Второе убийство Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Елена Прудникова cтр.№ 56

«Если у Сталина был замысел помочь работе смерти, то остается вопрос: зачем он сообщил о просьбе Ленина членам Политбюро? Он, во всяком случае, не мог ждать поддержки с их стороны, наоборот, был уверен, что встретит отпор, прежде всего с моей стороны… (Поддержки в чем? Отпор в чем? Да он вообще записку-то читал, или просмотрел бегло между страницами романа? — Е.П.) Поведение Сталина в этом случае кажется загадочным, необъяснимым только на первый взгляд. В тот период Сталин был еще далек от власти. Он мог с основанием опасаться, что впоследствии в теле будет обнаружен яд и что будут искать отравителя. Гораздо осторожнее было при этих условиях сообщить политбюро, что Ленин хочет отравиться. Политбюро решило вопрос о доставке ему яда отрицательно, но Ленин мог получить яд другим путем.

Политбюро отнимало у него возможность выполнить просьбу Ленина (действительную или мнимую) легально. Но в этом не было и нужды. Если Ленин обратился к нему, то не в официальном, а в личном порядке, рассчитывая, что эту услугу Сталин окажет ему охотно. Передать больному яд можно было разными путями через очень надежных людей в окружении. При Ленине были члены охраны, среди них люди Сталина. Могли дать яд при таких условиях, что никто не знал бы о характере передачи, кроме Ленина и его самого».

Не кажется ли вам, что где-то мы такую логику уже встречали? Ну конечно же, это стиль рассуждений когорты «сталиноведов» — Авторханова, Волкогонова и иже с ними. Сначала дать теорию, посыл: «Сталин властолюбив», или «болезненно подозрителен», или «параноик» — а потом в русле этой теории интерпретировать факты. Язык, как известно, без костей, и при известной ловкости объяснить можно все что угодно. Так вот, оказывается, откуда ноги растут — это метод незабвенного товарища Троцкого!

Но кто бы что ни говорил и ни писал, Сталин категорически наотрез отказался быть исполнителем, даже если Политбюро и пойдет навстречу просьбе Ильича, — и Политбюро, естественно, в этой просьбе отказало. Ленин ему этого так и не простил.

Из легенд оппозиции:

После убийства Кирова некая Е. Лермоло оказалась в тюрьме и познакомилась там с арестантом, оказавшимся личным шеф-поваром Ленина. Он проработал при Ильиче больше года, и, по его словам, здоровье вождя начало улучшаться. И вот что было дальше…

«…Незадолго до наступления новогодних праздников — зима была лютая — Надежду Крупскую по какому-то неотложному делу неожиданно вызвали в Москву. Она отсутствовала три дня, и за это время здоровье Ленина резко ухудшилось. Когда Крупская увидела Ленина, она ахнула, так плохо он выглядел. Естественно, был назначен особый уход, и Ленин поправился…

Примерно десять дней спустя Надежду Крупскую снова вызвали в Кремль… На этот раз она отсутствовала дольше, и Ленину снова стало хуже. (А где Мария Ильинична- то была — или она подкуплена Сталиным? — Е.П.) Когда Волков однажды утром принес ему чай, Ленин выглядел очень расстроенным. Он не мог говорить. Он подавал Волкову какие-то знаки, но тот не понимал, что Ленин хочет. Только после длительных расспросов Волков наконец понял, чего Ленин хочет. Он просил Волкова любым путем добраться до Кремля, сказать Крупской, что чувствует себя хуже, попросить ее бросить все дела и вернуться в Горки. Ленин предупредил Волкова не звонить Крупской, а повидаться с ней лично».

Выбраться из Горок Волкову не удалось. И вот что было дальше. «21 января 1924 года, в одиннадцать утра, как обычно, Волков принес Ленину второй завтрак. В комнате никого не было. Как только Волков появился, Ленин сделал попытку приподняться и, протянув обе руки, издал несколько нечленораздельных звуков. Волков бросился к нему; и Ленин сунул ему в руку записку. Едва Волков повернулся, успев спрятать записку, в комнату, по-видимому привлеченный нарушением тишины, ворвался доктор Елистратов, личный терапевт Ленина. С помощью Волкова он уложил Ленина на подушки и ввел ему что-то успокоительное. Ленин утих, глаза у него были полуприкрыты. Больше он их ни разу не открыл.

В записке, начертанной неразборчивыми каракулями, было сказано: "Гаврилушка, меня отравили… Сейчас же поезжай и привези Надю… Скажи Троцкому… Скажи всем, кому сумеешь" [72] "».

Вот ведь удивительно — из века в век, из тысячелетия в тысячелетие этот вид фольклора нисколько не меняется. В свое время красочно и с подробностями рассказывали о чудесном спасении царевича Димитрия, рассказывали, как Годунов отравил дочь Федора Иоанновича, как иноземцы подменили царя Петра и пр., и пр. Двадцатый век породил Гаврилу Волкова и чекиста Штейна. Интересно, какие легенды родятся в двадцать первом?

Из легенд оппозиции:

…Однажды, когда к нему пришли жаловаться на Сталина, Ленин с раздражением воскликнул: «Я, конечно, знаю, что Сталин туп и груб, но поймите же, не могу же я как гувернантка, все время следить за ним! У меня есть дела и поважнее!»

Другой раз, в беседе с Ногиным, Ленин выразился еще определеннее: «Несчастье Сталина в том, что он любит простые истины, не понимая того, что очень часто такие истины являются самыми сложными. Кроме того, он все перебарщивает и все пересаливает. Если бы судьба сделала его кашеваром в казарме, Сталин бы каждый день пересаливал бы солдатские щи и каждый день солдаты выпивали бы ему эти щи на голову. Впрочем, даже такая экзекуция не сделала бы из Сталина хорошего кухаря [73] .

Легенды легендами, но все-таки: как Ленин относился к Сталину? Мы очень мало знаем об этом, Ильич был человеком не то чтобы сдержанным, но в некоторых случаях скрытным. Однако кое-какие свидетельства прорываются. Достаточно вспомнить, например, его письмо пятнадцатого года с попытками узнать фамилию Кобы, который к тому времени был первым человеком в России. Это, как выразился в свое время Ленин, «ничтожные мелочи», но очень хорошо характеризующие отношение Ленина и к России вообще, и к Сталину в частности.

А вот свидетельство одного из тех немногих людей, что были непосредственными свидетелями происходящего — Марии Ульяновой. «Раз утром Сталин вызвал меня в кабинет В. И. Он имел очень расстроенный и огорченный вид. "Я сегодня всю ночь не спал", — сказал он мне. "За кого же Ильич меня считает, как он ко мне относится! Как к изменнику какому-то. Я же его всей душой люблю. Скажите ему это как-нибудь". Мне стало жаль Сталина. Мне казалось, что он так искренне огорчен.

Ильич позвал меня зачем-то, и я сказала ему, между прочим, что товарищи ему кланяются. "А", — возразил В.И. "И Сталин просил передать тебе горячий привет, просил сказать, что он так любит тебя". Ильич усмехнулся и промолчал. "Что же, — спросила я, — передать ему и от тебя привет?" "Передай", — ответил Ильич довольно холодно. "Но, Володя, — продолжала я, — он все же умный, Сталин". "Совсем он не умный", — ответил Ильич решительно и поморщившись.