Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Брюханов cтр.№ 43

В марте было принято решение императора Александра III о назначении Сергея в Москву. В письме к отцу, уже цитированном, Элла рассказывает о довольно странной, на наш взгляд, реакции мужа: «Я думаю, что Сергей даже более опечален, чем я, так как он надеялся остаться в полку еще на один год... Офицеры, действительно, такие милые. Они так преданны ему, и мысль о том, что мы оставим Павла... Вы знаете, как Сергей всегда жил для своего брата, обращаясь с ним скорее, как с сыном. Он имеет такое любящее сердце... Это ужасно тяжело для моего дорогого Сергея; он побледнел и похудел» [242] .

В начале мая произошел обряд перехода Эллы в православие. Вслед за тем Элла, нареченная теперь Елизаветой Федоровной, выехала с мужем в Москву.

Завершающие трагические события разразились 11-12 октября 1891 года в Ильинском – имении Сергея и Елизаветы под Москвой. Во избежание нареканий за намеренное искажение происшедшего предоставим слово Л.Миллер: «Совсем неожиданно умерла невестка Елизаветы Федоровны, молодая жена Павла Александровича – принцесса Александра. Она ожидала второго ребенка и была уже на седьмом месяце беременности. Она приехала с мужем погостить в Ильинском, и здесь внезапно заболела, родила ребенка и умерла. Доктора не успели вовремя вызвать, и когда он приехал, – было уже поздно. Принцесса Александра, не приходя в сознание скончалась.

Это было страшным потрясением для всех. /.../

Великий князь Сергей Александрович был так удручен, что закрыл наглухо дверь комнаты, где скончалась принцесса Александра, и не позволял никому туда входить. Он хотел сохранить комнату в том виде, как это было в момент ее смерти.

В то время не было инкубаторов для преждевременно родившихся младенцев, и Сергей Александрович сам купал его в специальных ваннах, прописанных доктором.

Новорожденный был мальчик. Назвали его Дмитрием (впоследствии он участвовал в заговоре против Григория Распутина)» [243] .

Предоставим каждому читателю самостоятельно, в меру индивидуальной испорченности, вообразить, что же произошло в Ильинском и за семь месяцев до того, и кто же был отцом Дмитрия Павловича.

Завершим этот экскурс в семейные дела Елизаветы Федоровны двумя фактами, относящимися к тому же 1891 году.

С самого октября 1891 года оба ребенка Павла (и Дмитрий, и его старшая сестра) воспитывались Сергеем и Елизаветой. Через несколько месяцев у Павла была уже новая семья: он открыто сожительствовал с женой Э.А.Пистолькорса – адъютанта другого брата – Владимира Александровича. В 1902 году Павел женился на ней и был вынужден выехать за границу. Лишь незадолго до 1917 года Николай II простил этот экстравагантный проступок своего дяди, и Павел вернулся в Россию – на свою погибель. Его жена О.В.Пистолькорс (урожденная Карнович) получила титул графини Палей. Их сын Владимир Палей был казнен вместе с Елизаветой Федоровной на Урале близ Алапаевска в июле 1918 года.

Другое событие поизошло в декабре 1891 года: в Москву был переведен поручик Владимир Федорович Джунковский, служивший с великим князем Сергеем с 1882 года, а теперь назначенный его адъютантом; Джунковский был на год моложе Елизаветы Федоровны. С этого времени (если не раньше) Сергей Александрович, Елизавета Федоровна и Джунковский составляли дружное трио, а после гибели Сергея в 1905 году и до пострижения Елизаветы в монахини в 1910 году Джунковский стал полуофициальным другом великой княгини, признанным родственниками и в России, и за границей [244] . Такие ситуации считались тогда вполне допустимыми, если соблюдались внешние приличия – имели друзей, например, и императрица-мать Мария Федоровна после кончины своего царственного супруга, и сама королева Виктория.

Джунковский никогда не был женат; одна из сестер его, также незамужняя, состояла фрейлиной Елизаветы Федоровны. При всей двусмысленности своего положения Джунковский ни при жизни, ни после смерти не подал ни единого повода для скабрезных кривотолков – и был в этом прямым антиподом Григория Распутина, который оказался и его политическим противником.

Все, кто когда-либо имели с Джунковским дело, отмечали его корректность, скромность и сдержанность, из-за которых иногда внезапно на секунду проглядывали его никак не афишируемые умственное превосходство и стальная воля. Никто не сумел разглядеть за личиной добросовестного служаки его страстную натуру и политическое коварство, которые предстоит нам продемонстрировать в соответствующих местах повествования.

Джунковский был одним из замечательнейших людей своего времени, так и не получившим публичного признания, к чему он никогда и не стремился.

Москва в годы правления Сергея Александровича (1891-1904) стала своеобразным государством в государстве. По инициативе Елизаветы Федоровны великокняжеский двор в Москве пытался конкурировать с царским.

Александр III снисходительно смотрел на забавы младшего брата и его жены. Для постоянно заторможенного молодого Николая II, унаследовавшего трон в 1894 году, блистательный дядя Сергей долго оставался недостижимым образцом для подражания, как и для его жены Александры Федоровны – ее старшая сестра.

Сергей Александрович считается едва ли ни виднейшим юдофобом последних десятилетий царского режима. Но похоже, что молва, обвинявшая Сергея Александровича в гонениях на евреев, хотя и опирается на общеизвестные факты, но несколько искажает их мотивы: на самом деле инициатором антисемитской политики была его очаровательная супруга. Еще в том письме к отцу, в котором она сообщала о назначении в Москву и отрывки из которого мы цитировали выше, Элла писала: «наша жизнь в Москве не будет являться отдыхом, так как мы должны будем всегда находиться в Москве... Волосы поднимаются дыбом, когда подумаешь, какая ответственность возложена на Сергея... староверы, купечество и евреи играют там важную роль... Теперь все это надо привести в порядок с любовью, твердостью, по закону и с терпимостью. Господь, дай нам силы, руководи нами, так как все это будет таким трудным и тяжелым...» [245] .

Заинтригованный такими высказываниями, автор данной работы предпринял по германским источникам небольшое расследование и установил, что волна антисемитизма покатилась по Германии как раз с рубежа 1870-1880-х годов, а центром ее возникновения был именно Гессен [246] . Основным мотивом раздувания страстей стало заметное проникновение евреев на ключевые роли в германской экономике и культуре. Националистической германской прессой муссировалось сравнение незначительного процента численности евреев со значительным их процентом среди руководителей промышленности и финансов и вообще среди лиц с высшим образованием. Вместо того, чтобы призывать собственных единоверных соотечественников к усилению интереса к образованию и предпринимательству по примеру евреев, юдофобы требовали законодательных ограничений для евреев при приеме в учебные заведения и на службе – как это имело место и в России [247] . Это были еще только цветочки, ставшие ягодками уже при Гитлере.