Царица амазонок - читать онлайн книгу. Автор: Энн Фортье cтр.№ 121

– В чем дело? – прошептал Парис, почувствовав печаль Мирины и заключая ее в свои объятия. – Снова дурной сон?

Мирина попыталась подавить слезы, но их было слишком много.

– Ну почему все должно быть именно так? – Она прижалась лицом к груди Париса. – Почему мы не можем остаться здесь, в лесу?

Парис вздохнул:

– Так уж устроен мир, любовь моя. Мужчины сражаются, а женщины плачут. Некоторые вещи никогда не меняются.

– Я была бы счастлива сразиться вместо тебя, – пробормотала Мирина. – Он бы меня убил, зато ты остался бы в живых…

– Тсс! – Парис провел рукой по ее волосам. – Ты так говоришь, словно я уже умер. Неужели ты настолько не веришь в мое воинское искусство?

Мирина резко села в постели:

– Ты знаешь, что я ценю твои умения очень высоко. Никто не может быть так же совершенен, как ты, во всех отношениях. Но греки хитры и коварны, ты сам это повторял много раз. А уж этот Менелай… – Мирина вздрогнула. – В его глазах такой холод, как будто для него жизнь и смерть – одно и то же.

– Иди ко мне, – Парис привлек Мирину к себе, – и расскажи мне побольше о моих совершенствах.

– Ох, прошу тебя, – шепотом откликнулась Мирина, целуя его в щеку и вдыхая его запах – запах, который принадлежал только Парису и который не могли смыть никакие купания. – Ну разве мы не можем вместе с другими сбежать отсюда и жить среди касков? У нас есть кони и оружие. Мы можем охотиться…

– Да, мы можем это сделать, – ответил Парис, гладя кожу Мирины. – Мы можем жить в лесной хижине где-нибудь в глуши, где никто не рассуждает о чести и бесчестии. А когда у нас появится первый малыш, мне придется охотиться в одиночку, оставляя тебя дома с младенцем на руках. – Парис вздохнул. – Но разве ты не видишь, любимая, что такая жизнь – это и не жизнь вовсе? Этот город имеет свои законы и традиции именно потому, что они необходимы для благополучия людей.

– Но…

– Мирина… – Парис взял ее за подбородок. – Я сам выбрал это. Никто меня не принуждал. Я волен уйти, но не могу. Ты можешь подумать, что это доказывает, будто я люблю Трою сильнее, чем тебя, но на самом деле все наоборот. Человек, за которого ты вышла замуж, – человек чести. И именно ради тебя он намерен таким и оставаться до самого конца, когда бы тот ни пришел. Я бы предпочел видеть, что тебе сочувствуют из-за потери храброго мужа, чем обманывать и заставлять жить с трусом.

– Они мне сочувствовать не станут, – прошептала Мирина, прижимаясь щекой к его ладони, – потому что некому будет сочувствовать. Без тебя я не захочу жить.

– Это ты из-за замужества стала такой? – сердито хмыкнул Парис. – Гордая Мирина… Куда она подевалась? – Он похлопал ее по щеке. – Как мне быть храбрым, если ты уже похоронила нас обоих? Что будет с Парисом, если не останется никого, кто помнил бы о его достоинствах? Кто остановит продажных певцов, когда они начнут петь свои лживые песни? – Парис улыбнулся и потерся носом о нос Мирины. – Ты, моя царица, должна жить и помнить. Таково мое благословение и твое проклятие.

Схватка между царевичем Трои и царевичем Спарты должна была состояться в полдень, когда слепящее солнце стояло в зените. Более того, она должна была произойти за северными воротами города, дабы знатные люди Трои могли наблюдать за ней с огромной башни крепости.

Наверное, ничего удивительного не было в том, что мать Париса не сумела найти в себе сил, чтобы встать со своего кресла и подняться по ступеням башни. И не только она, но и трое служанок должны были остаться рядом с ней и обмахивать свою госпожу пальмовыми листьями в день схватки и разрешения спора, и все знали, что царица Трои уже зажгла свечи для богов подземного мира за своего сына.

