Охота. Я и военные преступники - читать онлайн книгу. Автор: Карла дель Понте, Чак Судетич cтр.№ 9

Я воспользовалась возможностью допросить Рауля Салинаса в декабре 1995 года во время посещения тюрьмы в Мексике вместе с Валентином Роршахером, главой швейцарского Центрального бюро по борьбе с торговлей наркотиками. Рауль Салинас, конечно, отрицал свои прегрешения, но то, как он описал проведение им транзакций, убедительно показало нам, что изменения в банковской системе Швейцарии дают желаемые результаты. «Мы доверяли обязательству швейцарских банков о неразглашении дел клиентов», — подавленно сказал Салинас с видом человека, рассчитывавшего на безнаказанность.

Введение изменений в банковскую систему расстроило многих обитателей роскошных кабинетов, завсегдатаев модных курортов и загородных клубов, тех, кто боролся за сохранение своего статус-кво и доходов своих организаций. Некоторые критики стали звать меня Pinko Carla, или «Красная Карла». Один банкир обозвал меня, как говорят, «неуправляемой ракетой». Это, разумеется, вновь были признаки того, что мы все ближе к ним подбираемся.

Позже я заморозила в швейцарских банках счета бывшего премьер-министра Пакистана, Беназир Бхутто, дочери бывшего президента Пакистана. Она вернулась к власти после выборов в октябре 1993 года и оставалась на своем посту до 1996 года, когда ее правительство ушло в отставку после обвинений в коррупции. В Швейцарию приехала следственная комиссия из Пакистана с целью получения данных о муже Бхутто, арестованном по обвинению в коррупции. Пакистанцы предоставили достаточно информации и доказательств и попросили швейцарское правительство провести расследование. Мы обнаружили крупные суммы денег в Женеве и доказательство того, что Бхутто получала откаты от крупных правительственных контрактов. Я заморозила соответствующие счета и получила от Бхутто и нескольких адвокатов письма с жалобами. Помню, как посол Швейцарии в Исламабаде жаловался на демонстрации у здания посольства, и смеялся, но как-то натянуто, так как из-за этих выступлений не мог выехать из посольства.

Другое крупное дело, не имевшее ничего общего с банками или значительными суммами денег, возникло 17 ноября 1997 года. В этот день шесть вооруженных мужчин переоделись в форму службы охраны Дейр эль-Бахри, знаменитого места археологических раскопок, расположенного на берегу реки Нил напротив легендарных развалин Луксора. Утром, в 8 часов 45 минут эти люди передернули затворы своих автоматов, вышли из Заупокойного храма Хатшепсут, первой женщины-фараона в истории Египта, и расстреляли группу туристов. Они убили около 60-ти человек, в том числе 35 швейцарцев. Некоторых обезглавили. Других расчленили. Женщин убивали выстрелом в голову. В ходе последовавшей перестрелки с египетскими полицейскими и солдатами нападавшие были убиты или покончили с собой. Головорезы, позаимствовав образ действий у Аль-Каиды, пытались лишить Египет необходимых ему поступлений иностранной валюты, запугивая туристов из других стран.

Моя прокуратура начала расследование преступления в Луксоре. Главное дознание вели египетские власти, и мы почти ничего не могли сделать самостоятельно. Мы связались с генеральной прокуратурой Египта, и я поехала в Каир на встречу с генеральным прокурором. Встреча оказалась не очень полезной. Полагаю, для него было сюрпризом, когда я вошла в его кабинет, и он понял, что я — Карла, а не Карл. Он вел себя сдержанно, был немногословен и не хотел сотрудничать со мной. Однако в министерстве внутренних дел меня встретили по-другому. После того как я назначила вести это дело следователя-мужчину, мы получили всю нужную нам информацию.

