Погружение - читать онлайн книгу. Автор: Дж. Ледгард cтр.№ 21

– Ты в порядке?

Она посмотрела в лес. От веток и папоротника ее тошнило.

– Да. Нет. По-моему, я заболела.

Деревья нарезали день на куски, образуя на снегу тени, клинья и многоугольники с неделимыми углами.

– Пошли, – он обнял ее за плечи и повел в сторону поля, к свету. Заставил ее опустить голову и дышать глубже. Ей сразу стало легче.

– Не понимаю. У меня никогда не было клаустрофобии. Даже под водой.

Теперь они шли в другую сторону.

– В детстве, – сказал он, когда они вышли на открытое пространство, – у нас были лошади, которые иногда отказывались прыгать. Они легко перепрыгивали через изгороди и канавы, а потом вдруг начинали бояться высоты.

– Я лошадь? – Она сделала вид, что обиделась.

– Я имею в виду, что ты можешь бояться темноты.

* * *

Кисмайо знаменит волшебниками и бризом, дующим по ночам с Индийского океана. Многие восточные путешественники бывали здесь, включая Чжэн Хэ и китайский флот. Португальцы выстроили здесь форт, который захватили оманцы. Сомалийцы выгнали оманцев – а потом сдались итальянцам.

Во время гражданской войны город был разрушен и продолжал разваливаться. Население его росло очень быстро из-за огромного количества внутренне перемещенных лиц. Половине людей здесь еще не исполнилось восемнадцати. Школ в городе очень мало, а работы почти нет. В порту не осталось складов. Пираты прогнали тайваньские тунцеловные суда. Но одномачтовые дау по-прежнему привозят солярку, цемент и патроны и увозят рыбу, бананы, манго, кокосовые маты и обязательно – животных. Так здесь выглядит ночь. Плещется черная вода, на набережной горят фонари. Стоит оглушительный шум, ревут животные, которые идут в порт с окраины города, в сумерках. Верблюдов связывают по трое и грузят на суда. Погонщики шепчут им на уши религиозные тексты, чтобы успокоить.

* * *

Однажды ему позволили выйти в город, чтобы посмотреть, как кормят людей, спящих в порту. С ним пошли несколько человек, а ему велели закрыть лицо. Он уже чувствовал себя намного лучше и многое замечал. Очень приятно было идти по улицам, мимо разрушенных и недостроенных зданий. В одном из них он узнал свою бывшую тюрьму.

Толпа мальчишек играла в настольный футбол на углу улицы. Пока фигурки двигались, они опускали руки по швам и почти не дышали. Освещенные свечами женщины предсказывали судьбу или предлагали разрисовать хной руки и запястья. Горела подсвеченная одинокой лампочкой вывеска парикмахерской «Le Chinoise». На узкой улице его толкнула женщина с закрытым лицом. Глаза у нее горели. Они завернули за угол – и его ошеломил густой запах рыбного рынка и визг женщин, распродающих остатки дневного улова. Девочки копались в мусорной яме. Женщины постарше сидели на стене – лица у них были открыты, но на них оставались дневные маски. Красные – из авокадо, защищающие от прыщей, желтые – из сандалового дерева для защиты от солнца. В мире столько женщин…

За время заключения он видел только сомалийскую жену Азиза, которая положила руку на его разбитую грудь. В темном переулке ему велели встать на колени и отвернуться, пока они мочились на коралловую стену. В переулке сильно пахло мочой – видимо, он служил общественной уборной. Поднялась туча москитов.

Они шли по берегу. Крыланы камнем падали с пальм, взлетали и касались моря, а другие крыланы летали вокруг минаретов, огромные и нелепые, как собаки. Это был тот самый минарет, с которого трубил в трубу последний католик в Кисмайо, пытаясь протестовать против нетерпимости исламского режима. Он был старик, умный и уверенный в себе, и во время итальянского владычества играл в городском оркестре. Оркестр блистал зеленой формой с золотыми эполетами и играл военные марши альпийского полка, гимны, тирольские польки и современные танцы. Но, когда он поднял свою трубу на минарете, ему пришло в голову сыграть джазовую композицию. Увы, времени не хватало, за ним уже шли, толпились на узкой лестнице, поэтому он схватил микрофон и запел «Аве Мария», и его слышал почти весь город, пока слова не перешли в сдавленный крик – старика ударили по голове кирпичом. Его стащили по ступенькам, избитого почти до смерти. Чтобы спасти, семья объявила его сумасшедшим и увезла в Кению.

Он шел под прицелом пистолета. Они не говорили ни по-английски, ни по-арабски, и это очень мешало. Лица у них были закрыты, поэтому он их вообще не понимал. Они шли по пляжу в сторону порта, и это тоже его смущало. Он был сильным человеком, но несостоявшаяся казнь его напугала. Он снял сандалии и почувствовал под ногами теплый песок. Боевики ходили босиком даже в разгар дня, ноги у них давно ничего не ощущали. Ветер поднимал маленькие водовороты песка. На краю прибоя извивались угри, поедая вынесенных на берег тунцов и крабов самого разного размера и формы, пытающихся убежать обратно в норки.

Порт был забит. У причала стояли два дау, на которые швыряли грязных коз. Они блеяли в воздухе и приземлялись на палубу, прямо на ноги. Они направлялись в Мекку, где их зарежут паломники.

Везде были голодные, толпились рядом с животными – и казались слабее и грязнее животных. Они пришли из мертвой земли. Им больше некуда было идти. Они спали под грузовиками или у коралловых стенок. Рты им забивало пылью, на лицах выделялись скулы, а некоторые от худобы были похожи на грызунов. Несколько сотен теснились в разросшемся саду брошенной виллы, ожидая еды. Боевики уже выстраивали их в очередь, пользуясь дубинками. Еду готовили в котле на открытом огне. Какой-то пес навалил кучу в пыли, а потом удалился в кусты. Люди падали в обморок, не успев дождаться своей очереди, и их никто не поднимал. Крыланы скользили над самой землей. У них были меховые животы и глаза-бусинки, а острые зубы заходили друг на друга.

Возникла какая-то задержка. Он не понял, в чем дело. Кто-то бросил камень, а потом в воздух полетели вещи. Затоптали ребенка, но принялись его откачивать. Человека, который бросил камень, нашли и тут же застрелили, сунув дуло в рот. А потом уже слышалось только шлепанье еды, падающей в миски, да скрежет ложек по дну.

* * *

Голый деревянный пол бильярдной покрывали опилки. Печка распространяла волны тепла, как в зале ожидания на вокзале Ла-Рош. Нелакированные ломберные столики были обиты кожей, низко висящие лампы освещали бильярдные столы. Щелкали полированные красные и белые шары – щелкали так же громко, насколько насыщенными были их цвета. Пахло в комнате как в санатории или городской вилле, по-швейцарски. На маленьких полках, прибитых по периметру, стояли мраморные бюсты исторических деятелей. Он подошел к ней, под голову Гарибальди.

* * *

На прогулке они замерзли и поэтому сразу повернулись к печке. Им принесли булочки и горячий шоколад. Близился вечер, и они играли в нарды.

– Я читал кое-что об океане. Правда, что каждый третий вдох мы делаем за счет кислорода, выработанного в море?

– Не думаю. Это, наверное, журналист какой-то написал. Но, – она кинула кубик, – это говорит о гораздо более важном…