Постдемократия - читать онлайн книгу. Автор: Колин Крауч cтр.№ 35

СОСТАВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ, ДОСТИЖЕНИЯ И УЯЗВИМОСТЬ КЕЙНСИАНСКОЙ МОДЕЛИ

Механизм работы кейнсианской модели управления спросом довольно прост. Во время рецессии, когда уве­ренность низка, правительства должны входить в дол­ги, чтобы своими расходами стимулировать экономи­ку. Во время инфляции, когда спрос избыточен, прави­тельства должны сокращать свои расходы, выплачивать долги, снижая совокупный спрос. Модель подразумева­ет большие государственные бюджеты для того, что­бы изменения, в них производимые, могли оказывать должный макроэкономический эффект. Для британ­ской и некоторых других экономик такая возможность открылась только с колоссальным ростом военных рас­ходов во время Второй мировой войны. Предшествую­щие войны также отличались ростом государственных расходов, которые, однако, резко снижались сразу по­сле их завершения. Вторая мировая была исключени­ем — после нее военные расходы были замещены ро­стом нового государства всеобщего благосостояния.

Кейнсианская модель защитила обычных людей от резких колебаний рынка, вносивших нестабильность в их жизни, сглаживая влияние экономических цик­лов и позволяя им постепенно становиться надежным массовым потребителем продукции не менее надеж­ной индустрии массового производства. Безработи­ца понизилась до рекордно низкого уровня. Государ­ство всеобщего благосостояния не только дало прави­тельствам инструменты для управления спросом, но и предоставило помощь людям в тех важных областях, которые не относились непосредственно к рыночным структурам, а с этим — большую стабильность.

Беспристрастное управление спросом вместе с го­сударством всеобщего благосостояния защищали ос­тальную часть капиталистической экономики как от шока потребительской неуверенности, так и от атак враждебных сил; в то же время жизнь трудящихся была защищена от прихотей рынка. Это был подлин­ный социальный компромисс. Как с самого начала ука­зывали консервативные критики, кейнсианская модель страдала от инерционности: во время рецессии прави­тельство могло легко повысить расходы, снизить без­работицу, организовать больше общественных работ и наполнить кошельки людей большим количеством денег, однако в условиях демократии было бы край­не сложно отказаться от подобных действий во время бума. Это было зародышем грядущей гибели, содер­жавшимся в самой сердцевине кейнсианской модели. Мы коснемся этого несколько позже. Сперва мы рас­смотрим политические обстоятельства, которые сде­лали эту модель реальностью, так как содержавшиеся в ней идеи к тому моменту витали в воздухе лет 15-20.

Согласно известным словам Карла Маркса, в опре­деленные моменты исторических кризисов отдель­ные классы общества находятся в таком положении, что их частные интересы совпадают с интересами все­го общества; именно эти классы побеждают в рево­люциях, которыми завершаются кризисы. Но Маркс ошибался, считая, что, когда указанным классом ста­нет международный пролетариат, процесс закончит­ся, поскольку пролетариат был олицетворением все­го общества, а не только частного интереса внутри него. Ошибкой это было хотя бы потому, что невоз­можно представить себе, чтобы такая большая груп­па, как мировой пролетариат, могла создать органи­зацию, способную ясно выразить общие интересы. Как бы то ни было, кейнсианская модель являет со­бой временное совпадение интересов промышленно­го рабочего класса глобального Северо-Запада и об­щих политико-экономических интересов системы. Это был класс, который представлял наиболее серьезную угрозу системе. Но это был также класс, потенциаль­но способный обеспечить массовое потребление, ко­торое, будь оно легкодоступным и гарантированным, могло положить начало невиданному в истории эко­номическому росту. Кроме того, это был класс, созда­вавший политические партии, профсоюзы и другие организации, а его интересы и требования выража­лись связанными с ним интеллектуалами. Кейнсиан-ская модель в сочетании с фордистской системой ста­ла ответом на эти требования, примирив их с капита­листической системой производства.

