Постдемократия - читать онлайн книгу. Автор: Колин Крауч cтр.№ 14

Чем больше различных видов своей деятельности правительство передает на субподряд и аутсорсинг,— обычно поступая так по совету лиц из корпоратив­ного сектора, — тем выше становится потенциальная ценность доступа к должностным лицам, помогаю­щего получить правительственные контракты. Если одной из характерных черт современной политики является переход к либеральной модели лоббирова­ния и презентации своих интересов в противополож­ность партийной политике, то мы наблюдаем очень серьезное явление. Оно дает основания предполагать, что политика лоббирования приведет к еще больше­му усилению крупных корпораций и их руководите­лей. Власть, которой они уже обладают в рамках сво­их компаний, преобразуется в весьма значительную политическую власть, что представляет собой серьез­ную угрозу для демократического равновесия.

Влиятельные корпорации, оказывающие непосред­ственное воздействие на политику (речь идет о медиа-индустрии), по сути, несут прямую ответственность за современную безальтернативность и деградацию политического языка и коммуникации — факторы, в немалой степени определяющие текущее нездоро­вое состояние демократии. Причин здесь две. Во-пер­вых, печать, а также, во все большей степени, радио и телевидение входят в коммерческий сектор обще­ства— вместо, допустим, благотворительного или об­разовательного секторов, в которых они вполне мог­ли бы оказаться. Это означает, что программы но­востей и прочие политически значимые сообщения должны соответствовать формату, который диктует­ся какими-то определенными представлениями о ры­ночном продукте. Если медиакомпания хочет перема­нить клиентов у конкурента, ей следует быстро завла­девать вниманием читателя, слушателя или зрителя. В результате сообщения крайне упрощаются и пода­ются в сенсационном ключе, что, в свою очередь, сни­жает уровень политических дискуссий и компетент­ность граждан. Чрезмерное упрощение и сенсацион­ность сами по себе не обязательно сопутствуют рынку и коммерциализации: рынки редких книг, спортивных машин, дорогих вин и прочих подобных вещей уважа­ют потребность клиента в принятии тщательно про­думанного решения и предоставляют ему обширную информацию. Подобные рынки в ограниченной сте­пени существуют даже в рамках СМИ —в виде газет и программ для высокообразованных людей, умею­щих воспринимать сложную аргументацию без осо­бых умственных усилий. Массовый рынок новостей непригоден для серьезной продукции исключительно вследствие его особого характера и эфемерности по­ставляемого товара. В результате политические деяте­ли вынуждены следовать одному и тому же шаблону, если они хотят сохранить какой-то контроль за фор­мулированием собственных высказываний: если они не овладеют умением изрекать лаконичные, броские банальности, журналисты начисто перепишут то, что они хотели сказать. Политики всегда рассчитывали, что их слова будут цитировать в заголовках.

Предлагаю провести небольшой мысленный экспе­римент, чтобы понять суть этого процесса. Предста­вим себе, что учителям поставлена задача доносить До своих учеников информацию в газетном стиле, и наоборот. Каждый день учителя будут сталкивать-ся с риском того, что если им не удастся быстро за-владеть вниманием учеников, то на следующее утро те отправятся в другую школу. Сомнительно, что ко­го-либо из учеников привлекут алгебра, строение ато­мов углерода или французские неправильные глаго­лы. По сути, этот кошмар отчасти уже происходит: учителям приходится бороться за внимание учени­ков с телевизором, перед которым те проводят дол­гие часы своего досуга. Интересно, что такая возмож­ность почти никогда не упоминается в жалобах обще­ственности на снижение уровня образования. Может быть, это связано с тем фактом, что подобные жало­бы обычно организуются хозяевами СМИ?

