Заложники на Дубровке, или Секретные операции западных спецслужб - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюков cтр.№ 11

Театральным центром здание на Дубровке стало называться после того, как в нем стали показывать мюзикл «Норд-Ост»; это было данью времени. На самом деле это был Дворец культуры государственного подшипникового завода, построенный еще в советское время.

«В архитектурном плане здание ДК представляет собой огромный куб с прилегающей к нему галереей, ведущей в куб меньших размеров, где располагается Институт человека. Первый этаж ДК — это застекленный холл. Одна из стен здания, та, что обращена в сторону Дубровского проспекта, глухая и не имеет даже окон. Входы в ДК с трех сторон: главный вход с 1-й Дубровской улицы, боковой — в библиотеку и кружки, — выходящий на улицу Мельникова, и несколько служебных входов с узкой улочки между ДК и забором, ограждающим территорию железобетонного завода». [62]

В запутанной же системе подвалов ДК не разбирались даже непосредственные хозяева здания. [63] Террористы могли плотно контролировать лишь фасад здания и центральный вход — и, конечно же, большую часть внутренних помещений.

Поэтому уже с самого начала специалистам было ясно: чем бы ни руководствовались террористы при выборе своей цели, они допустили ошибку, которой можно было воспользоваться. К одиннадцати часам бойцы спецподразделений ФСБ «Альфа» и «Вымпел» стали просачиваться внутрь театрального центра. Несколько десятков спецназовцев проникли в бар на первом этаже; им был дан приказ подготовить плацдарм для дальнейшего продвижения. Спецназовцы выполнили задание и ждали дальнейших распоряжений. [64]

На прилегающих к захваченному зданию улицах тем временем царила некоторая неразбериха. Родственники людей, оказавшихся в заложниках, в отчаянии пытались порваться через милицейское оцепление, метались от милиционеров к журналистам в тщетных попытках узнать фамилии спасшихся. Фамилий никто не знал.

Журналисты сами нуждались в «горячей» информации; на продюсера мюзикла Александра Цекало накинулись, как только он вышел из оперативного штаба. Репортер Первого канала Андрей Сонин в прямом эфире буквально вынудил продюсера рассказать, о чем его расспрашивали представители спецслужб. Цекало расспрашивали о местах, через которые можно тайно проникнуть в здание…

«На другом канале постоянно информировали весь мир о том, случится ли штурм или нет, и приставали с расспросами к силовикам, когда же это произойдет? В другом случае демонстрировали подробный план с входами и выходами злополучного ДК». [65]

Поведение журналистов было настолько безответственным, что впору было поразиться; создавалось стойкое впечатление, что в погоне сообщить что-нибудь новое многие сотрудники СМИ попросту забывали о том, что захваченным террористами заложникам угрожает смертельная опасность. Пиар, желание покрасоваться на экране были для них гораздо важнее — и не зря сотрудники «силовых» ведомств на вопрос, уважают ли они закон о прессе, отвечали тогда, что журналистов они уважают меньше всего. [66]

«Не помню, какой это был канал — какой-то из так называемых общенациональных, — высказывался впоследствии руководитель информационного вещания телеканала REN-TV Александр Герасимов. — Стоял в прямом эфире корреспондент и показывал пальчиком: „А вот спецназ, ребята вооруженные, заходят слева и справа. По всей видимости, они что-то задумали“… Так эти, которые в камуфляже и в масках, они ведь тоже смотрели все и слушали. Как там раньше, при Сталине, говорили? Болтун — находка для шпиона?». [67] Террористы, конечно же, тоже смотрели телевизор, и они отреагировали очень быстро, сделав заявление о возможном начале расстрела заложников. Сами заложники в это время звонили по мобильным и умоляли отказаться от штурма, и в том, что звонки эти также были срежиссированы террористами, сомнений не было. [68]

О том, что террористы угрожают взорвать в случае штурма здание, было уже хорошо известно; через несколько минут после злосчастного интервью с Александром Цекало диктор «Первого канала» Ольга Кокорекина зачитала о том, что о штурме речи не идет: «Альфа» пока что собирается вести переговоры. [69] Телезрители могли заметить, как листок с этим заявлением на стол диктора положил кто-то в военной форме. Спецслужбы в этом случае среагировали очень оперативно, однако непоправимое уже произошло — террористы были проинформированы о том, что возможность внезапного штурма рассматривается в оперативном штабе. Не приходилось сомневаться, что преступники будут наготове, и теперь попытка штурма имела слишком большие шансы завершиться провалом.

Идти на такой страшный риск в оперативном штабе не решились. Не решился на него и Кремль, где президент совещался с руководителями силовых ведомств; чувствовалось, что руководство страны растеряно. Слишком серьезен был произошедший теракт, слишком мало было информации, и слишком сильны были подозрения о том, что события на Дубровке — лишь отвлекающие от готовящегося еще более масштабного теракта, чтобы можно было решиться на импровизацию.

Решение о немедленном штурме было отменено, от здания отвели бронетехнику и машины спецназначения. Находившиеся на первом этаже здания спецназовцы получили приказ отступить, и бойцы покинули здание так же бесшумно, как раньше проникли в него. [70]

Теперь следовало собирать информацию о людях, захвативших здание театрального центра. «Когда „объект“ был полностью заблокирован, — вспоминал офицер спецназа, — встал вопрос: насколько вероятен взрыв? И собираются ли в этом здании террористы умереть?» [71]

Именно в это время на главном интернет-сайте чеченских террористов kavkaz.org появилось сообщение о том, что «чеченские моджахеды захватили в Москве театр с тысячей заложников. Во главе чеченского отряда Мовсар Бараев. По его словам, в отряде помимо моджахедов сорок вдов чеченских бойцов. Здание заминировано. Все участники операции обвязаны минами. Мовсар Бараев заявил, что те, кто атаковал Москву, „являются смертниками“. Требование одно — прекращение войны и начало вывода российских оккупационных войск из Чечни. Бараев также заявил, что чеченские моджахеды пришли в Москву не выжить, а умереть». [72]