Все из-за меня (но это не так). Правда о перфекционизме, несовершенстве и силе уязвимости - читать онлайн книгу. Автор: Брене Браун cтр.№ 8

С другой стороны, когда мы извиняемся за содеянное, стараемся загладить свое поведение или изменить его, причиной часто служит чувство вины. Мы обнаруживаем, что сделали ошибку, – а это совсем не то же самое, что считать ошибкой себя. Конечно, можно заставить человека стыдиться, чтобы он извинился, но это извинение редко бывает искренним.

Меня часто спрашивают, может ли одно и то же событие быть стыдным для одного человека, а для другого – всего лишь источником смущения или вины. Ответ – да. И потому мы должны с осторожностью делать предположения о том, что заставляет людей стыдиться. Чтобы показать это наглядно, я использую безобидный пример. Частенько, забывая о чьем-то дне рождения, особенно если это член семьи или близкий друг, я сильно смущалась: «Ну и дела! Забыла позвонить!» Тут же я хватала трубку и исправляла положение. «Слушай, мне ужасно неловко, что я забыла про твой день рождения, но лучше поздно, чем никогда, поэтому поздравляю!» Бывало и так, что я в таких случаях чувствовала себя виноватой: видимо, этот человек не так важен для меня, как мне бы этого хотелось. Но вот я вернулась на работу после рождения дочки Эллен. И всякая ерунда – забыла отправить открытку, не ответила на приглашение – вызывала во мне чувство сильнейшего стыда. Я громоздила горы лжи, объясняя, почему я не купила подарок или забыла позвонить. В тот период мне казалось, что у меня все получается плоховато. Что я посредственный преподаватель, неважнецкая мама, и жена не очень, и сестра, и дочка не из лучших. И когда я забывала, например, поздравить человека с днем рождения, в голове у меня было не «ну и дела, забыла!», а «какая я дура, все делаю не так».

Сейчас Эллен уже семь, а я недавно вернулась к работе после рождения второго ребенка, Чарли. Дни рождения снова вылетают из памяти, я порой все так же чувствую себя никуда не годной посредственностью, но мне удалось вернуться к чувству вины, но не стыда. Я решила для себя, что дни рождения – это важно; но я поняла еще, что, когда ты одновременно мама и работник, тебе нужна гибкость и умение все планировать. Теперь я покупаю не только обычные открытки-поздравления, но и такие, которые посылают «с опозданием». Так что, как видите, смущение, вина и стыд могут возникать в одних и тех же ситуациях. Все зависит от того, что происходит в этот момент в нашей жизни.

Унижение – еще одно слово, которое мы часто путаем со стыдом. Дональд Кляйн определяет различия между стыдом и унижением следующим образом [5]: «Люди считают, что заслуживают стыда, но не считают, что заслуживают унижения». Если вернуться к изначальным определениям участниц исследования, можно заметить, что тема «заслуженности» в них повторяется довольно часто. Одна из женщин сказала: «Стыд – это когда ты ненавидишь себя и понимаешь, почему другие люди тоже тебя ненавидят». Другая использовала само слово «заслуживать»: «Стыд – как тюрьма. Но такая тюрьма, в которую ты заключен по заслугам, потому что с тобой что-то не так».

Я покажу разницу между стыдом и унижением на примере из моего последнего исследования об использовании стыда в обучении и воспитании. Если учитель объявляет о неудовлетворительной оценке ученика перед всем классом и при этом называет его тупицей, ребенок может испытать стыд или унижение. Если он считает, что оценка и бестактность незаслуженны, а учитель поступает несправедливо, ученик будет унижен, но не пристыжен. Если же ученик верит в то, что он тупица и заслуживает участи быть так названным перед одноклассниками, он будет стыдиться.

Результаты моего исследования подтверждают, что стыд разрушительнее унижения по двум причинам. Во-первых, когда ребенка в школе считают тупицей, – это плохо, но куда хуже, когда он сам по-настоящему верит в то, что он тупой. Если ребенка так застыдили в школе, что он сам поверил в свою тупость, возможно, он будет страдать от этого всю жизнь. Во-вторых, я нахожу, что ребенок, испытывающий унижение, с большей вероятностью расскажет об этом случае дома, чем тот, кто испытывает чувство стыда. Если ребенок рассказал нам об унижении, у нас есть возможность помочь ему преодолеть это чувство, мы можем поговорить с учителями и директором. Стыдящийся ребенок верит в то, что ему сказали, и молчит об этом или действительно становится таким.

Конечно, мы должны понимать, что повторяющееся унижение зачастую обращается в стыд. Если кто-то, кого ребенок уважает, постоянно называет его тупым, велика вероятность, что ребенок постепенно в это поверит. В сущности, все мы уязвимы к превращению унизительного опыта в стыд, особенно если нас унижает человек, отношениями с которым мы дорожим, или тот, в ком мы признаём власть над нами: начальник, доктор или духовное лицо.

Научившись различать смущение, вину, стыд и унижение, мы можем попытаться понять, почему мы испытываем стыд и как он влияет на нас. Понимание «как и почему» крайне важно, потому что устойчивость к стыду означает больше чем простое переживание стыдного момента. Если мы хотим успешно справляться со стыдом в нашей жизни, мы должны понять, почему мы стыдимся и как это влияет на наше повседневное поведение, мысли и чувства.

За годы, проведенные в работе над данным исследованием, одним из самых трудных вопросов был такой: «В чем связь между переживаниями стыда у всех этих женщин?» Участницы исследования были разных рас, национальностей, возрастов, сексуальных ориентаций, убеждений; они обладали разным физическим и психическим здоровьем, играли разные семейные роли. Примерно 41 % женщин относили себя к европеоидной расе, 26 % считали себя афроамериканками, 25 % – латиноамериканками, 8 % – представительницами народов Азии. Возраст участниц разнился от 18 до 82, средний возраст составлял примерно 40 лет.

Я вчитывалась в интервью, анализируя истории и переживания в поисках общего. Очевидно одно: то, что стыдно одним, совсем не трогает других. Что для кого-то невыносимо, для другого лишь слегка неприятно. И все же, читая описания и слушая рассказы сотен женщин, я четко понимала, что в наших переживаниях стыда есть некое общее ядро.

Вот что я обнаружила.

Женщины чаще всего переживают стыд так, будто попадают в паутину пересекающихся, конфликтующих и конкурирующих общественно-групповых ожиданий. Эти ожидания диктуют следующие постулаты:

• кем мы должны быть;

• какими мы должны быть;

• как мы должны осуществлять свою роль.

Запутавшись в этой паутине, женщина переполняется страхом, стремлением обвинять себя или других и разобщенностью с обществом. Каждое из этих чувств само по себе может быть невыносимо. Но если понимать страх, стремление обвинять и разобщенность как сложную смесь, из которой возникает стыд, то становится совершенно ясно, почему стыд так могуч, многосторонен и почему его так трудно преодолеть.

Ожидания, из которых сплетается паутина, часто основаны на таких характеристиках, как раса, класс, сексуальная ориентация, возраст или религиозная принадлежность. Могут существовать и особые ожидания, связанные с нашими ролями: матери, работницы, жены, сестры или члена какой-то группы. Но в своей основе ожидания, которые подпитывают стыд, как правило, касаются нас как женщин. Стыд обусловлен гендерной принадлежностью. Ожидания, подпитывающие стыд женщин, основаны на представлениях нашей культуры о том, что приемлемо для женщины. В моем новом исследовании, касающемся мужчин, я нахожу, что мужской стыд тоже основывается на представлениях культурной среды о мужественности – каким должен быть мужчина, как он должен выглядеть и как вести себя.