1953 год. Смертельные игры - читать онлайн книгу. Автор: Елена Прудникова cтр.№ 23

Интересно другое: не кто писал рукописную часть документа, а кто был автором первой, машинописной страницы?

«Враги хотели поставить органы МВД над партией и правительством.

Задача состоит в том, чтобы органы МВД поставить на службу партии и правительству, взять эти органы под контроль партии.

Враги хотели в преступных целях использовать органы МВД.

Задача состоит в том, чтобы устранить всякую возможность повторения подобных преступлений.

Органы МВД занимают такое место в системе государственного аппарата, где имеется наибольшая возможность злоупотребить властью.

Задача состоит в том, чтобы не допустить злоупотребления властью».

Маленков, как мы выяснили, тут ни при чем. Осталось два варианта: тот, кто выносит вопрос на Политбюро, и тот, кто ведет заседание. Вопрос об Игнатьеве перед президиумом ЦК ставил Берия. В принципе, он мог подготовить нечто подобное, - но, во- первых, это явно не бериевский стиль, слишком длинно и неконкретно. Кроме того, Берия говорил бы не о том, что некие загадочные «враги» хотели поставить МВД над партией и правительством, а о нарушениях социалистической законности, и не в только что образованном МВД, которым руководил он лично, а в предшествовавшем ему МГБ.

Остается Хрущев - больше просто некому. За это говорит, кстати, и оборот «партия и правительство» - в таком сочетании употребить его, пожалуй, в июне 1953 года мог только Хрущев. Помните, Берия в «атомном» документе как писал? «Вы недооцениваете еще в полной мере своей ответственности за порученное Вам Государством дело».

Но и это еще не все. Если речь шла о злоупотреблениях бывшего министра госбезопасности Семена Игнатьева, то этой ошибки - перепутать МВД и МГБ - не сделал бы и Хрущев. Помощники бы не дали. Да и не ставил Игнатьев свое ведомство над партией и правительством, наоборот - он все время клялся, что действовал исключительно под руководством Сталина. А Сталин был, между прочим, председателем Совмина, то есть правительства. Какое же тут «над»?

В этих грехах - подмять с помощью МВД под себя партию и правительство - обвиняли совсем другого человека. А именно - Берию. Похоже, мы опять вышли на след первоначального плана заговорщиков - обвинить Берию в попытке захвата власти и арестовать. Точнее - сперва арестовать (и тут же убить, конечно), а потом обвинить, так надежнее. Ну, а когда все произошло, кто-то использовал для «черновика Маленкова» первый лист хрущевских тезисов.

Да, но зачем?

И снова мы возвращаемся к повестке дня назначенного на 14 часов 26 июня 1953 года заседания Президиума ЦК, на котором должен был разбираться вопрос об аресте бывшего министра внутренних дел, бывшего секретаря ЦК Семена Игнатьева.

Семен Денисович Игнатьев родился 1 (14) сентября 1904 года в деревне Карловка Елисаветградского уезда Херсонской губернии, в украинской крестьянской семье. В десять лет пошел на Тер- мезский хлопкоочистительный завод, затем в железнодорожные мастерские. С 1920 года работал в политотделе Бухарской группы войск, с 1921 года - в военном отделе Всебухарской ЧК, затем в главном управлении милиции Бухарской республики. В 1922 году становится заместителем заведующего орготделом ЦК КСМ Туркестана, потом работает в профсоюзах. В 1931 году заканчивает Промакадемию, по специальности инженера-технолога по самсь летостроению, но тут же начинает работу в аппарате ЦК ВКП(б) и дальше делает чисто аппаратную партийную карьеру. С 1937 года он - секретарь Бурят-Монгольского обкома ВКП(б), с 1943 года - первый секретарь Башкирского обкома. С 1946 года работает в аппарате ЦК, в управлении по проверке партийных органов, но недолго: уже в феврале 1947 года его переводят в Белоруссию, вторым секретарем ЦК республики. В Москву он вернулся лишь в 1950 году, став заведующим отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б).

Затем его карьера делает неожиданный вираж. После отстранения и ареста министра госбезопасности Виктора Абакумова Игнатьев становится сначала членом комиссии Политбюро по расследованию «сигнала» на министра, затем представителем ЦК в МГБ, а 9 августа 1951 года - министром госбезопасности.

Это второй случай, когда во главе органов госбезопасности становится партийный аппаратчик, причем дважды повторяется не только назначение, но и стиль работы. В первый раз это была трагедия, во второй - труба низенькая, дым жиденький, но результаты, в сумме, еще более сокрушающие. Если учитывать, конечно, что деятельность Игнатьева послужила причиной переворота 26 июня, а переворот 26 июня направил страну по пути, ведущему к катастрофе.

Как и при Ежове, при Игнатьеве «органы» вовсю занимались фальсификацией следственных дел. Правда, их было немного - зато каких! Полностью за ним числится вторая серия «ленинградского дела», «мингрельское дело», «сионистский заговор в МГБ». И, наконец, «дело врачей» - самое знаменитое из послевоенных.

После смерти Сталина Игнатьев был снят с поста министра, зато стал секретарем ЦК. Однако на смену ему пришел не тот человек, который склонен прощать «липовые» дела. Уже 5 апреля по докладной записке Берии Игнатьев снят с секретарского поста и 28 апреля выведен из состава ЦК. 26 июня, как уже известно, Берия собирался требовать санкции на его арест. Но не успел.

7 июля, через двенадцать дней после убийства Берии, Игнатьев был восстановлен в рядах ЦК - правда, в Москву уже не вернулся, стал первым секретарем Татарского, затем Башкирского обкома КПСС. В 1960 году вышел на пенсию. Умер 27 ноября 1983 года и похоронен на престижнейшем Новодевичьем кладбище.

...Почему такие высокопоставленные люди, как Хрущев и Жуков, кинулись вдруг спасать какого-то проштрафившегося аппаратчика? Ответ мог быть таким: узнав о своем предстоящем аресте, Игнатьев сказал Хрущеву что-то вроде: «Если вы меня не вытащите, я расскажу Берии...». Или Хрущев и так знал, что расскажет.

Теперь мы можем ответить на вопрос о причинах столь невероятной храбрости участников заговора. По-видимому, их шантажировал бывший министр внутренних дел, и выбора действительно не было: или Лубянка и стенка, или переворот, дающий некоторую надежду на спасение. Отсюда и жуткая спешка: Игнатьеву было что рассказать лубянским следователям, покупая себе жизнь, и рассказ этот оказался бы таким, что утром 27 июня проводить переворот было бы уже некому.

Это тоже, конечно, умозрительная версия - но согласитесь, куда более убедительная, чем арест второго лица в государстве по причине беззаветной преданности делу партии...

- Судите уж тогда и за изнасилование.

- А что, вы кого-то изнасиловали?

- Нет, но ведь аппарат-то есть...

Из анекдота

Так что же мог рассказать лубянским следователям бывший министр госбезопасности? Юрий Мухин предположил, что это обстоятельства смерти Сталина. Основания для такого предположения есть - Игнатьев в то время был не только министром, но еще и начальником Управления охраны, так что возможности для ликвидации вождя у него имелись. Аппарат, так сказать, был. Я сперва предположила то же самое («Сталин: второе убийство», «Последний рыцарь Сталина»), потом сильно сомневалась в этой версии, а затем публикации последнего времени вновь пробудили интерес к данной теме.