Русско-японская война. В начале всех бед - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Уткин cтр.№ 69

На флангах этих «двух рук» русской оборонительной системы находились небольшие сторожевые отряды, готовые предупредить о приближении противника. Сам главнокомандующий Куропаткин владел внушительными резервами, расположившимися вдоль дороги из Ляояна в Мукден. В эти решающие дни на центральную станцию Ляояна прибывали до тысячи солдат в день. Площадь перед вокзалом была главной точкой всего русского влияния в регионе. Здесь располагался и штаб генерала Куропаткина. Рядом стоял и штабной поезд со специальными системами охлаждения. Офицеры штаба жили в небольших коттеджах неподалеку. В Ляояне (как и в Порт-Артуре, Дальнем, Ляояне) русское присутствие как бы «забивало» первоначальный китайский характер этих городов. Повсюду строились дома в европейском стиле, процветали рестораны, играли духовые оркестры, было множество заведений сомнительного характера.

Сезон дождей (начавшийся в июле) несколько «подмочил» эту веселую жизнь, заставив всех забиться в помещения. На улицах неслись дождевые потоки. Китайские кули, презрев дождь, развозили всех по домам. Вода разносила по всему городу грязь, которая была везде. Но шампанское к завтраку по-прежнему было обычаем русских офицеров. Чего нельзя сказать о самом Куропаткине, который был известен своим воздержанием и безусловной моральностью. Но уже члены его штаба периодически попадали в скандалы. Начальник штаба генерал Сахаров не отличался (в отличие от Куропаткина) трудолюбием. С ним была женщина, на которой боевой генерал женился в самый пик боевого напряжения. «Медовый месяц» он провел в дни падения Ляояна. Амур охотно бы служил в русском штабе, настолько характерно было времяпребывание русских офицеров и предметы их страсти, когда их страны познала историческое унижение.

Ляоян пылал огнями 12 августа 1904 г., когда Россия отмечала рождение наследника русского трона. В Петербурге публика замерла во время салюта в честь нового ребенка императора. Если это будет девочка, то число выстрелов остановится на 31-м. Когда прозвучал 32-й залп, наступило всеобщее ликование: родился наследник. В этом случае численность залпов достигала 101. Счастливый отец: «Я больше рад рождению сына, чем победе на поле боя. Сейчас я смотрю в будущее спокойно и без страха, зная, что знак счастливого окончания войны».

На просовом поле в Аншанчане генерал Куропаткин принял торжественный парад своих войск по поводу рождения царевича. Яркие формы офицеров раскрасили все парадное поле. Один из англичан сказал, что подобное он видел только на смотрах в английском Олдершоте. Солдаты восприняли рождение наследника как знак свыше, как указание на возможность счастливого окончания войны.

Ликование не было долгим. 21 августа 1904 г. генерал Ойяма выдвинул свою штаб-квартиру в Хайчен — примерно в 70 километрах к югу от Ляояна. Для японцев время колебаний закончилось, Ойяма отдал приказ начать наступление. Японцев было меньше, у них было меньше орудийных стволов, они противостояли противнику, который, казалось, эффективно использовал представившееся ему время как для создания передовых защитных укреплений, так и для поддержания внутренних оборонительных структур. Японцы мобилизовали свою разведку, но сведения из Ляояна их не обнадежили. Ничего оптимистического не приходило из Порт-Артура, крепость держалась, отвлекая столь необходимые японские ударные части. Ойяму волновала разбросанность его войск: между 4-й и 2-й армиями на юге и 1-й на востоке дистанция составляла почти 40 километров. И, заметим, у японцев не было никакого подобия тщательно отработанной инфраструктуры, они шли по горам и долам, их боевые лагеря были их единственным укреплением. Если Кропоткин попытается перехватить инициативу, у него будут для этого все шансы.

