Европа судит Россию - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Емельянов cтр.№ 36

Динамичное развитие капиталистических отношений в России способствовало быстрому хозяйственному развитию и ее национальных окраин. За последние 15 лет XIX века площадь хлопковых плантаций на территории нынешнего Узбекистана выросла в 9 раз. Промышленный подъем затронул и Закавказье. Грузия стала обеспечивать около 50 % мировой добычи марганца. За последнее десятилетие века добыча нефти в Баку и его окрестностях выросла в три раза. Добыча нефти в Баку в 1901 году составила 50 % мировой нефтедобычи. Здесь в считанные годы создавались сказочные богатства предпринимателей, среди которых было немало и представителей российских национальных меньшинств, например Г.Тагиев, М. Нагиев, Ш. Асабуллаев, М. Мухтаров, А. Манташев, Г. Лианозов, П. Гукасов. Появились «нефтебароны» и в других местах нефтедобычи (например, чечененский нефтепромышленник A.M. Чермоев). Местные богачи появились и в других областях Кавказа, переживавших экономический подъем (например, дагестанский помещик Н. Гонинский, коннозаводчик кабардинец П. Коцоев).

В то же время, как и в остальной России, подавляющее большинство населения окраин не обрело богатства и процветания, ставших уделом лишь привилегированного меньшинства. Как отмечал Степняк-Кравчинский, на последующем, втором, этапе колонизации «на смену людям талантливым, энергичным и честолюбивым пришли обыкновенные чиновники, и они начали с того, что стали вводить новые методы «русификации». А их «помошь» новому краю выражалась в том, что они беззастенчиво отбирали землю как у туземцев, так и у своих соотечественников – русских переселенцев».

И все же несмотря на гнет властей и усиливавшуюся эксплуатацию населения в погоне за прибылью, отношения между русскими поселенцами и местным населением ни в коей степени не напоминали те, что существовали между европейскими колонизаторами и покоряемыми ими народами. Это было обусловлено тем, что в их социальном положении между русскими поселенцами и большинством местного населения не было существенных различий. Степняк-Кравчинский писал в 1888 году: «Русскими поселенцами… были исключительно крестьяне; их призывали на новые земли для укрепления позиций империи и поощряли такие переселения… Крестьяне брали себе лишь столько земли, сколько могли обработать собственными руками, никогда не присваивая лишней десятины. К тому же они почти никогда не отказывались входить в дружественные отношения с коренным населением». Ф.Ф. Нестеров подчеркивал: «Не было… материальных причин к тому, чтобы русские крестьяне и казаки становились в непримиримо враждебные отношения к нерусским народам, и не было причин для яростной, слепой ненависти с другой стороны. Нигде русская община не напоминает английскую колонию, нигде не держится обособленно-высокомерно по отношению к «туземцам», повсеместно она органично врастает в окружающую иноплеменную среду, завязывает с ней хозяйственные, дружеские и родственные связи, повсеместно, срастаясь с ней, служит связующим звеном между нерусскими и Россией. Не было комплекса «народа-господина», с одной стороны; не было и реакции на него – с другой, а потому вместо стены отчужденности выковывалось звено связи».

В то время как дети, рожденные от браков (или внебрачных связей) между «белыми» поселенцами и туземцами, во многих странах становились объектами презрения со стороны колонистов, в России ничего подобного не наблюдалось и заключение подобных браков было обычным делом. В официальном издании «Азиатская Россия» (1914 год) отмечалось: «Браки русских с инородцами совершались во множестве. В результате получалось широкое и повсеместное смешание русских со всевозможными инородческими племенами».

Отсутствие в русской культурной традиции расовой или национальной дискриминации способствовало успешной интеграции нерусских народов в русское общество. Бывшие князья Литвы, с которой не раз враждовала Русь, или потомки татарских ханов становились основоположниками видных дворянских родов в России. В высшие слои русского общества принимались люди вне зависимости от их национального происхождения. Выдающимся русским полководцем стал грузинский князь Багратион. В последние годы царствования Александра II армянский дворянин Лорис-Меликов был назначен начальником Верховной распорядительной комиссии и фактически стал диктатором страны. Высшие посты в правительстве России занимали в XIX веке грек Каподистрия и еврей Нессельроде. В правительстве России немцы играли не просто заметную, а часто ведущую роль. Все это свидетельствовало о национальной открытости русского общества, которой, как правило, не существовало на Западе.

Однако во второй половине XIX века представления о России как «тюрьме народов» еще шире распространились на Западе. Этому в не малой степени способствовало подавление русскими войсками польского восстания 1863-1864 годов, когда 120-тысячная царская армия в течение года разбила разрозненные отряды повстанцев общей численностью в 15-20 тысяч человек.

Следствием подавления польского восстания явилось усиление репрессивной политики в российской части Польши. Одновременно умножились и репрессии на территории Литвы, где польское восстание получило поддержку. В 1865 году было запрещено издание литовского букваря с использованием латинского алфавита. В то время как распространение православия и оттеснение лютеранства воспринимались народными массами Эстонии и Латвии как часть борьбы за национальное освобождение, в Литве наступление на католицизм означало ограничение прав в национальной культуре. «Борьба за религиозное равенство стало одним из направлений литовского националистического движения», – отмечали Мисиунас и Таагепера.

Эта борьба получала все возраставшую поддержку извне. Базой для распространения католицизма и антироссийской пропаганды стала Восточная Пруссия. Там была издана первая газета на литовском языке. Газеты и книги, издававшиеся в Тильзите на литовском языке, тайно переправлялись в Литву. Была создана тайная система «школ очага», превратившихся в оплоты борьбы против русского господства.

Борьба литовцев и поляков за национальное освобождение получила широкую поддержку не только в Восточной Пруссии, но и во многих странах Западной Европы. В рядах польских повстанцев сражались добровольцы из разных стран – французы, итальянцы, хорваты, немцы, венгры. Вождь итальянского национально-освободительного движения Д. Гарибальди выражал готовность принять участие в польском восстании. Свое сочувствие восставшим выразил Виктор Гюго.

Другим обстоятельством, усилившим негативные представления о России значительной части европейской общественности, стал «еврейский вопрос», возникший вскоре после разделов Речи Посполитой. Присоединение к России бывших владений польских королей привело к тому, что наряду с литовцами, украинцами и белорусами ее подданными стали сотни тысяч евреев, многие из которых активно занимались торговлей. Уже в 1790 году московские купцы обратились к Екатерине II с челобитной, в которой просили оградить их от конкуренции ее новых подданных. В ней утверждалось, что еврейские купцы «производят розничную торговлю вывозимыми самими ими из-за границы иностранными товарами с уменьшением против настоящих цен, тем самым здешней торговле причиняют весьма чувствительный вред и помешательство. И сия против всех российских купцов через границы продажа явно доказывает не что иное, как тайный через границы провоз и совершенную утайку пошлин». Купцы подчеркивали, что «отнюдь не из какого-либо к ним, в рассуждении их религии, отвращения и ненависти», а исключительно из-за материального ущерба они испрашивали запрещения евреям торговать, изгнания уже поселившихся и исключения записавшихся тайно в московское купечество.