Русско-японская война. В начале всех бед - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Уткин cтр.№ 29

Прошли годы взросления флота, и теперь адмирал Того более всего гордился ударной силой его Первого флота — линейными кораблями «Микаса», «Асахи», «Фудзи», «Ясима», «Сикисима», составлявших первый дивизион его Объединенного флота. А рядом стояли превосходные крейсера «Читосе», «Такасаго», «Касаги», «Йошино»; три флотилии эсминцев, три флотилии торпедных катеров и почтовое судно. Как только Того был назначен главнокомандующим военно-морскими силами Японии, он, вместе с начальником штаба вице-адмиралом Ито Сукеюки собрал флот у «Бассейна Сильвии» — небольшой гавани около корейского города Масана — на южном побережье Кореи. Недели и месяцы были посвящены отработке процесса высадки японских войск в Корее. Всем было ясно, кто мог попытаться предотвратить эту высадку. На протяжении всей русско-японской войны адмирал Того 14 месяцев был на палубе и ни разу не сошел на берег.

Вице-адмирал Камимура Хиконойо командовал Вторым флотом, основу которого составляли 6 тяжелых крейсеров — «Изумо», «Азума», «Асама», «Ягумо», «Токива» и «Ивате». Четыре крейсера — «Нанива», «Акаси», «Такашихо», «Ниитака» составили четвертый дивизион. Приданы были две флотильи эсминцев, две флотилии торпедных катеров и почтовое судно.

Ближайшим другом Того был британский капитан (позднее адмирал) Уильям Пекенхэм. Говорили, что Того нередко просил его совета. Он, как и Того в русско-японскую войну спал в полной морской форме и ботинках, готовый вскочить и выйти на мостик. Англичанин восхищался эффективностью Того и его непоколебимой приверженностью службе. «Никогда никто не видел предела его способностей».

* * *

Многое в японском флоте стало меняться после имперской конференции в мае 1903 г., когда военно-морской министр как бы обозначил возможность больших действий впереди. К августу весь флот был созван от японских и корейских берегов — были прекращены обычные для этого времени учения и корабли собрались на базе Сасебо — южном острове Кюсю.

У японцев были свои «ахиллесовы пяты». Их флоту требовалось постоянно осуществлять миссию сопровождения транспортов с Японского архипелага, что отнимало силы, горючее, время. Япония не имела собственной строительной базы, и ей приходилось полагаться на иностранные верфи, благо они (преимущественно английские) были лучшими в мире. Собственные верфи не могли восполнять потери. Они, собственно, не могли даже качественно ремонтировать поврежденные превосходные суда. Несмотря на то, что Япония год за годом внушительно увеличивала свой торговый флот, он составлял где-то от 300 до 400 тысяч тонн водоизмещения, годного для помощи ВМС страны. Этого было недостаточно для живущей у моря нации.

Очевидной слабостью было то, что железнодорожная система не являлась адекватной современным требованиям — во время войны это сказалось в полной мере. Японии не хватало обученных солдат и матросов, а резервы были ограничены.

Если военная машина российского государства пребывала едва ли не в ночи неведения относительно возможностей и эволюции Японии, то японская разведка напрягла свои усилия, серьезно относясь к делу конфликта с могучей евразийской державой. Каждый японский офицер был обязан знать как минимум один иностранный язык. А в русской армии в Порт-Артуре не было ни одного, говорящего на японском языке.

Японцы старательно пытались оценить, с какой силой Россия, великая военная держава, постарается приложить свои — несомненно превосходящие японские — наземные силы для битвы на Дальнем Востоке.

Во главе организации, следящей и оценивающей военный, экономический, духовный потенциал Российской империи стоял тридцатишестилетний военный атташе в Петербурге полковник Акаси Мотохиро. Он имел разветвленную разведывательную сеть, внимательно следящую за всеми основными аспектами жизнедеятельности российской государственной машины и российского общества. (Выехав из России он стал военным атташе Японской империи в Вене). Особенно внимательно японская разведка присматривалась к региону восточнее озера Байкал. Японские карты этих мест просто превосходны. Можно смело признать, что к началу войны японцы знали о России гораздо больше, чем русские об экзотической для них Японии.

В фокусе внимания японской разведки были военные усилия России. Акаси в Цетральной России и его маньчжурские агенты на Дальнем Востоке скрупулезно копили секретную информацию и отсылали ее в Токио, где она на данном этапе помогала «партии войны». Здесь знали точку зрения основных авторитетных для развития русского дальнего Востока лиц. К примеру, в Токио незамедлительно узнали о рекомендованных Безобразовым перемещениях русских войск на Дальний Восток. Люди Акаси Мотохиро (даже к своему удивлению) сумели проникнуть в российское военное министерство. Однажды, когда полковник Акаси беседовал с офицером русского генерального штаба (они рассматривали карту Сибири), к Акаси неожиданно явился русский генерал и атташе пришлось запихивать офицера вместе с картой в туалет. Квартира была по-японски очень маленькой, и японцу пришлось туго. Но генерал оказался невнимательным и вскоре покинул дипломата-разведчика. Предатель же без особого смущения вышел из туалета и продолжил передачу своей бесценной информации.

Японцы не без основания полагались на то, что русские не были способны отличить японца от китайца. Именно одетый в одежды китайца-монаха японский разведчик проник расположение русских на реке Ялу. С чрезвычайной точностью этот «буддийский монах» зафиксировал количество и качество вооружений русских войск. Это частный пример, но и на самом широком уровне японский генеральный штаб точно знал, сколько и какого оружия складировано в старинном маньчжурском городе Ляоян — почти в 400 км к северу от Порт-Артура. Уже тогда японское военное руководство знало, что в случае войны Ляоян будет главным складом группировки русских войск в Маньчжурии. Наученные (и завербованные) японцами китайцы тщательно фиксировали отличительные знаки различных русских частей.

Разведка приносила и общие оценки. Вот что занес генерал-майор Игучи в свой дневник: «Корейцы, опираясь на своих могущественных союзников-русских оскорбляют наших соотечественников. Будет поздно, если кабинет министров не примет великого решения послать наши войска в Корею; возможно, больше не представится шанса сдержать русских ради величия нашей нации и мира на Востоке. Русское высокомерие делает переговоры противоположными нашим интересам. Я требовал от генерал-майора Фукусимы (заменившего умершего генерала Тамуру. —А.У.) воздействовать на фельдмаршала Ямагату и премьера Кацуру, чтобы те приняли нужное решение. Я опасаюсь того, что Кацура не обладает нужной твердостью, что его колеблющаяся воля подведет нацию в критический час. Хуже того — мы не можем полагаться на потерявшего силу духа фельдмаршала Ямагату; не видно того огня, который был так заметен в нем прежде. А! Генерал Каваками умер четыре года назад, и в могилу за ним последовал генерал-майор Тамура. Ойяме не хватает боевого духа. Отсутствуют гармоничные отношения между армией и флотом. Военный и военно-морской министры, особенно военно-морской министр Ямамото, знают только сферу своих обязанностей, но не положение всей нации. Они слепо упускают предоставившиеся возможности. У них нет решимости броситься в решительный бой. Мы проходим великий кризис империи. Небеса благосклонны к России!»