Под Ляояном предстояла грандиозная битва, по сравнению с которой прежние бои казались просто стычками. Куроки на Ялу и Оку при Наншане могли обойти противника, могли ошеломить его внезапным появлением с любого фланга. Теперь это было невозможно. Перед японцами стояли основные силы русской армии, и масштаб их был таков, что фланговым обходам они не подлежали. Если бы Ойяма попытался сделать это, он сазу же начал бы «растаскивать» свои войска, предоставляя русским благоприятную возможность расколоть японский фронт. Ринуться вперед — и у Куропаткина возникает возможность окружить авантюристов. Собственно, сами обстоятельства диктовали стратегическую линию поведения Ойямы: фронтальная атака на оба крыла Куропаткина.

Бывший при Ойяме английским наблюдателем сэр Иен Гамильтон испытал необычайное волнение. Стратегически поведение японцев граничило с авантюрой. «Марш против коммуникаций Куропаткина вот-вот начнется. Восхитительно жить и принимать участие в великой финальной стадии маньчжурской войны». У многих было чувство, что судьба колоссального по масштабам конфликта решится на днях. В официальной британской «Истории русско-японской войны» говорится, что «важность этой битвы едва ли можно преувеличить».

Любимец клана Сацума — поседевший генерал Куроки 26 августа 1904 г. сидел в кресле на вершине самого высокого в окрестностях холма, рассматривая гряду гор, отделяющих контролируемое японцами пространство от долины Ляояна. Его Первая Армия рвалась в бой. Позади был тяжелый переход, но впереди — боевой дух японцев был неколебим — их ждала победа над пассивным противником, заждавшимся мужского выяснения отношений.

Замысел генерала Куроки был прост и убедителен. Основная масса его войск имитирует начало генерального наступления, но отборная часть отправится на север. Там, примерно в 15 километрах, под сенью высокой горы, которую японцы назвали Козарей, находился важнейший стратегически объект — горный перевал Хунгша, выводящий к долине реки Тан. Следует отвлечь внимание русских от Хунгша, а затем перевалить через него всеми доступными силами. Разосланные во все концы разведывательные группы тщательно корректировали ситуацию. Были сомнения в способности большой воинской массы подняться на крутые склоны Козарея. Обрадовало сообщение, поступившее в 8 часов утра — японский отряд неожиданной атакой сбросил русскую оборонительную группу из казавшейся наиболее неприступной части Козарея. Сопротивление русских еще продолжалось, но, судя по всему угасало на глазах. Через 20 минут поступило новое сообщение: русские отодвинуты с северной части облюбованого Куроки пика.

Битва не оказалась скоротечной. Русские защитники Козарея нарушили слишком смелые планы авангарда Куроки. Они много часов стояли насмерть, не позволяя японцам овладеть перевалом. Складывается впечатление, что русские поняли важность Хунгша. Неожиданно выдвинутый на командование Десятым корпусом генерал-лейтенант Случевский (61 год) был по военной профессии инженером, и он достаточно отчетливо понимал значимость горного перевала Хунгша для прячущихся в горах японцев — этот перевал выводил их в сердцевину русской оборонительной системы. Его прямой начальник генерал Бильдерлинг (командующий Восточным фронтом) не верил, что японцы осмелятся сделать главной линией своего продвижения Хунгша, он иначе смотрел на расстеленную перед ним карту. Только к вечеру его убедили в серьезности намерений японцев у Казарея.

Генерал Случевский молил о подкреплениях. Он имел в виду 52-й драгунский полк, значительную часть 3-й пехотной дивизии (8 батальонов) с 44 орудиями, которыми командовал генерал-майор Янжул. Они стояли сзади, за рекой Тан. Замешательство начальства привело к тому, что русский полк был скинут с перевала (358 убитых из 2400). Куропаткин узнал об этом в 10 часов вечера и приказал немедленно контратаковать силами, стоявшими за рекой Тан. В полночь он отменил свой приказ — русские войска уже приближались к перевалу. Так начало заходить солнце Куропаткина: неумение видеть всю картину, контролировать главное, проявлять решительность до радикальных перемен в картине боя. Не такие качества проявляли острые в своем видении и решительные японские генералы, которым поминутно сообщали о ходе действий на пике событий.