот, как всегда, ни нашим, ни вашим. Однако Адашева поддержал, сказал, что надо собрать думу, поставить вопрос о примирении с Ливонией и готовиться к войне с крымским ханом. Еще Сильвестр говорил, что твои дела ведут не к укреплению государства, а к его ослаблению.

– Вот как? – удивился Иван. – Как же священник объяснил подобные обвинения?

– Всего не знаю, – ответил Скуратов. – Мой человек не мог долго находиться у трапезной, но слышал, как Сильвестр сказал, что это за Русь православная, коли в присоединенных казанских и астраханских землях оставлено мусульманское вероисповедание? Если ханства вошли в состав Руси, то все их жители должны принять православную веру. А кто воспротивится, того гнать в степи, а мечети рушить.

Иван внимательно посмотрел на Скуратова.

– Ты, уверен, Малюта, что Сильвестр так и сказал?

– Передаю то, что слышал мой человек.

– А он напутать ничего не мог?

– В том, что речь об этом на сходе велась, ручаюсь. Я верю своим людям. Не мог мой человек такое придумать.

– Ладно! Значит, недовольны бояре моим правлением?

– Они недовольны тем, что ты не спрашиваешь у них совета. Но на то ты и самодержец.

Иван ненадолго задумался, резко встал.

– Недовольны! Как же! Москва впервые отступила от старых порядков. Государственные интересы теперь поставлены выше боярских. Это многим не по нутру. Но иному не быть, пока я на престоле…

Слова царя прервали крики из опочивальни:

– Ох, Господи, царица!.. Стража, кто-нибудь, лекаря сюда, быстрей!

Иван побледнел.

– Что это?

Вскочил с лавки и Малюта.

– Кажись, с царицей что-то!

Иван оттолкнул Скуратова и бросился в покои жены.

Анастасия лежала на полу, широко раскинув руки. Царь вспомнил, как его мать, уже мертвая, вот так же лежала на полу в этой самой комнате. Дрожь пробежала по его телу. Над Анастасией наклонились знаменитая знахарка Домна, перевезенная во дворец из города, и мужчина, которого Иван прежде не видел. Обслуга, плача, стояла рядом.

Иван, будто очнувшись, нагнулся к жене, но мужчина остановил его:

– Государь, твое присутствие только мешает. Прикажи прислуге открыть все окна и покинуть опочивальню. – Он говорил с заметным немецким акцентом.

Иван повиновался и отдал приказ. Окна раскрылись. Слуги перенесли Анастасию на постель и выбежали из опочивальни. Царица пришла в себя. Иван облегченно вздохнул. Домна продолжила ухаживать за ней, протирала лоб влажным полотенцем. Мужчина же отошел от постели.

Иван спросил его:

– Кто ты? Почему я раньше не видел тебя во дворце?

– Я лекарь, Курт Рингер. Родом из вольного имперского города Гамбурга.

– Немец?

– Да.

– Говори по-своему, я знаю ваш язык.

– Хорошо, государь.

– О том, как попал сюда, расскажешь позже. Сейчас отвечай, что с царицей? Почему она потеряла сознание?

– Твоя жена больна, государь.

– Знаю. Чем больна? Какой недуг поразил ее?

– Об этом сейчас сказать не могу, надо смотреть, но…

– Что?.. – повысил голос царь.

– Нам надо поговорить. Не здесь!

– Сейчас царице ничего не грозит?

– Сейчас нет.

– Погоди. – Иван подошел к постели жены. – Как ты, Настенька?

– Прости, перепугала всех.

– Да за что ты, голубка моя, прощенья-то просишь? Разве твоя в том вина, что захворала?

– Прогневала, видно, Господа чем-то.

– Это ты прогневала? Что же тогда о других говорить?

Анастасия взяла Ивана за руку.

– Не знаю, что со мной. Я словно провалилась в черную, глубокую пропасть.

Иван вздохнул.

– Я тоже видел ту пропасть во времена своей болезни. Ничего, родная, ты дома, с тобой Домна, она знает, что надо делать. Я отойду, потом вернусь.

– Да, государь. Домна дала мне какое-то снадобье. С него в сон тянет. Посплю я.

– И то верно. Во сне и хвороба быстрее проходит. – Государь взглянул на знахарку. – Смотри здесь, Домна. Коли что, зови. Да, может, тебе что надобно? Скажи, тотчас доставят.

– То, что надо, у меня есть. А что хотелось бы, то только Господь дать может.

– Бог милостив. – Иван прошел мимо Рингера и сказал ему: – Следуй за мной!

Они закрылись в царских палатах. Иван велел страже никого не пускать до особого распоряжения.

Он повернулся к доктору, устроившемуся на скамье, и заявил:

– Так о чем ты хотел поговорить со мной, Курт Рингер?

Лекарь осмотрел палату.

– Мы и здесь будем беседовать по-немецки?

– Да! И не спрашивай, почему так.

– Я и без этого знаю, что и каменные стены имеют уши.

– Говори, Рингер! – приказал Иван.

– Чтобы мой рассказ был понятней, начну с себя.

– Хорошо, я слушаю. – Иван устремил пронзительный взор на немца.

Рингер устроился поудобнее, расстегнул ворот рубахи, затем испугался этой оплошности, хотел поправить дело, но Иван махнул рукой.

– Пустое. Я слушаю!

– В общем, о себе. Я Курт Рингер, потомственный лекарь, родом из Гамбурга. Это порт на Северном море. Еще его называют Немецким.