Прыжок волка. Очерки политической истории Чечни от Хазарского каганата до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Герман Садулаев cтр.№ 37

Золотой век не перешел в серебряный, медный и т. д. Просто закончился. Еще в начале 1980-х все было хорошо, даже слишком хорошо. А на рубеже 1980–1990-х рухнуло все и сразу.

И тут же на сцену вышло националистическое политическое движение. Других политиков, кроме националистов, просто не было. Когда на повестке дня стоит вопрос создания национального государства, актуальны только националистические партии и движения. Все партии, все политические движения в Чечне времен развала СССР были националистическими – как бы они ни назывались и какие бы программы ни провозглашали. Никакой политической идеологии, кроме идеологии национализма, не было. Была разница в степени национализма и в частных моментах определения путей строительства национального государства; эта разница позже разведет политические силы по двум полюсам. Но вначале сильнее был фактор притяжения – национализм.

Объединенный конгресс чеченского народа (ОКЧН) был действительно объединенным, он консолидировал националистов всех мастей. И все вместе призвали и признали Джохара Дудаева.

Появление в Грозном харизматичного генерала наверняка не обошлось без интриг московского двора. Но видеть в его воцарении только всесильную «руку Москвы» (а за ней – Вашингтона и почему-то Тель-Авива), как это теперь почти общепринято среди чеченской полуинтеллигенции, – обычный конспирологический прием в попытке уйти от собственной субъектности и ответственности. Кто бы ни подтолкнул Дудаева вернуться на родину, в Чечне его приняли и признали. Почти все – поначалу. Жесткие националисты увидели в нем необходимого им «фюрера», военного диктатора. «Мягкие», «культурные» и «демократические» националисты полагали, что наполовину обрусевший российский офицер (женатый на русской, между прочим) не способен в одночасье стать фашистом, а фигура «лидера» нужна для консолидации нации «на первое время». И еще, практически все полагали, что генерал будет свадебным. И не помешает кругам национальной элиты обрести коллективную власть.

Но довольно быстро выяснилось, что генерал не свадебный, а вполне боевой. Что к своей позиции вождя он относится серьезно. И фашистом, чеченским фашистом, он смог стать в одночасье. А также стать диктатором, жестко узурпировавшим всю власть в республике, бесцеремонно расправившись с Верховным Советом во главе с бывшим советским первым секретарем обкома Доку Завгаевым.

Вот в этот самый момент и появляются две главные политические силы, две партии в Чечне. Обе – националистические. Но по-разному видящие будущее Чечни. Они назывались по-разному, состояли из многих возникавших, как пузыри в кипящей воде, «движений» и прочих организаций, но мы для простоты назовем их радикальные националисты и умеренные националисты.

Эти две партии и будут, соперничая, двигать политическую историю Чечни следующие несколько лет.

Радикальные националисты сплотились вокруг Дудаева, признав его полную и неограниченную диктатуру. В числе таких радикалов оказалась публика весьма разношерстная. Это и демагоги Удугов с Яндарбиевым. И богема вроде артиста Закаева. И религиозные лидеры – в первую очередь Кадыров (старший). И явно криминальные типы – такие как Басаев и Радуев. Все оказались в одной лодке.

Политическая программа радикалов была программой фашистской диктатуры. Власть – предельно централизована. Демократические институты, разделение властей – все признавалось вредным «западным» и «русским» влиянием. Вместо представительных органов власти планировалось реанимировать давно забытые средневековые родоплеменные институции вроде того же Мехк-кхела (он был при Дудаеве создан из каких-то стариков и занимал позиции яростно националистические и продудаевские). И, конечно, был провозглашен курс на полную независимость и фактически на конфронтацию с Россией.

Внешнеполитическая ориентация радикалов отчетливо подтверждала разрыв с Россией. Предпринимались попытки установить как можно более тесные прямые контакты с арабо-турецким миром. Кроме того, с самого начала поддерживалась связь с радикальными националистическими движениями в соседних краях и республиках Северного Кавказа (в рамках «братской помощи» боевики Басаева воевали за независимость Абхазии). Представлялось, что весь Кавказ выйдет из-под власти России, строились планы какой-то конфедерации горских народов. Русским, даже местным русским, на этом празднике новой жизни места оставлялось мало. Были подспудные чаяния «изгнать оккупантов», вернуть «земли предков», то есть поделить между новыми северокавказскими государствами земли Ставропольского и Краснодарского краев. На хороший кусок русских земель претендовала и Чечня (потом мы еще услышим завуалированное повторение этих претензий уже в самом недавнем времени, от современных «лояльных» Москве властей Чеченской Республики).

Внятной экономической программы радикальные националисты, как это обычно свойственно политикам их масти, не имели, провозглашая вместо экономической программы популистскую демагогию. Говорили, что Аллах даровал своему любимому народу (чеченцам, конечно) богатейшие земли и только русские оккупанты мешали чеченцам жить достойно. Говорили, что будут продавать нефть. Приводили примеры супербогатых арабских государств, живущих на доходы от нефти, – Кувейт, ОАЭ. Обещали, что все чеченцы будут жить как шейхи и у каждого чеченца будет золотой «мерседес».

Умеренные националисты были связаны с «демократическим движением» в России – с партией Гайдара, Черномырдина и пр. Еще в самом начале правления Дудаева многие из тех, кто приглашал генерала и голосовал за него, стали переходить в оппозицию. Они формировали свой фронт. Важную роль в нем играли Умар Автурханов, Хаджиев, Ампукаев и ряд других деятелей, выходцев в основном из технической интеллигенции.

Оптимизма радикалов в части перспектив построения в Чечне нефтяного эмирата они не разделяли. Возможно, потому, что многие сами работали в нефтяной отрасли и знали реалии: нефти в Чечне всегда было мало (не сравнить с тем же Азербайджаном), а осталось еще меньше; мощности нефтеперерабатывающих заводов Грозного могли быть эффективно задействованы только при поставках нефти из-за пределов Чечни, что могло стать невозможным при политической и экономической изоляции, к которой влекла республику политика радикалов.

Умеренные националисты были как бы демократами в своей политической программе. Хотели иметь выборы, разделение властей, свободные СМИ. Во внешней политике ориентировались на широкий круг контактов, не исключающих Россию. Главным считали предотвратить изоляцию, которая неизбежно приведет к коллапсу экономики.

И в экономике, и в политике вожди демократического национализма были обычными «рыночными идеалистами» российского разлива. Не забывая постулаты марксизма-ленинизма, они были убеждены в приоритете экономических отношений над всеми сторонами жизни общества. И считали, что главное – рынок. Важнее всего – как-то вот устроить свободный рынок, а тот уже сам, своими невидимыми руками, все волшебным образом изменит к лучшему. С развитием рынка сама собой разовьется демократия, появится гражданское общество и т. д. Пока можно потерпеть и авторитарный строй, если он твердо проводит рыночные реформы, которые потом приведут к демократии.