Что до Мирины, то она тщетно умоляла Париса позволить ей быть ближе к нему во время тяжкого испытания. Она предполагала спрятаться среди стражей, выбранных для сопровождения Париса, но он эту идею немедленно отверг. Мирина должна была находиться на вершине башни и оттуда наблюдать, как ее муж сражается на пыльной дороге. Она должна это сделать ради тех людей, которые будут стоять на стене крепости.

При этом никому из ее сестер не позволили подняться наверх, чтобы поддержать ее. С самого момента смерти Елены и сражения у реки Скамандр царь Приам строго-настрого приказал беспокойным амазонкам держаться подальше от греков.

Дочери Отреры, все еще оплакивавшие потерю Пентесилеи, могли бы уже уехать, если бы царь Приам не указал им, что куда благоразумнее оставаться в Трое до тех пор, пока не станет известен исход схватки. Менелай поклялся, что, если он проиграет, Агамемнон должен будет увидеть в этом знак божественного правосудия и вернуться домой без дальнейших споров и жалоб. В таком случае госпожа Отрера, возможно, захотела бы изменить свое решение и не удирать, как кролик от лисицы, чтобы не очутиться в итоге среди волков.

Но хотя подруг и не было рядом с ней на башне, Мирина знала, что Лилли, Кайми и Питана молятся за Париса во дворце внизу. И Кара тоже заливалась слезами, когда Мирина уходила от них, с несчастным видом сидевших возле кухонного очага, и снова и снова просила прощения за те беды, что им причинила.

Однако Мирина не верила, что Кара действительно сожалеет о содеянном.

– Зачем ты старалась ее спасти, перевязывая ей запястья? – спросила она Лилли. – Ты ей вовсе не оказала услуги. Она хотела умереть.

Лилли покачала головой:

– Она никогда не хотела умереть. Она просто хотела новой жизни. И именно это я и пытаюсь ей дать. – Когда Мирина попыталась возразить, Лилли прижала ладонь к ее губам. – Тебя ведь не было с нами на том корабле, что увез нас в Микены. Так что кое-чего ты не знаешь. Когда мужчины обнаружили, что я слепа, они хотели выбросить меня за борт. Но Кара этого не допустила. Она сумела убедить сына царя, что я обладаю священной силой. Именно тогда она и привлекла его внимание. – Лицо Лилли исказилось от гнева. – Она спасла меня, и это стало ее гибелью.

Противники явились на место битвы ровно в полдень, как и было условлено.

Менелай с ревом примчался с берега на колеснице в сопровождении ободряющих криков его людей. Парис в то же самое мгновение появился на своей колеснице из северных ворот, не дав возможности противнику покрасоваться перед зрителями в одиночку.

Но наследника Спарты было не так-то легко огорчить. Входя в большой круг, очерченный на гравии, он как будто и не замечал громких ободряющих криков иноземных моряков, собравшихся вокруг, чтобы полюбоваться на представление. И точно так же он и глазом не моргнул в ответ на оскорбления, которые, словно метательные снаряды, летели с городской стены. Мирина знала: если бы она могла видеть его лицо, то не прочитала бы на нем никаких чувств, поскольку он смотрел на противника так, как смотрит мясник на тушу, которую он разделывает.

У обоих мужчин были мечи и метательные дротики; ни один из них не потрудился прихватить копье, поскольку круг не давал места для разбега. Из них двоих Менелай выглядел куда более защищенным, хотя щита у него не было. Доспехи не только прикрывали его торс, но и охватывали шею и бедра. К тому же он водрузил на голову остроконечный серебряный шлем с красным плюмажем и щитки на руки и голени; таким образом, все его тело, кроме лица, локтей и коленей, было закрыто.