Бесполезен как роза - читать онлайн книгу. Автор: Архильд Лаувенг cтр.№ 16

Страница

Как-то однажды мне нужно было читать лекцию в незнакомом городе, и я заказала в гостинице такси, чтобы доехать до учреждения, в котором проводились чтения. Узнав, что я ничего здесь не знаю, шофер устроил мне веселую ознакомительную поездку, показывал мне и объяснял все, что встречалось нам по пути. Наконец мы доехали до места, и тут я узнала то, что он уже знал с самого начала: что учреждение занимает множество зданий, расположенных на обширной территории. Я знала, что мне нужно здание для «Занятий по интересам», но не знала, где находится этот дом, не знал этого и шофер. Шел снег, погода была отвратительная, на улице поблизости никого не было. Я попробовала позвонить по контактному телефону, который мне дали, но там никого не оказалось на месте. Скоро должна была начаться лекция, а докладчица не имела никакого представления, где ее ждут. К счастью, впереди показался прохожий, и я сказала шоферу, чтобы он опустил стекло и спросил дорогу, но шофер ответил, что от этого не будет никакого толку. «Этого и спрашивать не стоит, — сказал он мне. — Похоже, он из здешних». Я уже была в стрессовом состоянии и думала только о том, как бы не опоздать, и все же его высказывание заставило меня задуматься. В нем было все так просто, так логично, так аргументировано, и в то же время так безгранично глупо, что это произвело на меня сильное впечатление. Ведь когда мы спрашиваем или у нас спрашивают дорогу, вопрос обычно звучит приблизительно так: «Скажите, вы здесь живете? Вы из здешних? Вы знаете, где тут что находится?». Обычно, когда мы обращаемся за помощью, чтобы узнать дорогу, именно это становится для нас главным критерием, а стало главным исключающим критерием! По той причине, что знание окрестностей перестало быть самым важным признаком, уступив место наличию или отсутствию диагноза. Или, говоря другими словами, психически больные люди заведомо рассматриваются как люди, лишенные каких-либо иных качеств, кроме своей болезни. В конце концов, мне все же удалось убедить шофера расспросить встречного прохожего. Он послушался, главным образом, потому что у него не было другого выбора, и, заговорив с незнакомцем примерно таким же ласковым, заискивающим голосом, каким я обращаюсь к трехлетнему ребенку, потерявшему в торговом центре маму, спросил, где находится «Дом для занятий по интересам». И получил ответ. Простое и подробное описание того, где расположено здание, как к нему подъехать, где удобнее всего развернуться. Под конец прохожий спросил: «Вам нужно на чтения SEPREP [11] ? Тогда вам надо поторопиться, лекция скоро начнется». И это вполне соответствовало истине.

