Код здоровья сердца и сосудов - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Бубновский cтр.№ 63

Пока сердце бьется, а диафрагма выполняет функцию помпы, откачивающей кровь от ног к сердцу и головному мозгу, человек не задумывается о необходимости ухода за скелетной мускулатурой. Врачей же учат распознавать симптомы болезни и фиксировать их в карте больного. Поэтому, когда приходит болезнь, например, головные боли, пациент обращается к врачу, который выполняет, как правило, одну задачу, снятие этих болей, и чем быстрее, тем лучше. И здесь, естественно, на помощь приходят лекарственные аппараты, которые обладают различными сосудорасширяющими и спазмолитическими (расслабляющими) свойствами. Конечно, в ход идут и различные диагностические методы – МРТ, УЗИ, ангиография, но эти методы современной диагностики лишь подтверждают наличие спазмов, тромбов, отеков в сосудах, но не подтверждают, что эти признаки болезни – следствие длительной гипокинезии и связанной с ней атрофии мышц. Те же головные боли, как правило, удел людей среднего возраста, то есть 30–40 лет, когда человек давно забыл про гимнастику, бег, отжимания, лазание по канату. Если это женщины, они, как правило, чаще подвержены головным болям, то они уже обзавелись детьми или, наоборот, не имеют, а хотелось бы. Неправильное отношение к вопросам воспитания детей или собственного здоровья и приводит к стрессам, которые усиливают спазм сосудов и прежде всего головного мозга. Сидение у компьютера, за рулем автомашины также приводит к резкому ослаблению (гипотрофии) мышц. В связи с этим опять же снижается скорость и объем кровообращения, приводящего к тем же сосудистым спазмам и головным болям. Но разве может магнитно-резонансный томограф (МРТ), ультразвуковое исследование, ангиография рассказать, что человек перестал двигаться в достаточном, я бы даже сказал, необходимом объеме? Человек сел за компьютер, перестал отжиматься, приседать, лазить по канату, набрал лишний вес, обленился и еще удивляется, что у него возникают мышечные спазмы, образуются тромбы, атрофируются мышцы? То есть человек (среднестатистический) перестал выполнять то, на что рассчитана сама природа человека. Он не задумывается над устройством собственного тела, в котором около семисот мышц (не считая парных), составляющих примерно 60 % от его веса, четыреста суставов, несколько десятков километров связок, которые на самом деле выполняют функцию гемодинамического насоса. То есть должны качать кровь по сосудам. Но это слово «должны» забывается из-за пресловутых «автоматов» – сердца и диафрагмы. Зачем, если есть таблетка, которая заставит сосуды работать без волевого усилия мышц?

Известно, что у физически нетренированного человека сердце даже в покое бьется быстрее, чем у спортсмена. Если измерять время в сокращениях сердца, получается, что среднетренированный любитель физкультуры ежегодно экономит 28 дней жизни… А у гипертоников, ведущих неподвижный образ жизни, даже умеренное увеличение физической активности приводит к нормализации артериального давления.

Поэтому именно правильная активизация мышц, и прежде всего пояса верхних конечностей, резко улучшает скорость и объем кровотока в сосудах головного мозга, так как при физической нагрузке появляется потребность в обеспечении мышц кислородом, и поэтому интенсивность дыхания клеток возрастает. Если учесть, что подавляющее число головных болей, не связанных с травмой, опухолью или инфекцией, возникает из-за недостатка кислорода в сосудах головного мозга (гипоксии), то именно произвольная скелетная мускулатура способна восполнить этот дефицит. Но при одном условии: правильно подобранных силовых упражнениях, выполняемых мышцами, связанными с плечевым суставом.

Эпилог

Я делал очередной обход жителей первого корпуса, в котором размещался обычный женский дом для престарелых. Это также входило в обязанности главного врача ПНИ № 4. Многие одинокие женщины предпочитали старость провести под защитой Министерства социального обеспечения и контролем врача. Они отдавали свои квартиры или комнаты этому министерству и за это получали свой угол в доме для престарелых с гарантированным уходом до конца жизни.

