Катынь. Ложь, ставшая историей - читать онлайн книгу. Автор: Елена Прудникова, Иван Чигирин cтр.№ 75

Комендант, сам признающий недостаточность питания, называет 3 приёма пищи: первый в 8.30 утра состоит из чёрного кофе и 30 г хлеба; второй в середине дня — из супа, 150 г мяса, 50 г жира, 150 г овощей или 700 г картофеля, третий в 6 часов вечера — чёрный кофе…»

За месяц, с 7 сентября по 7 октября, в этом лагере умерло около 650 человек, или одной трети пленных. Надо сказать, что в других лагерях Брест-Литовска смертность была не так высока, но всё равно за месяц — 1100 человек.

Кстати, о Брест-Литовске есть рассказ вернувшегося оттуда пленного.

Из заявления бежавшего из плена М. Фридкина. 5 марта 1919 г.

«Как только нас привели туда, комендант обратился к нам с такой речью: „Вы, большевики, хотели отобрать наши земли у нас [72] , — хорошо, я вам дам землю. Убивать вас я не имею права, но я буду так кормить, что вы сами подохнете“. И действительно, несмотря на то, что мы до этого двое суток хлеба не получали, мы и в тот же день такого не получили, мы питались только картофельной шелухой, продавали последние рубахи за кусок хлеба, легионеры нас за это преследовали и, видя, как собирают или варят ту шелуху, разгоняли нагайками, а те, которые из-за слабости не убегали вовремя, бывали избиваемы до полусмерти.

13 дней мы хлеба не получали, на 14-й день, это было в конце августа, мы получили около 4 фунтов хлеба, но очень гнилого, заплесненного; все на него, конечно, с жадностью набросились, и заболевания, бывшие и до этого времени, но не в большом количестве, усилились (с 7000 пленных невозможно было найти санитаров), больных не лечили, и они умирали десятками. В сентябре 1919 г. умирало до 180 человек в день, никакой медицинской помощи нам не оказывали… В последнее время (около ноября) приезжала комиссия, но это тоже оказало мало помощи…»

Вот интересно: это ещё эксцессы или уже геноцид? Когда администрация лагеря после двухнедельной голодовки кормила людей непригодным в пищу хлебом, она намеренно вызывала эпидемию, или ей просто было наплевать на возможность её возникновения? Комендант действовал вроде бы и сам по себе — но ведь кто-то его на это место поставил и подобрал ему соответствующую команду охранников, кто-то не обращал внимания на жалобы и доносы, которые наверняка были…

Кстати, Фридкин говорит о 7 тысячах заключённых, а комиссия, приезжавшая в ноябре, обнаружила только 3800 человек. Остальные что — уже умерли?

Но бывали лагеря и ещё хуже. Вот худший, причём настолько, что случайно оказавшийся там польский врач не вытерпел и написал не рапорт (поскольку не по службе), а частное письмо начальнику Санитарного департамента Министерства военных дел генералу Гордыньскому.

Из письма полковника Хабихта начальнику Санитарного департамента Министерства военных дел Польши генералу Гордыньскому. 24 ноября 1919 г.

«Я посетил лагерь пленных в Белостоке и сейчас, под первым впечатлением, осмелился обратиться к господину генералу, как главному врачу польских войск, с описанием той страшной картины, которая предстает перед каждым прибывающим в лагерь… Вновь то же преступное пренебрежение своими обязанностями всех действующих в лагере органов навлекло позор на наше имя, на польскую армию так же, как это имело место в Брест-Литовске. Несколько сот человек заплатили за это жизнью и ещё несколько сот должны погибнуть, потому что в нашей армии нет дисциплины, которая заставляла бы каждого исполнять возложенные на него обязанности».

Прервём на минуту чтение. Как всё же провести грань между геноцидом и раздолбайством? Когда умирают сотни и тысячи людей просто оттого, что должностные лица ничего не хотят для них сделать. Почему не хотят — по врожденному разгильдяйству или потому, что москали не люди?

«В лагере на каждом шагу грязь, неопрятность, которые невозможно описать, запущенность и человеческая нужда, взывающая к небесам о возмездии. Перед дверями бараков кучи человеческих испражнений, которые растаптываются и разносятся по всему лагерю тысячами ног. Больные до такой степени ослаблены, что не могут дойти до отхожих мест; с другой стороны, отхожие места в таком состоянии, что к сиденьям невозможно подойти, потому что пол в несколько слоёв покрыт человеческим калом.

Сами бараки переполнены, среди здоровых полно больных. По моему мнению, среди тех 1400 пленных здоровых просто нет. Прикрытые тряпьём, они жмутся друг к другу, согреваясь взаимно. Смрад от дизентерийных больных и поражённых гангреной, опухших от голода ног. В бараке, который должны были освободить, лежали среди других больных двое особенно тяжело больных в собственном кале, сочащемся через ветхие портки, у них уже не было сил, чтобы подняться, чтобы перелечь на сухое место на нарах…

Отсутствие одеял приводит к тому, что больные лежат, укрывшись бумажными сенниками… отсутствие топлива и диетического питания делает невозможным всякое лечение. Американский Красный Крест дал немного продовольствия, риса, когда это закончится, больных нечем будет кормить…»

Впрочем, здоровых в Белостоке тоже не кормили. Мацкевич-то вернулся как раз оттуда.

Из заявления А. П. Мацкевича. 5 марта 1920 г.

«По прибытии в лагерь нас поместили в холодный барак вместе с военнопленными. В бараке нас окружила толпа голых, оборванных и совершенно изголодавшихся людей, похожих на скелеты, с просьбой — нет ли у кого из нас, прибывших, хлеба. Немного позже выяснилось, что пища в лагерях выдаётся такая, что ни один самый здоровый человек не сумеет просуществовать более или менее продолжительное время. Состоит она из небольшой порции чёрного хлеба, весом около 1/2 фунта, одного черепка в день супа. Похожего скорее на помои, чем на суп, и кипятку. В большинстве случаев эти помои, имеющие название супа, выдаются несолёные. На почве голода и холода заболевания доходят до невероятных размеров. Медицинской помощи никакой… Десятки людей помирают ежедневно…»

Вот ещё:

Из рапорта референта по делам пленных при Политическом департаменте Министерства бывшей прусской провинции Польши 3. Пановича о состоянии дел в лагере Стшалково. 5 декабря 1919 г.

«Мы видели залитые водой бараки, крыши протекали так, что для избежания несчастья нужно периодически вычёрпывать воду вёдрами. Общее отсутствие белья, одежды, одеял, и хуже всего — обуви. У пленных нет даже башмаков на деревянной подошве, они ходят босиком, в лохмотьях, обвязанных шнурками, чтобы не распадались… Обеспечение продовольствием удовлетворительное. Кухней руководит избранная из пленных комиссия. Из-за нехватки топлива сейчас готовят еду только раз в день…»

Причём в этом лагере тогдашний начальник действительно старался что-то сделать для своего контингента. Здесь были часовни, госпиталь, баня, даже театр и кинематограф. Но в том, что касается одежды, топлива, обуви, он просто ничего не мог сделать. В рапорте написано, что полковник пытается достать сырьё, чтобы пленные сами могли соорудить себе хоть какую-нибудь обувь. Впрочем, его скоро сменили…