Темный век. Трактирщик - читать онлайн книгу. Автор: Александр Воронков cтр.№ 11

Так что давай-ка, показывай свои монеты, да и приступим, с Господнего благословения…

— Не поминай всуе Имени Его, грешник! Ибо всякому известно, что велел Он оставить дела денежные миру земному, а духовные — миру горнему! Лучше нацеди-ка мне ещё две пары пива!

С этими словами давешний монах, успевший незаметно подойти со спины, протянул обеими руками хозяину четыре опустошённых кружки.

— Верно говоришь, брат Филипп. И потому, как сказано, сначала два хеллера давай. А то я тебя знаю: уснёшь, напившись, а после сна будешь клясться, что ни обола в кошеле не имеешь, готов поспорить! Не в первый раз так-то!

— Да как тебе не совестно так о духовном лице говорить! А ведь люди могут подумать, что так оно и есть! На тебе твои деньги! "Оставьте Кесарю кесарево", а плешивому Прокупеку — пивное!

Брякнув глиняными донцами по столешнице, монах задрал подол своей коричневой рясы, под которой обнаружились грязно-серые рогожные штаны и, развязав поддерживающий их очкур, вытянул второй, гораздо меньший кошель. Запустив в него тонкие пальцы с изгрызенными ногтями, священнослужитель вытянул оттуда несколько малюсеньких — примерно с ноготь мизинца — серебряных чешуек, пару из которых сунул на стол перед кабатчиком, а две-три оставшиеся преспокойно отправил себе за щеку. После чего, пока мгновенно "заначивший" монеты хозяин заведения цедил пиво в кружки, кошелёчек был снова завязан и пристроен обратно за очкур штанов.

Да уж, оригинальный метод борьбы с микробами: пару кусочков серебра в рот сунул — и все бактерии передохли. Вот интересно, а зубы он таким манером, часом, не чистит? Хотя принимая во внимание полное отсутствие на одежде аборигенов чего-либо, хоть отдалённо напоминающего карманы, понять человека можно: не в кулаке же деньги таскать!

Тем временем лысоватый Прокоп, успевший водрузить на тесовую плаху стола покрытые сверху пенными "грибочками" посудины, вновь переключил внимание на меня.

— Ну так что, чужак! Надумал, чего будешь заказывать?

— Надумать-то надумал, но уж больно у тебя цены велики. Я ведь тоже не первый день по свету хожу, не впервые в заведения вроде твоего забредаю!

— Ну а раз не первый день ходишь, то и понять должен, что в ближней округе таких заведений и вовсе нет, и коль будешь их искать, то до самого Жадца придётся топать, готов поспорить! Так что хочешь отведать славного пива да хорошей пищи — так гони монету! Кстати, что-то я пока и не видал твоих денег: может, они и не стоят ни хеллера!

Да уж, теперь я понимаю, что такое "ненавязчивый сервис". А ведь когда-то на официантов некоторых наших кафе грешил… Всё познаётся в сравнении, но лучше, тем не менее, сравнивать подобные вещи со стороны…

От пива "отмазаться" не удастся, хоть я и не любитель. Ну и не стану: и без того народ косится: "не поймут-с!". С экологией в здешних местах пока всё в норме, ни радиацией, ни пылью тяжёлых металлов или иной пакостью природу засрать пока что не успели, потому даже учитывая отвратный "видон" повара-задохлика, отравление варёной рыбой, скорее всего не грозит, а вот от гороха пока воздержимся…

— Добро. Значит, давай-ка для начала рыбы и хлеба, и кружку пива: не в сухомятку же мне жевать.

— Да, не привык ты, чужак, к нашим порядкам, готов поспорить, в твоих землях народ совсем уж плохо да голодно жить привык. Добрый христианин завсегда сперва пива требует, а уж потом — снеди. Эй, Эмилек! — это он горе-повару, — Ну-ка, насыпь рыбки!