Корпус располагался в замечательном яблоневом саду. Обычно старушки здесь гуляли, собирали яблоки, вязали носки и варежки, иногда одаривая и меня этими сувенирами. Я называл их божьими одуванчиками и любил во время обхода поговорить с ними, выслушивая порой довольно занятные истории. Я поинтересовался их судьбой у директора и узнал интересную особенность. Оказалось, что хорошо приживались в этой общаге для престарелых только те женщины, которые давно жили в одиночестве. Если же в эту компанию попадала женщина из семьи, сдавшей свою больную маму под присмотр врачей на время, оправдываясь своей занятостью или командировками, эти женщины обычно умирали в первые шесть месяцев, не в силах выдержать жизнь вне семьи. Дети периодически навещали своих мам и иногда забирали их домой, опять же на время, на воскресенье. Затем опять сдавали, как багаж в камеру хранения.

В 12-й комнате я увидел женщину интеллигентной внешности, опрятно одетую, со следами былой красоты. Она сидела на краю кровати и тихо плакала.

Ее руки, украшенные рисунком из вздувшихся на запястье вен, как-то смиренно лежали на коленях. На полу костыли, как я узнал чуть позже, она не могла до них дотянуться, остеохондроз давно превратил ее позвоночник в практически несгибаемую палку. А суставы заклинивало так, что ей трудно было вставать с кровати. И чаще всего без посторонней помощи сделать это она была не в состоянии. Да еще гипертония мешала думать. При попытке встать голова буквально разрывалась. Ее звали Марией Сергеевной. И она сравнительно недавно стала жительницей ПНИ, корпуса № 1 для престарелых. Всего 4 месяца. Но край уже был виден. Дети сначала посещали ее раз в неделю. Затем – раз в месяц. На этот раз она ждала их уже два месяца. Они сказали ей, что уехали в длительную командировку и, как только вернутся в Россию, сразу навестят ее и, возможно, возьмут домой, так как у них будет краткосрочный отпуск.

Первое время в ожидании своих детей она не спеша спускалась со второго этажа в холл на костылях. Но в последнее время ей стало трудно перемещаться даже по комнате. Всю жизнь она преподавала русский язык и литературу в школе. Режиссировала в школьном театре и привыкла быть в центре внимания, ощущая свою востребованность. Выйдя на пенсию, она первое время помогала детям, ухаживая за внуками. Но старые проблемы с суставами (сказывалось влияние ревматоидного полиартрита) в конце концов выключили ее из активной жизни. Она стала в тягость домашним. Ее сдали в интернат, обещая регулярно забирать домой. Все-таки она нуждалась в постоянной медицинской помощи, а они (дети) часто и надолго уезжали. Обычная версия уставших от больных родителей детей. Мария Сергеевна согласилась. Так началась ее ссылка. Рассказывая свою жизнь, она сидела склонив голову, словно боясь смотреть мне в глаза. Я слушал ее тихий голос, наслаждался прекрасно поставленной речью. И на время забыл об обходе. Идти дальше не мог. Не говоря ни слова, я постелил на пол кроватное покрывало и помог Марие Сергеевне лечь на пол. Началась миофасциальная диагностика. Мне удалось включить в движение коленные и тазобедренные суставы, они еще не были потеряны. Артриты, конечно, были, но до артрозов дело, слава богу, не дошло. Мышцы туловища, конечно, ослабли. Мария Сергеевна с трудом, с моей помощью, садилась из положения лежа на спине. Но все-таки садилась! Руки тоже резко ослабли. Я очень тщательно обследовал каждый сустав, каждый позвонок. Мария Сергеевна терпеливо сносила все мои действия, хотя часто стонала. После диагностической процедуры я усадил пациентку в кресло, стоящее рядом с кроватью. Ополоснул вспотевшее лицо и, вытирая руки, спросил: «Домой хотите, Мария Сергеевна? Насовсем?» Она подняла голову, посмотрела на меня, и из ее глаз буквально хлынули слезы. «А это возможно?» – спросила она, всхлипывая. «Да, но придется потерпеть. Будет больно». – «Я согласна!»