Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая - читать онлайн книгу. Автор: Ричард МакГрегор cтр.№ 86

Но Ли не знал, что Отдел пропаганды уже подготовил для него засаду. За несколько недель до описываемых событий старший редакторский состав «Чжунго цинняньбао» был вызван в штаб-квартиру КСМ, где узнал, что «давление сверху из-за «Точки замерзания» становится невыносимым». Статья Юаня оказалась тем предлогом, которого ждали многочисленные враги газеты. Публикация подверглась ураганной критике в киберпространстве. Юаня назвали «предателем», который «подкапывается» под устои современного исторического обучения. «Политбюро уже решило нами заняться, — сказал Ли. — До этого Отдел пропаганды всего лишь мониторил отзывы интернет-сообщества. Если публикациям рукоплескали, они не предпринимали никаких шагов, потому что боялись разозлить слишком большое число людей. Но когда реакция стала негативной, они решили, что пробил их час». Через несколько дней после появления статьи газетное приложение прикрыли.

Ли отказался сдаться без боя, поскольку решил «оставить след протеста в истории». Он написал открытое письмо, где раскритиковал запрет, и запустил апелляцию по партийным каналам, утверждая, что закрытие издания «противозаконно». «Нам не хотелось оказаться последним поколением репортеров, которые были послушным орудием, «ртами и языками» КПК, — сказал он. — Средства массовой информации всегда являлись сообщниками любой исторической катастрофы, будь то борьба с «правым ревизионизмом», «большой скачок» или «культурная революция». Письмо лишь подлило масла в огонь. Через две недели он был официально снят с работы и переведен в тот же газетный НИИ, где уже провел пять лет после 1989 г. «Второй раз меня сдали в камеру хранения», — шутил Ли, пока рылся в поисках нужных документов в своей квартире на окраине Пекина. Последним, донкихотским жестом Ли и еще одного уволенного журналиста стало длинное открытое письмо, где обсуждалось уничтожение газеты. «Чиновникам разрешается устраивать поджоги, но простым гражданам запрещено даже фонарь зажечь! — писали они. — В их мозгах нет и следа понятия о правах человека».

Решение о закрытии «Точки замерзания» было горячо одобрено консервативными партийцами. «Это нетрудно объяснить, — сказал Ся Чуньтао, историк из Китайской Академии социальных наук. — Как-никак, речь об официальном печатном органе при Коммунистическом союзе молодежи. Они не имеют права публиковать заявления, идущие вразрез с линией партии. Да я бы сам их прикрыл». По словам Ся, проблема заключается в том, что слишком много развелось историков-дилетантов, которые пытаются обсуждать вещи, для осмысления которых им недостает квалификации. «Юань в вузе вовсе не на историка учился, — промолвил он. — Я не к тому, что он не имеет права высказывать личное мнение насчет «боксеров», но ведь это надо делать сообразно историческим фактам, не допуская фундаментальных ошибок».

Теперь, через три года после увольнения, Ли скорее заводится, нежели куксится, вспоминая этот эпизод своей биографии — и не только потому, что настоящий журналист всегда не прочь помахать кулаками. Его атаки на Отдел пропаганды приобрели широкую известность в Интернете. При поддержке японских издателей он выпустил книгу с подробным хронологическим описанием этого дела. А еще Ли активно ведет блог, который служит перманентной платформой для комментариев по вопросам свободы слова. В сравнении с удушливой политической атмосферой после 1989 г., нынешняя реакция властей носит решительно просвещенный характер. «На сей раз люди платят не столь высокую цену, — говорит он. — Они поняли, что могут бороться за свои права».

Гуанчжоуский Юань придерживается аналогичного мнения. До него дошли слухи, что власти провинции Гуандун пожаловались университетскому начальству на публикацию его статьи в «Точке замерзания». Но ректорат сумел отразить нападки.

«Никто ко мне не пришел с претензиями. И в доме тихо, — сказал он, сидя в своей квартире на территории студгородка. — Меня потом человек сорок журналистов спрашивали: «Ну что, притесняют?» А я им отвечаю: «Нет, нет». Мне кажется, как раз такая пропаганда партии особенно на пользу».

Примерно в то же время, когда Ли выгоняли из редакции «Точки замерзания», Ян Цзишэн завершал работу над «Надгробием». Подобно Ли, Ян всегда был репортером-«бомбистом»; впрочем, если Ли позиционировал себя в качестве аутсайдера, Ян «метал снаряды» прямо из сердцевины партийной системы.

Ян начал карьеру в «Синьхуа» в 1967 г. и оставался в этом агентстве до самой пенсии, до 2002 г. Работа на «Синьхуа» давала ему привилегии, которые радикально отличаются от возможностей, доступных репортерам в демократических странах. Успешные западные журналисты опираются на личные таланты и способности раскапывать скандальные факты или поднимать вопросы публичной политики на такую высоту и с такой одержимостью, что власти вынуждены на них реагировать. А вот журналистское могущество Яна всегда проявлялось за кулисами, вне поля зрения общественности. В ответ на вопрос, какие из его публикаций оказали наиболее сильное влияние на политику, Ян не назвал ни одного репортажа из тех, что написал за три десятилетия работы в «Синьхуа» в качестве редактора экономической рубрики. Все его статьи и комментарии, подготовленные для широких масс, проходили проверку и очистку в пропагандистской машине. Их появление в печати было направлено на укрепление государственной власти, а не на ее расшатывание.

Куда больше Ян гордится своими сводками для внутренней секретной службы новостей «Синьхуа», которые составлялись исключительно для нужд старших партийных начальников. Две сводки получили статус кабинетных документов, с ними работало высшее руководство страны. В 1972 году Ян написал репортаж о том, как военные насильственно заняли школы, больницы и жилые дома в портовом городе Тяньцзинь неподалеку от Пекина, где Ян проработал девятнадцать лет. Репортаж попал на письменные столы Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая, которые тут же приказали войскам освободить здания. Еще один эпизод, также произошедший в эпоху «культурной революции», относился к обвалу промышленного производства. «Мао тоже читал эту сводку», — сказал Ян. В 1987 году он написал серию репортажей о падении экономической значимости Тяньцзиня; четыре из них оказались в руках гонконгской прессы, причинив городским властям изрядное беспокойство. Ли Жуйхуань, тогдашний мэр города, впоследствии член Политбюро, приказал расследовать поведение Яна, но никаких мер принимать не стал. «Да он просто книжный червь, — позднее отзывался Ли о Яне. — Так что я его отпустил».

Чем дольше Ян работал в системе, тем больше расходился с ней во взглядах. Переломный момент наступил в 1989 г. Ян тогда отметил в дневнике: «Кровь студентов вымыла из моей головы всю накопившуюся ложь». К началу 1990-х гг. Ян превратился в разъездного репортера-экономиста; кроме того, он решил написать книги обо всем, что КПК пыталась скрыть — о трагедии 1989 г., о политической грызне среди высшего руководства и, самое главное, о повальном голоде. Официальный статус журналиста стал отличным прикрытием для второй, никому не известной стороны Яна. К сожалению, написание книги — лишь часть процесса. Не менее важно доставить книгу китайскому читателю. «Едва легитимность КПК оказывается под сомнением, как Отдел пропаганды мобилизует все средства, чтобы подавить идею в зародыше, — говорит Ян. — С ними идет постоянная борьба. Они меня подавляют, а я вновь бросаю им вызов».