Самое удивительное, что моего шофера это нисколько не смутило, и пока мы ехали к дому, он продолжал самым непочтительным образом высказываться об обитателях этого заведения. Мне это было неприятно. Легче всего было бы отбрить его, отплатив за его предубеждение той же монетой: например, высказаться насчет глупых таксистов, воображающих себя чемпионами в своей области, а на деле не умеющих толком ничего, но такое предубеждение было бы, конечно, ничуть не лучше любых других предрассудков. О таксистах, о пациентах, страдающих психическими недугами, и обо всех других людях следует судить как об отдельно взятых личностях, а не как о группе. Мой представитель группы таксистов проявил себя по дороге из города как доброжелательный, знающий человек, готовый оказать лишнюю услугу. Мне он не показался ни глупым, ни заносчивым. Но у него были самые безумные представления о психически больных людях, и он проявил полное невежество в том, что касается разумного отношения к людям с серьезными психическим и заболеваниями. Но откуда ему было набраться такого знания? Он мог бы что-то узнать из жизненного опыта, из общения с членами своей семьи или знакомыми. Знакомство с психическими болезнями на собственном опыте или на примере людей из своего окружения может дать полезные знания, в особенности, если речь идет о хорошо знакомом лице, если это знакомство было длительным, что дало бы возможность получить разностороннее впечатление. Однако одного примера всегда будет маловато для того, чтобы делать какие-то обобщения, и чем меньше наши личные связи с тем или иным лицом, тем легче это подталкивает нас к тому, чтобы рассматривать его как представителя некоей группы, а не как отдельную личность. «Мой брат Пол, который в настоящее время благополучно существует со своим диагнозом шизофрении, хотя периодически у него бывают ухудшения, особенно когда…» или «один парень, с которым мы учились в одном классе в начальной школе и который теперь стал шизофреником» — это очень разные вещи. Пол — это личность. С прежним одноклассником мы сейчас не знакомы, и факты, относящиеся к его ситуации, могут легко смешиваться с предполагаемыми обстоятельствами, относящимися к «шизофреникам вообще», которые, соединяясь в одно целое, образуют конгломерат, где уже трудно выделить, кто есть кто. В процессе классификации мы принимаем за основу примеры, типичные для какой-то группы, затем, встречая все новые и новые примеры, мы расширяем и уточняем свою классификацию. Маленький ребенок легко может подумать, что все, что имеет четыре ноги и хвост, — это «вау-вау», включая и четвероногих хвостатых животных, которые говорят «мяу». Но время идет, мальчик встречает все новых различных собак и кошек всевозможных расцветок, размеров и разной шерстистости, и вот его классификация становится все точнее и точнее, пока, наконец, у него не складывается совершенно отчетливое представление о том, где тут кошка, а где собака; это кладет конец таким чересчур приблизительным обобщениям, как, например: «кошек можно носить на руках, а собак водят на поводке». Ведь они действуют только до той поры, пока ты не повстречаешь соседскую кошку на поводке или миниатюрную собачку, которую хозяйка несет в сумке. Но сначала нужно повидать много непохожих собак и кошек в различных ситуациях. Как раз с этим и возникает сложность, когда речь идет о людях, страдающих психическими недугами. Тем, кто наиболее категорически утверждает «они — такие», просто не довелось повстречать достаточно много примеров этой группы, чтобы составить более или менее обоснованное суждение. В таком случае все, что ни встретится, сплошь и рядом оказывается «вау-вау». Вторым источником ошибок служит тот факт, что диагноз не написан у людей на лбу. Поэтому люди, признанные представителями группы, воспринимаются как носители тех особенностей, которыми они должны обладать согласно чьим-то — возможно, предвзятым — представлениям. Мой водитель такси признал в нашем проводнике, основываясь на его внешнем виде, походке, особенностях одежды, «одного из здешних», хотя о б о мне, очевидно, не догадался, что я тоже могла быть из их числа.

Предубеждения поддерживаются и средствами массовой информации. Когда происходит преступления, они спешат сообщить, ставился ли виновнику преступления ранее психиатрический диагноз, и были ли у него в прошлом контакты с психиатрическими лечебными заведениями. Я знаю, что люди с психическими заболеваниями убивают других людей. Я также знаю, что люди, не имеющие психических заболеваний, иногда становятся убийцами, и знаю, что большинство людей, к счастью, не убивают друг друга. Беда в том, что в своих представлениях мы так склонны объединять людей с психическйми заболеваниями в группу, и если один из них убил человека, отчего же другим не делать того же? Разумеется, это не так, но, сталкиваясь с жестоким и пугающим насилием, проще всего думать, что эти преступления совершаются людьми, непохожими на нас. Признавать темные стороны собственного Я действительно тяжело, трудно признать, что горячая любовь может превратиться в ненависть, или примерить на себя такую жизненную ситуацию, которая может довести родителей до убийства собственных детей. Тут уж гораздо легче думать, что насилие и убийства совершают какие-то другие люди, непохожие на нас. Больные люди. Пациенты психиатрических клиник, невменяемые, не такие, как мы. Это страшно, но есть простое решение: этих других, непохожих на нас, мы можем посадить за решетку. Возможно, это не сильно изменит статистику насильственных смертей. Но мы, по крайней мере, снимем с себя ответственность за эти убийства и свою ответственность за наше общество и за его развитие. А это уже кое-что!

Страница