За этой общей картиной скрываются некоторые частности. Базовый кейнсианский подход вошел в публичную политику примерно за пять лет до нача­ла Второй мировой войны в двух местах — в Сканди­навии и США. В обоих случаях это стало результатом коалиции между силами, представлявшими промыш­ленных рабочих и мелких фермеров. Американский «Новый курс» в этой завершенной форме был толь­ко временным соглашением. Скандинавское рабо­чее движение, куда более сильное, чем американское, смогло вывести эту модель на более высокий уро­вень — уровень государства всеобщего благосостоя­ния; после войны этим же путем проследовало не ме­нее мощное британское рабочее движение.

Рабочее движение континентальной Европы, сокру­шенное войной, фашизмом и нацизмом, а также раз­деленное по религиозному признаку, было куда сла­бее. Кейнсианская модель как таковая развивалась здесь медленнее, а правительства использовали для стабилизации экономики иные средства. В некоторых странах, в частности в Италии и Франции, коммуни­сты имели реальную возможность возглавить рабо­чее движение. Правительства должны были удостове­риться, что рабочий класс не окажется столь же неза­щищенным, как в 1920-1930-х годах. Государственная собственность в важнейших сферах экономики вкупе с сельскохозяйственными субсидиями должны были гарантировать, что все еще многочисленное крестьян­ство не станет разделять радикализма промышленных рабочих; такая политика обеспечивала стабильность в первые послевоенные годы. Эти правительства дей­ствовали не столь тонко, как предполагало кейнсиан-ство, и допускали значительно более активное госу­дарственное вмешательство в экономику, в то время как рост потребительского спроса был относительно медленным. Результаты, однако, были схожими в том, что касалось защиты доходов трудящихся от колеба­ний рынка. Со временем и в этих экономиках появи­лись управление спросом и государство всеобщего благосостояния. В то же самое время масштабные де­нежные вливания со стороны США в рамках плана Маршалла подразумевали, что государственные рас­ходы — на этот раз государственные расходы в дру­гих странах — еще больше простимулируют экономи­ку и обеспечат большую защищенность трудящихся.

Германия стояла здесь особняком. Она получила все выгоды от плана Маршалла, но формально не при­нимала кейнсианскую модель вплоть до конца 1960-х, когда та, собственно, уже сходила со сцены. Изначаль­но восстановление немецкой экономики происходи­ло не за счет повышения спроса со стороны внутрен­них потребителей, но за счет производства средств производства (для восстановления производственных мощностей) и экспорта. Формальная экономическая политика страны опиралась на сбалансированный бюджет, автономный центральный банк и избегание инфляции любой ценой, то есть на элементы неоли­беральной модели, которая наследовала кейнсианству. Можно, впрочем, сказать, что стабильность немец­кой экономики этого периода зависела не столько от чистого рынка, сколько от кейнсианского окружения, то есть от кейнсианства других стран: от государ­ственных расходов США в рамках плана Маршалла, роста потребительского спроса в США, Великобри­тании и т.д.

Однако Германия все же адаптировала один из эле­ментов модели управления спросом: неокорпорати-вистскую систему в промышленности. Эта система не была предвосхищена в работах самого Кейнса, так­же она практически не применялась в США и лишь частично — в Великобритании, в то же время она ста­ла фундаментальной для Скандинавии, Нидерландов и Австрии. В рамках неокорпоративистской систе­мы профсоюзы и объединения работодателей име­ют отношение к установлению общего уровня цен на рабочую силу (в том числе в секторах экономики, ориентированных на экспорт). Такая система может работать только в тех странах, где данные организа­ции обладают авторитетом, достаточным для того, чтобы условия договора не нарушались сколько-ни­будь значительным образом. Названные выше стра­ны, где такие коллективистские сделки имели серь­езное значение, обладали небольшими по объемам экономиками, сильно зависящими от международ­ной торговли. Германия стала единственной большой страной, выработавшей сходные в общих чертах со­глашения, которые стали частью ее экономики, ори­ентированной прежде всего на рост экспорта, а не внутреннего потребления.