Русская Америка: Открыть и продать! - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 84

Правда, в моем распоряжении был труд августейшего историка «Император Александр I». Причем, должен я сказать, работа это весьма посредственная, глубиной не отличающаяся (зато — верноподданная) и интересна прежде всего крайней осведомленностью ее автора (хотя он нередко о многом просто помалкивает).

И еще надо упомянуть о принадлежащих перу Льва Толстого «Посмертных записках старца Федора Кузьмича»…

Толстой, к слову, заинтересовался проблемой еще в 1890 году (если не значительно ранее), то есть до выхода в свет работ и Василича (четвертое издание в 1911 году), и Николая Михайловича, и Барятинского (первое издание в 1912 году)… Но опубликована эта неоконченная повесть была лишь в начале 1912 года в Берлине, в «Свободном слове» в публикации посмертных произведений графа Толстого. В феврале этого же года она появилась с купюрами в журнале «Русское богатство». Номер тут же был задержан цензурой, а редактировавший журнал Короленко — предан суду…

Попадаются весьма прозрачные намеки в пользу версии и у такого авторитета, как Николай Карлович Шильдер, написавшего официальную историю царствований Павла и его сынов Александра и Николая…

Что же до Василича и Барятинского, то должен сказать, что, читая книгу Василича, я то и дело наталкивался на логические неувязки (факты, им приводимые, противоречили его же выводам).

Есть, к слову, основания предполагать частые несообразности (возможно, невольные, обусловленные задачей доказать противоположное видимой позиции пишущего) и в великокняжеском произведении. Николай Михайлович явной нелогичностью выводов из им же сообщенных фактов как бы намекал читателям — сами соображайте, согласен ли я с версией о том, что «Кузьмич — Александр» — легенда.

В то же время, читая «просто князя» Барятинского, я то и дело. отмечал картину обратную — встречал у него те же логические соображения в пользу версии «Александр — Кузьмич», которые до этого уже приходили на ум и мне…

Владимир Владимирович Барятинский, родившийся в 1874 году в Петербурге и умерший в Париже в 1941 году, воспитывавшийся в тесной дружбе с сыновьями Александра Третьего, из" Рюриковичей, сын урожденной графини Стенбок-Фермор и внук наместника Кавказа, недостатка в сведениях — писаных и незаписанных, об александровской эпохе не испытывал, как и недостатка в литераторских талантах, одновременно будучи личностью независимой и критически настроенной к предрассудкам дворянско-чиновничьей среды.

И его труд в обоснование тождества императора и старца выглядит очень убедительно как в фактическом, так и в логическом отношении. Между прочим, по предположению (и отнюдь не беспочвенному) Барятинского, в Александро-Невской лавре служился не молебен перед в принципе привычным и частым очередным отъездом императора из столицы, а служилась панихида! Отсюда — и запертые двери, и отсутствие оружия, и таинственность обряда, и глухие последующие слухи о его сути…

ЦАРЬ вернулся в Таганрог 5 ноября, с легким недомоганием… И Барятинский очень тщательно и критически проанализировал записи тех, кто был рядом с Александром с начала по середину ноября, то есть — жены, князя Волконского, медиков Виллие и Тарасова.

Так или иначе, датой смерти императора стало 19 ноября 1825 года… И события после этой даты оказываются такими же противоречивыми, как и жизнь царя до нее. Описать и проанализировать их было бы интересно, но мне предстоит сказать об Александре еще столько, что останавливаться на подробностях, не рискуя действительно отклониться в сторону недопустимо далеко, я просто не могу. Сообщу лишь, что слухи о подмене императора кем-то другим поползли почти сразу, что те немногие, кто знал императора при жизни и видел лицо покойного, считали, что черты его сильно изменились (что прямо признавал и Николай Михайлович), что на необъяснимо долгом пути траурного «поезда» было много проблем и странностей почти до самого его конца…

МЕЖДУ прочим, когда я раздумывал об Александре и пополнял свои знания о нем, меня поразило то, как настойчиво его судьба в его последний год царствования оказалась связанной с тем числом «13», которое не могло не стоять у него перед глазами каждый раз, когда он вспоминал о смерти баронессы Крюденер…

Да и не только о ней.

В Петербург из своих многочисленных странствий по России он вернулся последний раз 13 июня 1825 года (эта дата, как и последующие, приведена по старому русскому стилю)…

Вернулся он, кстати, из Варшавы — после открытия третьего польского сейма, который был им открыт 1 мая по старому стилю, но 13 мая по европейскому.

Совпадение? Возможно…

Но в Царское Село из Варшавы он вернулся 13 июня…

Но его последний день в Петербурге приходится на 13 сентября по европейскому стилю…

Но, уехав из столицы, чтобы уже больше никогда в нее не возвращаться, под утро 1 сентября, в Таганрог он прибыл 13 сентября… Двенадцать дней на такую дорогу по тем временам — это очень немного (выходит, что он делал более сотни километров на день). Выехавшая за ним 3 сентября императрица затратила на тот же путь двадцать дней.

Так что, выходит, он явно, без какой-либо видимой причины спешил. По дороге не было ни обычных смотров, ни маневров, ни парадов, кроме небольшой инспекционной задержки в Чугуевском военном поселении.

Не спешил ли царь потому, что сознательно подгонял прибытие на свою последнюю «царскую» станцию именно к «магическому» числу?

Он ведь и из Петербурга уехал почему-то как раз накануне четырехлетней годовщины подписания Указа от 4 сентября (закончилось его царствование тоже в дату символическую — в трехлетнюю годовщину окончания рокового Веронского конгресса).

Далее…

На первый консилиум Александр согласился 13 ноября… У Барятинского, цитировавшего Виллие и Волконского, я, правда, этой детали не встретил, зато она есть у Василича!

Тоже странно… Недомогал он (если верить Виллие) далеко не первый день, но вот же — именно 13-го на уговоры Виллие «сдался»…

Плохо объясним и выбор места жизни в Таганроге… Таганрогский «дворец» — последнее жилище императора, представлял собой небольшой одноэтажный каменный домик.

При этом — с 13 опять-таки, окнами на улицу…

Историки сообщают нам, что в Таганрог царь приехал в 1825 году потому, что тяжело заболевшей императрице Елизавете Алексеевне (в 1826 году она умерла) было рекомендовано провести зиму на юге. И выбор медиков, мол, пал на Таганрог… Медики, правда, указывали вроде бы на Италию, Южную Францию или «Южную Россию»…

Великий князь Николай Михайлович объясняет отказ от заграницы тем, что нервная, мол, императрица Елизавета от одной такой мысли приходила в расстройство.

Хорошо, пусть так… Но что — она лично настаивала на абсолютно неведомом ей Таганроге?

Так что Таганрог выбрал, похоже, сам царь…

Чем уж так оказался привлекателен продуваемый ветрами город по сравнению с рекомендуемым всем немощным Крымом — я не знаю… Не понимали этого и современники, например — друг царя и его генерал-адъютант князь Петр Михайлович Волконский.