Новоросс. Секретные гаубицы Петра Великого - читать онлайн книгу. Автор: Константин Радов cтр.№ 47

Несколькими днями позже я улучил момент для конфиденциальной беседы с князем. Наружный слой разговора не содержал ничего лакомого для длинных ушей: всего лишь план расквартирования войск в приграничных городах, а впридачу — предложение сохранять (вопреки сложившимся обыкновениям) дивизионные и общеармейские штабы в мирное время. Иначе первая кампания любой войны окажется скомкана: губернские власти заведомо неспособны должным образом провести все нужные приготовления. Обширность территории не позволяет нам соперничать с эвентуальными противниками по скорости сосредоточения войск и подвоза провианта. Нехватка же хороших офицеров требует более частой, нежели в иных странах, инспекции полков вышестоящим командованием.

Голицын не далее как в прошлом году на себе испытал проистекающие из необъятности российских пространств невзгоды. Посему возражений не последовало. Впрочем, князь выразил сомнение в готовности генералитета годами скучать в отдаленных провинциях, вдали от источника наград и чинов. На мою откровенную ухмылку он заметил, что государыня, судя по последним действиям, старается угождать всем и сохранять баланс между партиями. Если разумно себя вести — возвращение в Петербург не опасно.

— Вот это "если", князь Михаил Михайлович, к исполнению очень трудно. Дворцовый паркет, знаешь ли, скользкий… Ладно, я выкажу покорство. Но поверят ли мне? Боюсь, что нет. Светлейший не забудет старую вражду: люди скорей прощают тех, кто им причинил вред, нежели тех, кому они сами сделали гадость.

— Ну, Александр Иванович… Полагаю, прошлогодние баталии принесли тебе довольно славы, чтобы прикрыть от интриг недоброжелателей. Им нечего противопоставить столь блестящим победам.

— К сожалению, победы сии остались почти бесплодны в части государственных выгод. Репутацию — да, пожалуй, улучшили. Пишут, молодые офицеры десятками подавали прошения о переводе в азовскую гребную флотилию. Даже из гвардии, чего сроду не бывало. Но популярность — палка о двух концах. Есть множество недовольных, коим нужен вождь — и я боюсь оказаться в двусмысленной ситуации, когда они начнут примерять на меня эту должность.

— А ты, стало быть, не претендуешь?

Князь впился в меня внимательным взором. Я доброжелательно улыбнулся в ответ:

— Просто не гожусь. В борьбе придворных партий мои неприятели заведомо искусней. Убежден, что благородные люди рано или поздно соединятся против гнусных интриганов — и готов оказать любую поддержку — но играть первую роль должны те, кому она принадлежит по праву.

Казалось несомненным, что старая аристократия попытается вернуть утраченные в прежнее царствование преимущества, и мои симпатии клонились на ее сторону. Слишком уж грязны были те, кто поднялся "из грязи в князи". Слишком очевидна несправедливость. Голицын, как военачальник, явно талантливей Меншикова — но до самого последнего времени отставал в чинах на два ранга. Знатное происхождение не всегда пособие карьере, иной раз — и препятствие. Петр, видимо, не хотел усиливать и без того влиятельный род.

— Разумная позиция. — Михаил Михайлович кивнул ободряюще и заговорил о другом. Больше к опасной теме не возвращались. Я предложил свою шпагу, он принял. Зачем впустую языком молоть?

Фельдмаршал показал письмо Неплюева, живописующее занятный случай на море: несколько месяцев назад султанские корабли в Кафинской бухте открыли ураганный огонь из всех орудий по греческим рыбакам, собравшимся на весенний промысел кефали. Ночная вахта приняла выплывшие из густого тумана фелюки за русские струги. Боязнь поразила не одних магометан: в дипломатических кругах прошел слух, что британское адмиралтейство предписало в темное время охранять якорные стоянки королевского флота гребными судами. Всякую лодку, приблизившуюся без дозволения, лорды повелели перехватывать, а в случае непокорства — нещадно топить, и оказии таковые были.