Можно возразить, что рано или поздно родители и ученики сообразят, что образование, состоящее из занимательных, легко усваиваемых обрывков знаний, ни к чему не ведет и, в частности, не готовит учеников к тому, чтобы занять достойное место на рынке труда. Таким образом, рынок знаний произведет автокор­рекцию, и хорошие школы будут вознаграждены уве­личением числа учеников. Однако в случае массовой политической коммуникации такая коррекция неосу­ществима. Аналогом учеников, обнаруживших, что их поверхностное образование ни на что не годится, бу­дут люди, обнаружившие, что газеты и телепрограм­мы не подготовили их к тому, чтобы стать политиче­ски подкованными гражданами. Но такой проверки никогда не произойдет, по крайней мере в какой-то осязаемой форме. Люди могут смутно догадываться, что они не понимают происходящего в политике и в управлении страной, а все, что они слышат о по­литиках, об окружающих их скандалах и дутых сен­сациях, только сильнее их запутывает. Но они будут не в силах уловить здесь какую-либо связь с логикой определенных рыночных процессов.

Для того чтобы перейти к противоположной ана­логии, когда СМИ действуют по принципу школы, особого воображения не требуется. Именно так по­началу работали британская ВВС и некоторые дру­гие широковещательные компании демократического мира. Задача этих СМИ, в формулировке ВВС, состоя­ла в том, чтобы «информировать, просвещать и раз­влекать». Рудименты этой модели сохранились в ра­боте ВВС и, в некоторой степени, в контролируемом секторе частного телевидения. Различные виды обще­ственного контроля, весьма далекие от политическо­го вмешательства, с одной стороны, обеспечивают из­вестную защиту от непосредственного давления рын­ка, а с другой — обязывают к уважению иных целей, помимо быстрого привлечения внимания. Но эта мо­дель уже довольно долгое время пребывает в упадке. Возлагаемые на работников СМИ из общественного сектора обязательства следить за соотношением свое­го зрительского рейтинга и рейтинга их конкурентов из частного сектора неизбежно толкают первых имен­но к борьбе за привлечение внимания. Этот процесс интенсифицировался после того, как технологические достижения устранили прежнее ограничение на чис­ло каналов, присущее системе эфирного вещания, соз­дав возможности для спутниковых, кабельных и циф­ровых услуг. Кроме того, печать и вещательные сред­ства массовой информации начинают относиться друг к другу как к источнику сюжетов, но этот про­цесс становится односторонним: приоритеты печат­ной журналистики и частного вещания проникают и в сектор общественного вещания, в то время как не­обходимость быстрого привлечения внимания меша­ет первым двум заимствовать много новостей у по­следнего, если только те еще не приобрели форму, от­вечающую этому требованию.

В результате коммерческая модель берет верх над Другими способами осуществления массовой поли­тической коммуникации. Политика и прочие ново­сти все чаще рассматриваются как крайне скоропор­тящиеся предметы потребления. Потребитель берет верх над гражданином.

Вторая причина для обеспокоенности той ролью, которую печать, радио и телевидение играют в осу­ществлении политической коммуникации, состоит в том, что контроль над этими СМИ сосредоточен в руках чрезвычайно узкой группы лиц. Как ни стран­но, развитие новых технологий передачи информации не привело к увеличению разнообразия среди ее по­ставщиков, если только не принимать в расчет край­не узкоспециализированные каналы. Проблема в том, что технологии, необходимые для реально массово­го вещания, чрезвычайно дороги, и ими могут вос­пользоваться лишь огромные корпорации. В Велико­британии, представляющей крайний случай в этом отношении, одна-единственная компания (News Cor­poration) монополизировала спутниковое телевиде­ние (BSkyB), владеет такими разными газетами, как The Times и The Sun, и обладает тесными взаимоот­ношениями с другими поставщиками новостей. Кро­ме того, News Corporation — международная компа­ния лишь с частичным участием британского капита­ла. В Италии премьер-министр является крупнейшей, не знающей себе равных фигурой в секторе частных СМИ (а помимо этого он пользуется все большим влиянием и в секторе общественного вещания).