Сталин. Тайны власти - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Жуков cтр.№ 148

Одним из первых ощутил изменение ситуации А.Н. Шелепин — лидер комсомола, а в будущем — глава КГБ. Торопясь «отметиться», он 26 марта предложил Президиуму ЦК партии переименовать возглавляемый им Союз молодежи: Ленинский — в Ленинско-сталинский, ВЛКСМ — в ВЛСКСМ. А заодно и «Комсомольскую правду», назвав ее «Сталинской сменой» . Но ответа на свою записку Шелепин не получил, а потому, скорее всего, и понял, что замена Н.А. Михайлова на посту секретаря ЦК по идеологии П.Н. Поспеловым далеко не формальная акция.

Четыре дня спустя с той же проблемой столкнулся руководитель ТАСС с 1944 г. Н.Г. Пальгунов. Он направил на утверждение Поспелову материал, который предполагалось разослать для публикации во всех газетах страны. Материал вроде бы безобидный, чисто «календарного» характера, посвященный 50-летаю создания Сталиным Кавказского союза РСДРП. На следующий день получил странный ответ — распространение данной статьи нежелательно .

11 апреля в схожем положении оказался человек, весьма далекий от идеологических вопросов, — министр финансов СССР А.Г. Зверев. В полном соответствии с существовавшими правилами он представил на утверждение Президиума ЦК проект своего доклада о бюджете на 1953 г., который ему надлежало сделать на очередной сессии ВС СССР. Министр ожидал замечаний по сути — по величине расходной и доходной частей, по распределению средств между министерствами. Замечание он получил: следовало решительно изменить сам принцип финансирования экономики, большую часть денег снять с тяжелой индустрии, оборонной промышленности, направить их на сельское хозяйство, легкую промышленность . Он также должен был уяснить по замечаниям, что доклад придется переписать и по другой причине — в нем не следует больше цитировать Сталина, опираться на его «эпохальный» труд, увидевший свет менее года назад, — «Экономические проблемы социализма в СССР».

Подобные вопросы в те мартовско-апрельские дни стали возникать на среднем уровне власти все чаще и чаще. Ситуация все настойчивее требовала определенности, четких, ясных указаний хотя бы для узкого круга партфункционеров. И Маленков решился на крайнюю меру. Он предложил созвать незамедлительно, в апреле, еще один внеочередной пленум ЦК и на нем обсудить самую важную, по его мнению, проблему—о культе личности Сталина.

Проект выступления он подготовил до предела краткий, практически тезисный, чтобы развернуть его в зависимости от хода дискуссии:

«Товарищи! По поручению Президиума ЦК КПСС считаю необходимым остановиться на одном важном принципиальном вопросе, имеющем большое значение для дела дальнейшего укрепления и сплочения руководства нашей партии и Советского государства.

Я имею в виду вопрос о неверном, немарксистском понимании роли личности в истории, которое, надо прямо сказать, получило весьма широкое распространение у нас и в результате которого проводится вредная пропаганда культа личности. Нечего доказывать, что такой культ не имеет ничего общего с марксизмом и сам по себе является ничем иным как эсеровщиной.

Сила нашей партии и залог правильного руководства, важнейшее условие дальнейшего движения вперед, дальнейшего укрепления экономической и оборонной мощи нашего государства состоит в коллективности и монолитности руководства».

Составил Маленков и проект итогового документа пленума:

«Руководствуясь этими принципиальными соображениями, Президиум ЦК КПСС выносит на рассмотрение Пленума ЦК КПСС следующий проект решения:

"Центральный Комитет КПСС считает, что в нашей печатной и устной пропаганде имеют место ненормальности, выражающиеся в том, что наши пропагандисты сбиваются на немарксистское понимание роли личности в истории, на пропаганду культа личности.

В связи с этим Центральный Комитет КПСС признает необходимым осудить и решительно покончить с немарксистскими, по существу, эсеровскими тенденциями в нашей пропаганде, идущими по линии пропаганды культа личности и умаления значения и роли сплоченного, монолитного, единого коллективного руководства и правительства"».

Предполагал же Маленков закончить выступление следующими словами: «Можно с уверенностью сказать, что такая линия недопущения культа личности и последовательное проведение принципа коллективного руководства обеспечит еще большую крепость и сплочение нашей партии, нашего руководства и выполнение стоящих перед нами исторических задач».

Затем, видимо, под влиянием самой первой и явно далеко не благожелательной реакции кого-то из членов Президиума ЦК, Маленков внес довольно двусмысленную поправку в оба документа. Он обосновал критику культа личности пока прямо не названного Сталина, хотя в том ни у кого не могло возникнуть и тени сомнения, ссылкой на… того же Сталина, приписав в конце второго абзаца текста выступления: «Многие из присутствующих знают, что т. Сталин не раз в этом духе высказывался и решительно осуждал немарксистское, эсеровское понимание роли личности в истории». И чуть иначе сформулированную, но однозначную по смыслу фразу Маленков добавил к первому абзацу проекта постановления .

Вся сложность, даже деликатность акцентирования тогда, в апреле 1953 г., проблемы на имени Сталина ныне понятна. Слишком уж мало времени прошло с тех пор, как вождя безудержно славословили. Между двумя крайностями требовался люфт, возможность для адаптации. Насторожить же должна была иная деталь обоих документов: почему, говоря о культе личности, Маленков не обмолвился ни словом о массовых репрессиях 30-х годов? Однако такая интерпретация вопроса в те дни для высшего руководства не нуждалась в объяснении.

Зачем вспоминать о репрессиях, если с ними, во всяком случае, с теми, кто непосредственно угрожал высшему эшелону власти, покончили в конце 1938 г. да еще при прямом участии самого Маленкова, о чем очень многие знали. Помнили, что никто иной, как Георгий Максимилианович, подготовил утвержденное Политбюро 20 сентября 1938 г. постановление ЦК «Об учете, проверке и утверждении в ЦК ВКП(б) ответственных работников» Наркомвнудела и других силовых наркоматов. Тот самый документ, который восстановил утраченный было контроль партии над НКВД и позволил в значительной степени сменить его руководящие кадры, начиная, разумеется, с самого Ежова. Вместе с тем были неимоверно расширены права Маленкова и возглавляемого им Отдела руководящих партийных органов, переданы в его ведение назначения на ответственные должности во всех без исключения союзных и республиканских наркоматах. Тем самым Маленков был превращен в некоего начальника отдела кадров страны.

Маленков был в числе тех нескольких человек, кто задумал и подготовил еще более важное постановление, позволившее восстановить стабильность в стране, внести в нее успокоение, — совместное, СНК СССР и ЦК ВКП(б), от 18 ноября 1938 г. — «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». То самое, которое впервые официально признало гигантские масштабы, незаконность массовых репрессий, сфабрикованность многих «дел». Узкое руководство знало, что Маленков явился одним из разработчиков другого совместного постановления, от 1 декабря 1938 г., «О порядке согласования арестов», позволившего наконец окончательно вывести из-под дамоклова меча членов правительства, партфункционеров в ранге секретаря обкома, крайкома и выше.