При столь явных признаках почтения к нам и вопреки очевидности, всеподданнейшие доклады великого визиря султану трактовали исход войны как трудную, но несомненную победу над проклятыми гяурами. Через английского и французского послов, мнение это проникло и в Европу. Бессовестное преувеличение наших потерь было еще самым невинным из обманов. Покойному Петру отдавали инициативу нападения на миролюбивых турок, приписывали фантастические завоевательные планы — а раз они не исполнились, то русские потерпели неудачу. Словом, не так важно, кто победил: важнее, кого представят победителем.

Несмотря на усилия моих друзей, мнения лондонской публики начали склоняться к предосуждению России. Борьба с московитским влиянием в Голштинии и Мекленбурге давно уже превратилась у короля Георга в пункт помешательства; теперь, после женитьбы герцога Голштинского на цесаревне Анне, чертов ганноверец совсем с цепи сорвался. Испытанное хладнокровие парламентских интриганов стало уступать неистовству монарха. Датский двор, беспокоясь за Шлезвиг, готов был совершенно отдаться в руки англичан. Молодой резидент в Копенгагене Алексей Бестужев ничего не умел сделать, разве протягивать время в надежде на перемену обстоятельств волею Божьей. Узел завязался в совершенную удавку, понеже герцог Карл-Фридрих, ввергнувший империю в бесконечные дипломатические осложнения, не мог быть исторгнут из петербургского политического пасьянса без гибельных для страны последствий. Зять государыни, единственный взрослый мужчина в царской семье, составлял последний противовес всевластию Меншикова. Это он добился возвращения Шафирова из ссылки, выхлопотал прощение разругавшемуся со Светлейшим Ягужинскому и всячески изъявлял стремление сделаться всеобщим защитником и примирителем. Петр брачным договором отстранил старшую дочь и ее супруга от наследования престола, однако оставил за собою право призвать к сукцессии короны и империи Всероссийской одного из рожденных от сего супружества принцев. Таким образом голштинец, буде хорошо постарается в постели, мог бы рассчитывать в грядущем на положение регента при малолетнем сыне.

После смерти великого императора отношения России с Голштинией оказались перевернуты с ног на голову. Изначально царь искал порт для своего флота близ балтийских проливов, ради чего и завел дружбу с мелкими северогерманскими владетелями. Сопротивление английского короля заставило отказаться от далеко идущих целей и обесценило приобретенные связи до состояния дипломатической разменной монеты. Сейчас же хитрые немцы пытались на копейку рублей купить и заставить российского великана служить голштинскому карлику. Такое унизительное подчинение было несносно мне, как русскому по крови, а итальянскую часть моей натуры глубоко оскорбляло: венецианцы искони считали "тедесков" глупее себя. Помимо прочего, шлезвигская интрига вела к прямой ссоре с Англией — а значит, грозила гибелью всей системе коммерции, построенной на вывозе железа.

Если б я сам забыл о том — кредиторы в Лондоне и Амстердаме напомнили бы. Прежде они довольствовались процентами, охотно продлевая кредиты; теперь дружно потребовали погашения основных сумм. При том, что завод в Тайболе за два года учетверил экспорт, сие не должно бы составить трудности; но я обещал и уже начал выкуп долей, приходящихся на запасный капитал Тульского полка, так что ресурсы мои были напряжены до предела. Кроме того, торговля с турками требовала начальных вложений; а еще были планы войти в персидскую компанию, созданную Петром. В общем, денег не хватает всегда — и чем больше их имеешь, тем больше не хватает, потому что амбиции прирастают вместе с возможностями. Ныне приходилось тратить лишнее и гонять приказчиков за тысячи верст, чтобы на случай разрыва с Англией и Данией устроить резервный канал сбыта через Любек. Вольный имперский город остался бы нейтральным почти в любых обстоятельствах. Опять немцы (только уже другие) радостно потирали руки, готовясь присосаться к русской торговле в должности посредников.