К 1998 году мы оказались вовлеченными в борьбу против коррупции и культуры безнаказанности в России. Генеральный прокурор России Юрий Скуратов возбудил дело против Mabeteks, строительной компании со штаб-квартирой в Лугано. В 1990-х годах Mabeteks заключила крупные контракты в России, в том числе договоры на реставрацию Кремля и ремонт здания Парламента, поврежденного при обстреле из танков во время путча 1993 года. Скуратов прислал нам просьбу об оказании помощи в расследовании банковских транзакций в Швейцарии. В январе 1999 года я выдала ордера на обыск в офисах Mabeteks. Среди бумаг компании следователи нашли фотокопии кредитных карточек на имя Бориса Ельцина, бывшего тогда президентом России, а также его дочери и личного советника, Татьяны Дьяченко. Последовавший скандал грозил погрузить Россию в пучину политического кризиса. Помню, как во время второй или третьей поездки в Москву я увидела демонстрантов, несущих плакаты с моим именем. Я подумала, что они протестуют против моего приезда. Однако оказалось, что эти люди потеряли все в период беззакония и коррупции, когда Россия превращалась из клептократии коммунистической партии в клептократию секретной полиции. Демонстранты призывали меня баллотироваться на пост президента и очистить страну от грязи. К сожалению, в результате кремлевских расследований Скуратов ушел с поста генерального прокурора. Российское телевидение вскоре показало видеозапись человека, напоминающего Скуратова, в сауне с двумя проститутками, и генеральный прокурор, хотя и все отрицал, был вынужден уйти с должности. Позже у меня был разговор со Скуратовым на эту тему. Он сказал мне, что пленка поддельная, и я ему верю.

О Югославии я знала только то, что видела по телевидению или читала в прессе. Работа не позволяла мне более подробно вникать в события, происходящие в этой стране. Югославия разваливалась. Я же в это время проводила расследования денежных потоков мафии, в мае 1992 года, когда сербы начали этнические чистки в Боснии и Герцеговине, клан Корлеоне убил Фальконе. В январе 1993 года, когда Хорватия чужими руками развязала войну против боснийских мусульман, я занималась арестом Сальваторе Риина, главы клана Корлеоне. В 1995 году, когда боснийские сербские головорезы устроили массовое истребление тысяч пленных мусульман недалеко от Сребреницы, я внедряла новый закон о финансовых услугах с целью выявления грязных денег, в финансовых институтах Швейцарии. Я следила за этими печальными событиями издалека и не могла поверить, что в Европе в преддверии XXI века возможны массовые этнические чистки. По телевидению постоянно шли прямые передачи, и все это происходило всего лишь в часе лета от мирного, ухоженного Тичино. Помню, меня очень разозлил Радован Караджич. Когда он вскоре прибыл в Женеву на мирные переговоры, я, как генеральный прокурор Швейцарии, решила арестовать его и передать Гаагскому трибуналу ООН по военным преступлениям. Мы с работниками прокуратуры стали обсуждать этот вопрос. Но сначала я хотела выяснить, подготовил ли трибунал обвинение против него. Затем стала думать о том, не возбудить ли дело самим. Однако позже мы пришли к мнению, что на данный момент Швейцария, как страна, не обладает юрисдикцией, так как не ратифицировала международную конвенцию против геноцида. Нам сообщили, что никакого обвинения Международный трибунал по бывшей Югославии против Караджича не подготовил, и мы не предприняли дальнейших шагов. Сегодня я жалею, что не проявила настойчивости, хотя и сейчас не знаю, каким образом следовало это делать. Сребреница была всего лишь «безопасным районом» ООН, но арестуй мы тогда Караджича, история пошла бы другим путем.

К 1998 году группа албанских повстанцев, Армия Освобождения Косово (АОК), усилила нападения на сербскую полицию, а албанское гражданское население страдало от ответных мер сербской полиции. Я возбудила дело против албанцев в Швейцарии, которые путем рэкета собирали деньги на приобретение оружия для АОК. Мы вели слежку за двумя грузовиками, полными оружия, пока итальянские власти не задержали их на своей территории. В Швейцарии у меня под арестом находилось несколько албанцев, связанных с торговлей оружием. Но я не могла продолжать следствие, так как никакой помощи от Косово или Сербии мы не получали, и потому не могли выяснить, куда пойдет оружие из Швейцарии и как оно будет использовано. Я послала своего заместителя в Приштину для проведения расследования. В ответ мы получили от албанцев одни угрозы и никакой информации, которую можно было бы использовать как доказательства.