Я порылся в кошельке и выложил на стол около десятка монет, в основном — одно- и двухрублёвого достоинства. Впрочем, была там и пятидесятикопеечная, и даже зеркально блестящий никелем "пятачок".

Его-то в первую очередь и выудил Прокоп из всей кучки. Покрутив в немытых пальцах, он прикусил монетку между исщербленных зубов.

— Эге! Да то ж не серебряное серебро! Что, обманные монеты всучить хотел?! Панове, глядите, каков пёс!

На крик содержателя таверны присутствующий народ отреагировал вполне ожидаемо. В век отсутствия телевидения, интернета и даже "великого немого кинематографа" основными развлечениями простого люда, как не сложно догадаться, должны быть пьянка, бабы, драки и — в качестве бонуса — публичные казни. Баб в помещении не наблюдалось, выпил народ, судя по всему, уже достаточно, а вот драка с возможной казнью не исключалась. Надо же мужикам как-то оттянуться!

Спорившие до того дядьки с самыми недвусмысленными ухмылками принялись выбираться из-за стола: резко повскакивать им бы не удалось при всём желании — длиннющие скамьи сильно затрудняли свободу манёвра. Задохлик Эмиль обеими руками перехватил метровую рукоять деревянного черпака, которым только что выуживал из котла разваренную рыбную массу, выкладывая её на разрезанный вдоль круглый хлеб.

И только монах никак не проявил агрессии: оперевшись о стол, он прихлёбывал пиво, внимательно поглядывая на происходящее. Учитывая старое правило о нападении как лучшей защите, пора переходить в словесное наступление, а то ведь толпой, пожалуй, и затопчут…

— Сам ты обманный! — Я постарался как можно незаметнее ослабить ремешок на чехле висящей позади лопатки. — Что, уже настоящий никель от какого-то там серебра отличить не способен?! Темнота безграмотная! А ну, отдай сюда!

Мой "рявк" ошеломил содержателя таверны, однако в "пятачок" он вцепился намертво: сразу виден условный рефлекс профессионала: к такому деньги как попали, так и пропали.

— Ку-у-уда?! Не трожь монету! Какой такой никель-микель? Не знаю такого!

— Отдавай обратно! Ишь, умник какой нашёлся: никелевые деньги ему не угодны! Твоего серебра каждый вшивый князь мешки наштамповать может, а благословение на монеты никелевые и латунированные только в Царстве пресвитера Иоанна по особой благодати святые отцы печатают! Ты что, против Церкви что-то плохое думаешь?!

Подтянувшийся народ слегка одурело взирал на наше препирательство, недоумевая: пора уже лезть в драку или пока ещё рановато? С одной стороны, вроде ясно: какой-никакой, но жмот Прокоп — "свой", а неизвестно откуда взявшийся парень — "чужак". Но с другой-то стороны получается, что "чужак" не только не тушуется, но и сам берёт Прокопа на бас, причём поминутно пересыпая речь упоминаниями Церкви, святости и благословений. А к вопросам веры местный люд относился более, чем серьёзно: за десятилетия после пришествия монголов Церковь осталась единственным общественным институтом, который не только не ослаб, понеся потери, а уж тем более — не исчез, но напротив — значительно усилил своё влияние.

Пока окружающие пребывали в замешательстве, единственный легитимный представитель католического клира в нашем обществе спокойно прихлёбывал из кружки пиво. Однако то, что он предпочёл не вернуться на своё место, а стоял в обманчиво-расслабленной позе, и оценивающие взгляды, бросаемые то на меня, то на стол с монетами, то на окружающих, ясно сигнализировали, что этот бродячий священнослужитель не так прост и безобиден, каким хочет казаться.

— А куда мне эти деньги девать? Кто у меня их примет, кто разменяет? — всё также голосил содержатель таверны. — Да никому и в голову не придёт за них серебро давать! Что, мне княжескому баскаку вот это вот вместо серебра предлагать? Да он в грязь их кинет!